Перекрёстки (гет)

1

За пять проведённых вместе лет я так привыкла быть в нашей компании островком благоразумия и ответственности, что внезапное взросление Гарри сбило меня с толку.

Его внутренняя сила и решимость, которые раньше лишь проскальзывали в нём в моменты опасности, теперь стали его постоянными спутниками, и – не могу соврать – мне это очень понравилось. Такой Гарри вызывал ощущение надёжности и безопасности, и мне вдруг захотелось отпустить на волю запрятанные глубоко в душе гриффиндорские бесшабашность и озорство.

Поведение Рона, напротив, очень меня огорчило. В прошлом году я позволила себе помечтать о том, что мы будем вместе, но, похоже, мы всё-таки слишком по-разному смотрим на мир. Он хороший мальчик, но именно мальчик, всё ещё мальчик – а я выросла, как и Гарри, и теперь вещи, которые умиляли меня в нём, стали раздражать, а его нежелание принимать действительность – разочаровывать.

Никогда не забуду тот августовский вечер, когда мы с Гарри упрашивали Муди позаниматься с нами. Я до последнего не верила, что у нас получится уговорить старика, и когда до меня дошло, что он сдался и согласен нас тренировать – сам Муди! как авроров-кадетов! – потеряла голову от радости и бросилась ему на шею. Гарри потом хохотал, как сумасшедший, и шутил, что это исторический момент: единственный раз, когда Грозного Глаза застала врасплох школьница-недоучка.

Тренировки, конечно, были тяжелые – после них мы валились с ног от усталости, а Грозный Глаз играл бровями, покряхтывал и сетовал на то, что дурные дети никогда не научатся должной реакции, если будут так же халтурить в следующий раз.

В школе мы стали тренироваться самостоятельно; иногда к нам присоединялась Тонкс, если у нее выдавался свободный от дел Ордена выходной. Я, ко всему прочему, продолжала заниматься анимагией и помогала Гарри навёрстывать упущенное, да и  обязанности старосты никто не отменял. Но во мне будто открылось второе дыхание: я была полна энергии и энтузиазма, всё получалось, хотелось заняться еще каким-нибудь делом (которое, конечно, скоро нашлось, но об этом позже).

Живя в таком ритме, мы, конечно же, редко общались с однокурсниками и приятелями по АД. Только для Невилла и Луны мы регулярно находили время. То один, то другая помогали Гарри разобраться с его самостоятельными уроками или просто садились рядом за обедом или ужином; Луна так примелькалась за гриффиндорским столом, что ребята в шутку предлагали ей не мелочиться и перевестись на наш факультет.

Когда мы заключили союз с Малфоем, и заварилась вся эта каша с хоркруксами, Луна первой догадалась: что-то происходит. Она вообще всегда отличалась редкой проницательностью, граничащей с натуральным ясновидением, а временами – еще и невероятной прямолинейностью.

В тот раз мы втроём сидели в библиотеке во время третьего в этом году квиддичного матча. Играли наши и барсуки. Луна заявила, что без Гарри в качестве ловца ей неинтересно смотреть игру, и что лучше она посидит с нами вместе в читальном зале. Мы оказались единственными, кто не пошел на трибуны; Мадам Пинс проводила нас удивлённым взглядом,  когда наша компания расположилась в уютном алькове между стеллажами с табличками «Астрономия» и «Прорицание». Я конспектировала мемуары какого-то алхимика пятнадцатого века, который цитировал переведенные им отрывки из еще более древнего темномагического трактата. Текст описывал изменения, происходящие с магом после создания одного, двух и более хоркруксов. Обложку я замаскировала, наложив на нее иллюзию учебника по нумерологии. С трудом разбирая вычурный шрифт и громоздкие словесные обороты, я была так сосредоточена на своём занятии, что не сразу осознала внезапно повисшую в воздухе фразу, сказанную типичным для Луны потусторонним тоном: «Я хочу участвовать в вашем с Гарри заговоре».

