Яблочко к яблоньке, или Секреты родовых гобеленов (джен)

Лили сидела дома уже две недели.

В тот злосчастный предрождественский день она вырвалась в магазины. Ну какая опасность может угрожать волшебнице, даже беременной, в торговом центре большого магловского города? Ей ничего бы и не грозило, если бы Волдемортова кодла не решила развлечься как раз в то же время и в том же месте.

И Лили была бы не Лили, если бы не вмешалась.

Лилина лисичка застала Джеймса в штабе, и он с ребятами аппарировал раньше, чем дослушал сообщение.

Но было уже поздно.

«Инфэкундитатэ» — мерзкое заклятие, обрекающее на бесплодие.

Доркас Медоуз — колдомедик, заведующая отделением темномагических проклятий в госпитале св. Мунго, — обнадежила: вылечиться можно. Организм ведьмы рано или поздно переборет проклятие.

Лет за десять.

Несколько месяцев назад Лили осиротела. Автокатастрофа...

Беременность помогала ей справиться с горем.

Люди умирают, так устроен мир. Иногда — как родители Джеймса — от старости и болезней. Иногда, и это ужасно несправедливо, в самом расцвете лет, как её родители или погибшие друзья. Но пока рождаются дети — жизнь продолжается.

Лили говорила Джеймсу, как она рада, что продолжит род, продолжит жизнь; что у них будет много детей — за всех, кто не дожил. Она была уверена — у них будет мальчик, копия Джеймса, истинный Поттер: веселый, смелый, изобретательный и очень-очень добрый. А звать его будут в честь её отца — Гарри.

Лили легко переносила беременность, чувствовала себя превосходно, но ради ребенка согласилась не подвергать себя опасности: не участвовать в операциях, а заняться не менее важной, но нудной штабной работой.

Не случилось... Смерть опять торжествовала над жизнью, поправ надежды, раздавив планы, зачеркнув будущее. И Лили впервые в жизни сломалась, сдалась.

Лили сидела дома. Но её словно не было. Она погасла — глаза потускнели, волосы поблекли. Джеймс перенес потерю гораздо спокойнее — для него будущий ребенок был еще слишком эфемерным. Но от сострадания к жене просто разрывалось сердце. Он был готов землю перевернуть, чтобы она хотя бы улыбнулась, — но ничем не мог ей помочь. Бессилие сводило с ума и грызло изнутри.

Лили почти не вставала с кровати — лежала, свернувшись в комок, отвернувшись к стенке. Первые дни она что-то напевала сама себе, потом замолкла. Вставала утром, умывалась, ела то, что подсовывал ей муж, и уходила в спальню.

А по ночам, когда Джеймс обнимал её, она лишь прижималась к нему теснее, но на ласку не отвечала.

Джеймс был готов на что угодно, даже взять жену в охапку и покинуть Англию. Не выход во время войны, но раненым солдатам положен отпуск.

Он корил себя, что не уговорил, не настоял, не заставил Лили подождать и пойти вместе. Или хотя бы взять его плащ-невидимку.

Но, главное, она осталась жива. А дети... Наследник рода.... С этим можно и подождать. Вот его родители — ждали, и ничего. Ждали.

А ведь мама что-то рассказывала о проклятии, попавшем в неё в молодости, во времена Гриндельвальда. Она долго лечилась за границей. Но ведь вылечилась. Что же за заклинание попало в маму? Может, попросить Лили покопаться в семейных бумагах? Вдруг на Поттерах какое-то родовое проклятие? Сам Джеймс в такое не верил, ну а вдруг? Лили это, конечно, не утешит, но, может, хотя бы развлечет.

Джеймс притащил жене весь поттеровский архив. Лили потихоньку начала перебирать старые бумаги, — может, это хоть немного отвлечет её от постоянной ноющей боли. Снять боль от проклятия до конца так и не удалось. Или это сердце болело? Лили не пыталась разобраться.

Но за стенами дома вовсю шла война, не давая замкнуться на собственной печали. И вскоре Сириус притащил мешок ингредиентов:

— Кончай болеть, сестренка. У Доркас зелья закончились, а ты — лучший зельевар Ордена. Да и лаборатория в вашем доме подходящая.

А еще через пару дней её вызвала Доркас. Упивающиеся полностью разрушили дом — лишь потому, что в одной из квартир со своими родителями жил маглорожденный волшебник. Пострадавших было много, но Министерство традиционно игнорировало жертвы среди маглов, беспокоясь только о Статуте секретности.

Дамблдор же считал необходимым по возможности помочь пострадавшим, а заодно выяснить картину произошедшего, пока до свидетелей-маглов не добрались министерские обливиаторы.

Участвовать в боях Лили еще не могла — здоровье не позволяло. Но варить зелья и помогать Доркас с ранеными — вполне. И вскоре Джеймс в ответ на дежурную шутку снова увидел на губах у жены слабую, кривую, но самую настоящую улыбку.

Значительная часть архива Поттеров так и осталась неразобранной.