Другая война (гет)

Том работал с зельем определения родства до Рождества. Ему удалось, вопреки всем скептикам, во главе с деканом, выявить в крови так называемую память. И благодаря памяти крови с помощью специального зелья можно было проверить, как прямое родство, так и потенциальную способность к колдовству — незапланированный, но весьма полезный эффект. Таким образом он установил, что Гонтам не родственник, что его родила именно его мама, причем у нее были потенциальные способности к магии. Как предположил Дамблор, все магглорожденные имеют среди предков либо волшебников, либо скибов. Дамблдор помог Тому опубликовать работу и вернуть в министерство «наследство» Гонтов.

— Что со мной будет? — спросил Том у Дамблдора. Они находились в комнате Дамблдора и пили чай. Все разъехались на зимние каникулы, Том единственный остался в общежитии Слизерина. Он старался не попадать на глаза декану, жалость которого бесила, и проводил больше времени или в библиотеке, или в классе трансфигурации. — Меня отдадут в приют до совершеннолетия?

— По закону да. Или найдут тебе опекуна. Слагхорн предложил тебя оставить ассистентом на лето. В магическом мире приютов нет, а в маггловском — бомбежки. Если директору удастся договориться с советом попечителей и министерством, то… Однако министерство трудно убедить. Они очень озабочены эксплуатацией юных волшебников.

— Конечно, ведь в маггловском приюте меня не будут заставлять работать.

— Об этом бюрократы не думают.

— Я бы тоже хотел порой не думать. Станет ли когда-нибудь легче?

— Не сразу, но станет.

— В запретной секции я нашел книгу о мыслях. Автор считает, что можно упорядочить свою голову так, чтобы все легко находилось, не терять ни крупицы информации. Чертоги разума. И рассказывает, как строить защиту от атаки легилимента или обливейтора. Но он обходит стороной вопрос о материальности мысли.

Дамблдор улыбнулся.

— Философы давно спорят, материальна ли мысль. Маги ничего на этот счет не пишут, потому что практика развилась раньше теории: а на практике выходит материальная природа мысли. Мы можем стереть ее, модифицировать. Можем стереть всю память. Вынуть из головы. Просмотреть не раз. Создать хранилище мыслей. Хрустальные флаконы, думосбор.

— Насколько долговечным будет такое хранилище? Флаконы могут разбиться. Думосбор вообще открыт — что если его кто случайно опрокинет? Нельзя ли помещать мысли во что-то более долговечное?

Дамблдор посмотрел поверх очков.

— Конечно, можно, Том. Поэтому люди и пишут книги.

— Я имел в виду магические воспоминания. Например, создать такую автобиографию?

— Исключение Белла говорит, что нет. Мысль — слишком скоропортящийся продукт. Она улетучивается очень быстро. Но можно попробовать сделать слепок мысли. Копию... придется уйму времени провозиться с чарами. И я не могу сказать заранее, пустая ли это трата времени или нет...

— Если разложить мысль на семантический ряд, на ряд чувств: осязание, обоняние, зрение, слух; взять за основу построение легилиментом сновидения, но сделать его последовательным...

Дамблдор перестал улыбаться. Он снова, как тогда ночью у директора в кабинете, смотрел на Тома с глубокой печалью и сочувствием.

— Том, тебе, конечно, проще убежать от боли в работу, и этот новый твой проект может стать не менее блестящим, чем работа с памятью крови, но проще не значит правильней.

— Правильней для кого?

— Для тебя и только для тебя.

— Что вы об этом знаете? О боли?

Том аккуратно поставил чашку с чаем на стол прежде чем подняться.

— Я знаю, Том, — проговорил ему вслед Дамблдор, но Том его проигнорировал.