О птицах, тенях, героизме и живых сновидениях (джен)

Больше всего на свете Игорь Гром не любил, когда его поучали. Просто терпеть не мог. В такие моменты в нем просыпался злой надутый мальчишка, не желавший никого слушать и абсолютно уверенный в том, что лучше всех знает, что ему делать и как правильно поступать. Одно дело, когда Гром был неправ, знал это, но то ли из вредности, то ли по какой другой причине, упорно не желал этого признавать. Другое — когда он на сто процентов был уверен, что правда на его стороне. Тогда он мог огрызаться, язвить и стоять на своём, лишь бы последнее слово оставалось за ним. В конце концов, в двадцать девять лет он уже майор полиции. Имеет он право на своё мнение или не имеет?

Вот и сейчас, слушая, как его в очередной раз распекает начальник — Фёдор Иванович Прокопенко, Игорь хмурил брови, отворачивался в сторону, сверля недовольным взглядом офисную дверь. Он знал, что за ней ребята-коллеги уже делают ставки на его увольнение. Правда, по опыту работы, Игорь был уверен: никогда в жизни суровый Фёдор Иванович не подпишет его заявление, разве только под давлением очень сильных обстоятельств. Ну а сейчас? Что он такого сделал? Промчался по Питерским дорогам на мусоровозе? Снёс памятник на торжественном мероприятии перед кучкой журналистов? Так ведь никто не пострадал. Зато грабители уже схвачены и сидят за решёткой. Дело закрыто и даже план выполнен, все замечательно. Так он и заявил Прокопенко, но тот все равно был недоволен.

— В команде надо работать, Игорёк, в команде, — тон генерал-полковника был уже скорее просительный, чем начальственный. Игорь усмехнулся. В команде… Нет уж, спасибо, в одиночку оно как-то надёжнее. Плавали, знаем. Да и с кем? С Цветковым, у которого слов всегда больше, чем дела? Или с Зайцевой? Она хоть девчонка и неплохая, толковая, но представить её своей напарницей Игорь не мог ни за что. Да и зачем они ему? Он сам себе голова, отлично справляется с преступностью своими методами. Немного эксцентричными, конечно, методами — это факт. Но ведь с ними и нельзя по-другому, с этими бандитами.

Однако Фёдор Иванович в этот раз, похоже, был настроен решительно. День у него не задался с самого утра. Пришлось встать очень рано и репетировать торжественную речь для открытия памятника, которую не успел выучить накануне. А он эти речи не любил — всегда чувствовал себя неловко, даже когда приходилось поздравлять коллег по работе с Днём рождения. От переживаний и недосыпа разболелась голова, а может, давление подскочило — Прокопенко выяснить не успел — опаздывал на церемонию. А в итоге все сорвалось благодаря одному парню с его мусоровозом, который теперь сидит за столом и пытается уверить все отделение в том, что он круче всех. В общем, генерал-полковник рассердился. Достал из ящика стола листок бумаги, ручку и положил все это перед Громом:

— Пиши. Пиши, по собственному.

Игорь поднял на Прокопенко удивлённый взгляд. Опять? За что? Но начальник только сердито шевельнул седыми усами и кивнул на листок:

— Пиши, пиши.

За дверью кабинета началось активное движение. Весь полицейский отдел, внимательно наблюдающий за происходящим, сделал вывод: сегодня Игорь Гром уж точно покинет стены этого заведения. И ставки резко возросли. Кучка из банкнот на столе Игоря стремительно увеличивалась, пока тот в кабинете генерал-полковника подписывал заявление об увольнении.

Все с нетерпением ждали исхода поединка. Не потому что ненавидели Грома, а так, из желания почувствовать азарт, ну и немного разбавить серые рабочие будни. А чем ещё заниматься? Не потерянный же кошелёк дедка-пенсионера искать, только время без толку тратить. Полный полицейский, битый час уже пытающийся растолковать этот момент тому самому пенсионеру, тяжко вздохнул. В это время дверь генеральского кабинета отворилась, и майор Игорь Гром собственной персоной предстал на его пороге. Глаза всех бывших в это время в зале обратились к нему.