2

В общем-то, мы с Гарри недолго сопротивлялись. Луна была верным товарищем и не по годам умной ведьмой. Нам претило скрывать от нее новые обстоятельства, тем более, когда нам так нужна была лишняя голова на плечах. Участие в «заговоре» Малфоя она восприняла с присущей ей безмятежностью, заявив, что это было закономерно после всего, что произошло. Мне было интересно, как на неё среагирует Драко. С нами он вел себя несколько скованно, но доброжелательно. Видно было, что он старается выстроить доверительные отношения, вот только не знает, как. Учитывая, сколько оскорблений он успел вылить на мою голову за пять лет, я наблюдала за его потугами со скрытым злорадством. Нет, мне, конечно, было его жаль – смерть матери и всё такое – но это не значит, что я мечтала облегчить ему жизнь.

И вот, на очередной встрече мы появились вместе с Лавгуд.

Малфой осторожно поинтересовался у Гарри, насколько он уверен в необходимости её присутствия, а главное, в её полезности. Гарри подчеркнуто небрежно напомнил, что она была с нами в Министерстве, и он полностью ей доверяет. Драко посмурнел и перешел к деловым вопросам.

Мы всё еще не знали точного количества хоркруксов – Дамблдор темнил, выдавая информацию по крупицам, и уверял, что сам еще не узнал всего.

Малфой тихо бесился и шепотом поминал директора нехорошими словами, когда думал, что на него не обращают внимания. Гарри философски заключил, что надо работать с тем, что есть, и припахал его искать альтернативные средства уничтожения, потому что яд василиска – штука неудобная, дорогая и редкая, вне школы не достать. Мало ли что? Я, в свою очередь,  полностью переключилась на тома по защитным чарам и способам их взлома.

За неделю мы вдвоём перекопали всю Запретную секцию и начали понимать друг друга с полуслова, привыкнув работать за одним столом. Я даже слегка оттаяла, когда однажды, увидев, как я мучаюсь с переводом написанного рунами гримуара, Малфой совершенно добровольно предложил свою помощь. Надо признать, высшие баллы на большинстве предметов он получал заслуженно.

Сегодня, однако, проблема касалась не исследований, а собственно нашего «заговора». На днях Драко выбил у Снейпа разрешение посетить Мэнор на выходных и приволок обратно целый сундук специфической литературы. Мы решили устроить тайник в подвале Воющей Хижины и теперь думали, как защитить его от посторонних.

Я горела желанием проверить некоторые рунные схемы и чары, над которыми корпела в последнее время, Драко беспокоило, что дорога до тайника слишком заметна, Гарри мечтал вообще оборудовать там укрепленное убежище.

Луна сперва молчала, слушая нас и наблюдая, а затем поинтересовалась, а какой у нас вообще, к Мордреду, план?

Так и сказала.

Мы выпали в осадок.

А Луна, в своей коронной манере, посетовала на то, что у приличного заговора должна быть четкая цель и стратегия её достижения. И что стратег среди нас, слава Мерлину, есть, ибо слизеринцы ради этого и нужны, только его так запутали мозгошмыги, что он боится проявить себя. И что тактику она с радостью оставит гриффиндорцам, потому что у них неплохо получается, а цель и так очевидна, её надо только озвучить и хорошенько затвердить, ведь такие вещи имеют пакостную привычку забываться в самый важный момент. На этом она закруглилась и принялась пересчитывать абрикосовые косточки в своем браслете, напевая под нос легкомысленный мотивчик.

Мы с Гарри пришли в себя и весело переглянулись. Луна явно стала смелее, и это шло ей только на пользу. Драко отчаянно боролся с румянцем, проступившим на бледном лице, но в итоге проиграл и ему, и неловкой улыбке, впервые появившейся на его губах за последний месяц.

Так и повелось, что Луна Лавгуд стала кем-то вроде голоса нашего коллектива. Её высказывания разряжали атмосферу и вытряхивали из наших голов тараканов… или мозгошмыгов, как она любит говорить. Спустя какое-то время мы привыкли во время наших собраний не только говорить о делах, но и просто болтать ни о чем. Даже Малфой втянулся, изредка отпуская  колкие замечания в адрес прочитанного или произошедшего в школе. Из какого-то неведомого уголка своего «я» он достал нормальное чувство юмора, и скоро мы окончательно перестали воспринимать его настороженно. Он пообвыкся, расслабился, оживился… и стал своим.

