Темная магия (гет)

А ведь все так хорошо начиналось…

…В этом годе Мэри решила ходить на Руны. Курс был рассчитан всего на два семестра, и читал его специально приглашенный из Оксфорда лектор. Приятели Мэри выбрали другие предметы.

Кабинет руноведения оказался совсем маленьким, парт на восемь. Больше половины класса занимали очкарики с Рейвенкло — похоже, сюда записался весь их курс. На заднем ряду шушукалась парочка хаффлпаффцев. Первая парта была завалена наглядными пособиями — таблицами, схемами, черепками, обломками дерева; в середине ее стоял большой камень. Мэри тихо села за свободный стол.

Где-то через десять минут от начала лекции за дверью раздались приглушенные голоса:

— Пошли, чего ты стоишь…

— А я не пойду, у меня прорицания.

— Ты же сам меня подбил сюда записаться!

— Ну понимаешь, я сначала хотел… а потом подумал… В общем, иди один.

Послышались удаляющиеся шаги, вздох и осторожный стук в дверь:

— Извините, можно войти?

Профессор, не прекращая лекции, рассеянно махнул рукой. Опоздавший сел рядом с Мэри. Это был мальчик со Слизерина, по фамилии Мальсибер. Они сталкивались на совместных уроках, но никогда не разговаривали. Мэри даже не помнила, как его зовут: ей казалось, что у него вообще есть только фамилия. Обычно он ходил в компании двух других слизеринцев — Эйвери, мальчика с глупым выражением лица, и угрюмого «Севы», о котором любила распространяться ее лучшая подруга. Мэри на всякий случай отодвинулась на самый край парты и крепче вцепилась в перо.

Первые два занятия профессор рассказывал об истории и лингвистических особенностях рун. Мальсибер пару раз заглядывал к Мэри в конспект, а она — к нему. На третьем занятии они начали прописывать руны. Мальсибер попросил у Мэри промокашку, а она посоветовалась с ним, как лучше писать руну «инг». На четвертом занятии они уже «резали руны» — на специальной доске, специальным ножом писали свои имена. Оказалось, что Мальсибера зовут Малькольм, и профессор радостно объявил, что он «очень по-германски аллитерирует со своей фамилией». Мэри тоже аллитерировала со своей фамилией. Это было хорошо.

После урока Мальсибер признался, что сокращенно его зовут Маль, и поэтому никто не знает, имя это или фамилия. Мэри сказала, что ее сокращенно зовут все равно Мэри. И они разошлись каждый по своим делам.

После пятого занятия Мэри и Малькольм вместе пошли в библиотеку и там проболтали до самого вечера. Теперь новоиспеченные друзья приветливо здоровались, встречаясь в столовой и в коридорах, а на других уроках старались сесть поближе.

На шестом занятии, когда они, наконец, начали проходить мистические характеристики рун, Мэри поняла, что влюбилась.

* * *

Они гуляли с Малем по берегу озера, глядели вниз с вершины самой высокой башни, сидели на широких школьных подоконниках. Он приглашал ее в Хогсмид, и они пили чай с пирожными в кондитерской. Он читал ей по вечерам непонятные стихи, которые все равно ей нравились, и угощал вишневым вареньем. Один раз он даже прокатил ее на метле.

Однажды, незадолго до рождественских каникул, подруга отвела Мэри в сторону и, приняв озабоченный вид, сообщила:

— Говорят, что Мальсибер занимается темной магией. Смотри, поосторожнее с ним!

Но Мэри ей тогда не поверила.

На каникулы они уехали домой и каждый день писали друг другу письма. Вернувшись в школу, они все так же гуляли по двору и по лестницам.

Вчера они, наконец, поцеловались — в темном закутке, возле кухни. Эйвери, единственный, кто сочувствовал их роману, следил, чтобы никто не зашел, и отгонял любопытных.

А сегодня, когда она пришла на завтрак и приветливо помахала ему рукой, он на нее даже не взглянул и остался сидеть, приобнимая какую-то девицу с седьмого курса и что-то нежно шепча ей. Днем Мэри попыталась с ним заговорить, но он отвернулся и, взяв эту блондинку под руку, ушел.

Как он мог с ней так поступить! Это хуже, чем темная магия!