Нисколько не смущаясь, Игорь танцующей походкой спустился по лесенке с балкончика перед генеральским кабинетом, подошёл к своему столу и сгрёб изрядную охапку банкнот. Затем направился прямо к приунывшему пенсионеру и сунул деньги ему в руки.

— Держи, отец.

От такого подарка дедушка буквально оторопел, открыл рот, да так и сидел, пока Гром направлялся к выходу. Полный полицейский только развёл руками, а все остальные сразу поняли, что это значит — Игорь снова остаётся — и многозначительно переглянулись.

В своём кабинете Фёдор Иванович задумчиво сидел в кресле над Громовским заявлением. Отодвигал его, подвигал обратно, чертил ручкой на соседней бумажке замысловатые узоры и круги. Наконец, плюнул, взял листок и убрал в один из выдвижных ящиков стола. Шут с ним, все равно Игорь в чем-то прав. Раскрываемость без него действительно давно бы упала в глубокую яму. Да и сразу выгонять упрямого майора нет смысла. Перевоспитать можно. Приставить к нему кого-нибудь, чтобы учился командной работе. Вопрос только — кого?

А Игорь, между тем, направился в суд на слушание дела Кирилла Гречкина — богатенького сына местного бизнесмена, которого своими же руками и арестовал на прошлой неделе. На шикарной машине ярко-красного цвета, купленной явно не за свои деньги, Гречкин сбил насмерть девочку из детдома и позорно уехал с места преступления. На прошлой неделе Игорю удалось схватить и арестовать мажора под натиском бесчисленных вспышек и камер журналистов. А сегодня, в суде, тот сидел нагло развалясь на лавке, с таким выражением лица, что Игорь сразу понял: тут уже все решено и без его свидетельства.

Мальчишка в светло песочной куртке поверх красной толстовки, чуть не плача, выступал с трибуны. Игорь знал его. Лёша Макаров был близким другом погибшей девочки — из того же детдома, и теперь с пылкостью, поразившей даже самого́ майора, пытался доказать вину подсудимого. А тот лишь насмешливо скалил зубы, жевал жвачку и едва не расхохотался, услышав возмущённое: «Он их купил!» Под «ними» подразумевались судьи. Кончилось все тем, что через несколько минут Гречкин — уже свободный человек — все с той же скалистой улыбкой и жвачкой вышел из здания суда под шум и вспышки камер журналистов. Посылая всем вокруг салюты, попутно припомнив Игорю Грому своё жестокое задержание, он сел в красную машину и укатил, бесконечно довольный собой и произведённым эффектом.

Игорь вышел позже, когда рассосалась толпа, утащили свои камеры операторы, и убежал Лёша Макаров, возмущённый, обиженный, поражённый до глубины души произошедшей на его глазах несправедливостью. Игоря, который попытался было остановить паренька в коридоре, он оттолкнул и бросил что-то очень злое, на что Гром даже не нашёлся, что ответить. Сам майор не то, чтобы был очень уж удивлён, скорее, раздосадован. Не в первый раз на его глазах случалось подобное. Не в первый раз от рук правосудия уходил кто-то, у кого было много денег, много власти, и кто мог благодаря всему этому творить все, что вздумается, не опасаясь последствий. Обычно такие дела проходили тихо — чтобы не было лишних волнений. Но инцидент с Гречкиным вышел-таки в общественный доступ, и теперь о нем говорили все. И судя по всему, будут говорить ещё долгое время.

Игорь поглубже надвинул серое кепи на глаза и сунул руки в карманы любимой коричневой кожанки. Пасмурное Питерское небо, казалось, собиралось пролиться дождём, хотя по прогнозу его на сегодня не обещали. Подул лёгкий прохладный ветер. Игорь уже собирался направиться обратно, в отделение, как в кармане завибрировал старенький мобильный телефон. Майор взглянул на экран, недоуменно нахмурился и, нажав кнопку «принять», поднёс телефон к уху.