3

Апрель ознаменовался неприятным происшествием, которое заставило нас превратиться в параноиков и срочно пересмотреть меры безопасности. На очередной встрече Малфой доложил, что, вернувшись с пасхальных каникул, Нотт и Паркинсон стали получать подозрительные письма. Кроме того, он несколько раз замечал, как они обсуждают что-то, от чего явно чувствуют себя не в своей тарелке, а при его приближении делают вид, что ничего не происходит. При этом Крэбб пытался следить за ним, а Снейп ходил мрачным, как ворон и пытался осторожно выяснить, как продвигается его задание. Мы сделали вывод, что Волдеморт теряет терпение и решил ускорить события, заставив Драко соперничать за славу убийцы Дамблдора с однокурсниками.

Малфой сидел прямо, будто метлу проглотил, и смотрел исключительно в стол. Его лицо не выражало никаких эмоций; он рассказал всё, что знал, ответил на уточняющие вопросы Гарри и выпал из разговора, отстраненно наблюдая, как Гарри хмурится, барабаня пальцами по столу, что-то рассеянно черкает в блокноте и расспрашивает нас с Луной, не замечали ли мы с ней тоже чего-нибудь странного. После этого воцарилось недолгое молчание, за время которого я успела догадаться, что наш ненормальный слизеринец навоображал себе всяких ужасов о том, как мы стираем ему память и выгоняем на все четыре стороны. Я собиралась было заговорить с ним и успокоить, но тут встрепенулся Гарри, и внимание всех обратилось на него.

— Так. – Он протянул Драко узкую записку, сложенную пополам. – Прочитай это и запомни наизусть. 

Тот нерешительно взял бумажку, недоуменно скользнул глазами по строчкам.

— Что это?

— Запомнил? – вместо ответа поинтересовался Гарри.

Я уже догадалась, к чему идет дело, и облегченно улыбнулась. Иногда я завидовала поттеровской интуитивной мудрости, которая делала его прирождённым лидером. Малфой еще раз прочитал написанное и кивнул, протягивая листок обратно. Гарри скомкал его и испепелил, а затем уничтожил остатки.

— Это адрес старого особняка Блэков. Я получил его в наследство от Сириуса – он был моим крёстным. – Гарри помолчал, переживая укол грусти, — Дом защищен Заклятьем Доверия, там всегда безопасно. Если что-то пойдет не так, можешь укрыться там.

Малфой обмяк в кресле, как будто из него выпустили весь воздух.

— Как у тебя это получается? – устало спросил он, ожесточенно массируя виски.

— Что именно? – ухмыльнулся Гарри, потягиваясь и левитируя на стол поднос с чаем.

— Доверять мне?

— О. Это сложно объяснить, Драко. – Он разлил ароматный отвар по чашкам и поставил перед Малфоем самую большую — бедняге стоило успокоить измотанные нервы.

— Думаю, это качество истинных гриффиндорцев, — вмешалась Луна, — Сердцем чувствовать справедливость.

— Пожалуй, — Гарри с улыбкой наклонил голову, — ну, и еще кое-какой опыт. Знаешь, Малфой, мой отец в своё время был порядочным засранцем. Самодовольный наследничек древнего рода, вылитый ты год назад.

Драко недоверчиво поднял брови, грея руки о чашку.

— Он регулярно подшучивал над Снейпом, весьма унизительно. Один случай… я случайно увидел воспоминание… Если бы я мог оказаться рядом в  тот момент, то просто дал бы ему по морде.

У Драко вырвался смешок.

— Так вот почему Снейп так тебя ненавидит! Ты напоминаешь ему папашу.

— Точно. Но мой отец изменился. Теперь никто не вспоминает его школьные «подвиги», Джеймса Поттера чтят, как героя – за то, что он был аврором, сражался в войне, рисковал жизнью, чтобы защищать других людей.

Драко пристально посмотрел на Гарри, поглаживая ободок чашки указательным пальцем.

— Твой дед не был Пожирателем смерти.

— Это ничего не меняет.

— Поттер, я Малфой, и ты прекрасно понимаешь, что это не просто набор звуков.

— Возможно, но ты Малфой, который сражается на стороне Мальчика-который-выжил, — широко улыбнулся Гарри и сверкнул очками, прямо как Дамблдор.

Я с трудом подавила смешок, а Драко закатил глаза, безнадежно вздохнув. Атмосфера в комнате стала неуловимо уютнее.

4

Очередной урок зельеварения начался с того, что сияющий Слагхорн пригласил весь курс на вечеринку по поводу своего дня рождения. Даже Малфоя, хотя раньше подобной чести удостаивался один Забини.

Итальянец весь год усиленно изображал нейтральность и дружелюбие, по очереди гуляя с девчонками со всех факультетов, кроме своего собственного. Что удивительно, расставался он с каждой пассией довольно мирно, и школьные слухи называли его не иначе, как Серебряным Валентином. Воистину, невежество малолетних ведьм не знает границ. При всей чертовой шумихе вокруг четырнадцатого февраля каждый чертов год, эти курицы даже не представляют, кем был тот, чьим именем назван праздник!

Впрочем, какое мне дело до малолетних ведьм? У меня есть куча дел поважнее: спасение Волшебного мира, например! Правда, некоторые уже-не-совсем-малолетние ведьмы так не считают.

Джинни Уизли меня ненавидит. То, что мы с Гарри проводим всё свободное время вместе или то, что мы практически перестали общаться с Роном… Не знаю, что распаляет её больше: обида за брата или ревность к Гарри, но при каждом удобном случае маленькая стерва делает мне гадости. К моему глубокому сожалению, у неё с детства было два непревзойдённых наставника по этой части, так что моя жизнь сделалась втройне более нервной.

Когда я пришла к Луне пожаловаться на её озверевшую подругу детства, та посоветовала мне воспринимать происходящее, как тренировку на бдительность в духе Муди. Я впечатлилась размахом мысли. В самом деле, если одна-единственная ревнивая идиотка настолько осложнила мне жизнь, как я выживу в реальном мире, в котором идёт война, и опасности подстерегают на каждом шагу?

Я поделилась своими размышлениями с Гарри. Боже мой, как я сглупила!

Гарри решил, что нам всем (особенно Луне и Драко) не хватает тренировок, что мы совсем не подготовлены для жизни в бегах, на природе, а вероятность того, что нам придется вести такую жизнь, угрожающе велика.

Впервые после третьего курса я захотела иметь Маховик времени.

Мы собирались в Комнате по ночам и отрабатывали боёвку. Мы сбег?ли по выходным в Запретный лес и тренировались возводить защитные чары и ставить палатку за считанные секунды. Луна с энтузиазмом учила меня готовить еду на костре – оказывается, они с отцом часто уезжали в дикие места в поисках, гм, редких видов магической фауны, так что опыт у неё был нешуточный.

Драко внезапно задумал какую-то финансовую аферу, и теперь на Истории магии вместо конспектов строчил письма гоблинам и, чертыхаясь, проводил какие-то расчеты, которые каждый раз испепелял в конце урока. Выглядел он теперь как голодный вампир. В смысле, худющий, бледно-зеленый и с жуткими синяками под глазами. А еще всегда в чёрном и с жутким оскалом вместо вежливой улыбки, который отпугивал всех лучше, чем Кровавый Барон – первоклашек.

Я бы, наверное, выглядела так же, но живя в одной комнате с Лавандой Браун в течение пяти лет, невозможно не стать экспертом в области косметических чар.

В конце мая директор взял Гарри с собой в маггловскую деревушку, где они уничтожили один из хоркруксов Волдеморта. Дело оказалось еще более опасным, чем мы ожидали, Дамблдор не справился с ментальным давлением артефакта и схлопотал мощное проклятье.

По словам Драко, почти сразу после их возвращения в замок Снейп предупредил старост, что весь следующий день будет отсутствовать «по делам». Приставленный следить за ним малфоевский домовик доложил, что зельевар всё это время торчал в лаборатории, а директор, между тем, перестал появляться в большом зале.

МакГонагалл сказала мне, что он покинул школу в связи со своими обязанностями в Международной Конфедерации Магов, но мы видели отметку с подписью «Альбус Дамблдор» на Карте Мародеров, и она не покидала покоев директора с того момента, как тот попросил Гарри уйти.