— Да?

— Игорь, это правда? Это что, действительно, правда?

Гром вздохнул. Ну конечно, как он мог забыть. Сергей Разумовский — гений, миллиардер, филантроп. Одно из самых заметных лиц современности, во всяком случае, в их городе. А для него просто Серёга — рыжий веснушчатый парень, с которым они дружили ещё с самого детства. Вот кто больше всех интересовался делом Гречкина. И похоже, что информация об освобождении последнего уже дошла и до него.

— Так значит, его отпустили? Игорь, но он же преступник!

— Серый, послушай меня, успокойся, — Гром старался говорить максимально ровным голосом, хоть нервы и у самого были на пределе. — Возьми себя в руки.

— Но как же это возможно? Он же… Почему ты ничего не сказал, Игорь?

Гром не ответил. Что бы он мог сказать? В таких случаях решение принимал не он — другие. Повыше, поважнее и повлиятельнее. Игорь прекрасно это знал. Как, впрочем, и Разумовский, который теперь ненадолго замолчал. Гром мысленно представил себе, как друг стоит где-нибудь у стола в своём шикарном офисе, закрыв глаза и стиснув зубы — он часто так делал, когда необходимо было успокоиться. Майор вдруг снова вспомнил Макарова Лёшу. Тот также импульсивно, по-детски, пытался сегодня бороться за справедливость. Кстати, где он сейчас? Как бы чего не натворил.

— До каких пор это будет продолжаться, Игорь? Выходит, что им все можно? И никто их не остановит? — голос Разумовского срывался и дрожал, как и всегда во время сильных эмоций. Потом вдруг он проговорил очень тихо: — Это же из нашего детдома девочка. Из моего… Как… Как же так?

Игорь прислонился к стене ближайшего магазина и вздохнул. Он не знал, что говорить. Да и слова тут были излишни. Оба прекрасно понимали друг друга. Оба хорошо знали, что у другого на уме. Но что это меняло?

Игорь посмотрел вокруг. Поднял голову вверх. Все было как всегда. Даже тучи на Питерском небе не расползлись в разные стороны, а по-прежнему серым покрывалом укутывали большой город. Куда-то торопились люди. Парочка: парень с девушкой, обнявшись и смеясь, прошли мимо. Мужчина с мальчиком — вероятно, папа и сын — остановились в двух шагах от майора. Мужчина присел на корточки и затянул потуже развязавшиеся шнурки у паренька на кроссовках. В конце концов, что изменилось? Разве в первый раз за все то время, что Игорь служит в полиции, происходило подобное? И — ему ли не знать — не в последний.

Игорь поймал себя на мысли, что уже около минуты просто молчит в трубку, и решил поинтересоваться:

— Как твоя презентация?

— Презентация?

— Презентация соцсети. Ты говорил, будет сегодня. Она ведь, — Игорь взглянул на наручные часы, — уже состоялась?

— Ах, да, — Сергей нервно рассмеялся. — Точно. Да, прошла… Но я лучше потом тебе расскажу.

— Заеду?

— Что?

— Заеду — расскажешь.

— Сейчас? — майору показалось, что в голосе Разумовского послышался испуг. — Н-нет. Сейчас не нужно… У меня встреча. Вечером.

— После работы заеду, — Игорь усмехнулся. — Сейчас все равно не могу — дела.

— Да. Да. Вечером жду тебя.

Игорь нажал «отбой», ещё раз посмотрел вверх, и сунув руки в карманы, в задумчивости направился своей дорогой.

— Ты сказал ему?

Сергей обернулся, поглядел на своего собеседника сквозь упавшую на глаза прядь рыжих волос.

— Нет. Не сказал.

— Прекрасно…

— Ты так и не объяснил мне, почему я должен молчать.

— Все узнаешь. Со временем. А пока пообещай мне, что не сболтнёшь лишнего, пока я не скажу. Это ведь не так сложно?

Сергей усмехнулся.

— Не переживай. Не настолько я безнадёжен.