Когда директор наконец показался на завтраке через три дня, все, кто был достаточно внимателен, заметили, что его правая рука иссохла и почернела. Это было странно и пугающе, потому что по времени он мог бы уже снять проклятье и исцелиться. Это ведь Дамблдор! Ученик Фламеля, победитель Гриндевальда, гениальнейший и сильнейший маг столетия. Тревога заставила нас пробраться в Визжащую хижину ближайшей ночью. Мы должны были понять, что происходит.

Зарывшись в литературу из сундука Драко, мы нашли ответ.

Дамблдор умирал.

5

Сказать, что мы были в шоке, было бы преступным преуменьшением. Настроение в нашей компании опустилось ниже плинтуса. Что будет, когда директора не станет? «Хаос» — мрачно предсказал Драко, и мы молчаливо с ним согласились.

Дамблдор был той фигурой, которая объединяла между собой людей настолько разных, что без его посредничества они могли и вовсе встать по разные стороны баррикад. Он вселял надежду на защиту в тех, кто готов был встать под знамена Волдеморта из страха за жизни родных и друзей, его ум и опыт гарантировали, что битва не будет проиграна в самом начале. Кто станет во главе Ордена Феникса, когда он умрет?

Так или иначе, спасти директора мы не могли, оставалось лишь сделать всё возможное, чтобы Волдеморт не смог воспользоваться ситуацией так, как планировал.

— Сколько ему еще осталось? – спросил Гарри. Он задумчиво постукивал карандашом по листу бумаги, испещренному загадочными надписями и значками. В последнее время он часто рисовал подобные схемы, утверждая, что это помогает ему видеть ситуацию целиком.

— Не больше трех месяцев, — ответил Драко, — Но я думаю, всё начнется раньше. Снейп прикончит его.

— Вопрос в том, когда это случится. Мы должны быть готовы.

— К чему? – вмешалась до этого тихо сидевшая Луна. – У тебя есть план?

— Мы знаем, что у старины Волди несколько хоркруксов. Слагхорн знает, сколько их. Мы знаем, как их уничтожить. Я… догадываюсь, что за предметы он выбрал. Кроме того, есть еще связь… Мы найдем их, я уверен. Однако, когда умрёт Дамблдор, Министерство быстро падёт, и на меня откроют охоту. – Гарри замолчал, карандаш замер в воздухе – Драко, Пожиратели уже подозревают тебя в предательстве, ты не сможешь оставаться в школе. Мы исчезнем, как только вытрясем из Слагхорна информацию.

— Будем жить на Гриммо? – перспектива вернуться в мрачное имение Блэков не вдохновляло, но это был наилучший вариант.

— Пока там относительно безопасно. Потом придется прятаться где-то еще.

— У тебя же там Фиделиус, — нахмурился Малфой – А Грейнджер не похожа на второго Петтигрю.

— Дело не в этом. Абсолютной защиты не бывает. Можешь считать, что я заразился паранойей от Муди, но лучше перестраховаться, чем потом рыдать над могилами.

В комнате повисла неловкая тишина.

— Ладно, — Драко зажмурился и потёр руками лицо, прогоняя усталость, — Я понял. У меня новость, кстати. Я лишил плохих парней львиной доли финансовых активов. В смысле, всё семейное состояние теперь принадлежит лично мне и переведено на анонимные счета за границей. Pap? останется с носом, даже если выйдет из Азкабана.

— Обалдеть, – выдохнул Гарри, — Драко, ты гений.

Луна весело улыбнулась и захлопала в ладоши.

— Знаете что, — услышала я собственный голос, в котором вдруг появились заговорщические нотки, — Мы просто обязаны это отметить. Я вчера конфисковала у МакЛаггена огневиски, но так и не успела отдать бутылку МакГонагалл.

Брови Малфоя и Гарри синхронно взлетели вверх. Луна прыснула со смеху. Выручай-комната одарила нас стаканами, я достала обещанный алкоголь из своей безразмерной сумки…

— За то, чтобы у нас всё получилось, — предложила я.

— За гениальные идеи, — ухмыльнулся Гарри.

— За приятные неожиданности, — провозгласила Луна.

Драко задумался ненадолго, разглядывая на просвет янтарную жидкость.

— За отличную компанию, — улыбнулся он и поднял свой бокал.