Змеюка подколодная (джен)

— Лю Цингэ! Лю Цингэ, твою ж байчжановскую задницу, вставай! Рота подъем!!!

Сознание к Лорду Байчжань возвращалось медленно и неохотно… пока ему самым наглым образом не начали орать в ухо, голося как при пожаре. И это было бы ещё полбеды, если б в его голове не начали всплывать картинки о медитации в пещерах Линси и последующем искажении.

А тормошит его значит…

— Грёбаный инвалид, ты сегодня встанешь или тобой пол подмести, пока буду тащить до Цяньцяо?

Да ладно?!

Лю Цингэ в шоке распахнул глаза, по-глупому лупая ими на Шэнь Цинцю, пинающего его по ногам, как будто проверяя «пациент скорее мертв, чем жив» или все же повезло?

— Т-ты!..

— Я. Кто ж ещё? Или ты здесь видишь ещё кого, кто мог бы вытащить тебя, инвалида, с того света? Эх, и это вместо «спасибо» и «после того, что между нами было, я готов на тебе жениться»!

— Ты что несёшь?!

— Мир, дружбу и справедливость. Уже чувствуешь себя осчастливленным? Нет? Ну, значит надо было лучше стараться и меньше думать. Серьёзно, шиди Лю, не смей думать. Мыслительные процессы вредят твоему и так не развитому мозгу.

— Захлопнись, змеюка!

— О, да, я змеюка, ты угадал. Зато ты чуть не стал трупом в пятый раз. И почему я опять должен спасать твою задницу от искажения ци? Хм, ты мне должен.

И на этом Шэнь Цинцю просто развернулся и ушёл, не слушая никакие гневные окрики ответить за свои слова.

Сам Лорд Цинцзин же думал, что ему впервые за пять жизней удалось спасти этого тупоголового вояку. Удивительно, как оказывается легче жить, когда не загоняешь себя всем подряд. Ещё и своим бурным появлением он каким-то чудом умудрился восстановить покореженные меридианы. Эх, а вот мэймэй всегда ему говорила — не держи в себе, наслаждайся как страдают другие от твоего черного юмора. Ну кто он такой, чтобы не слушать умных советов своей маленькой сестрёнки?

* * *

— А самолёт летел, колеса тёрлися, а вы не ждали нас, а мы припёрлися… Приветик, уёбки, давно не виделись! Век бы ваших противных рож не видеть, да видно не судьба.

Примерно так Шэнь Цинцю заявился на собрание Горных Лордов. И нет, ему не стыдно, они заслужили, так это вполне себе лестная характеристика для таких отбросов.

Естественно, на него тут же со всех сторон посыпались ответные оскорбления, на которые он только улыбался и поддакивал, со всем соглашаясь. С идиотами не спорят. А то ведь так можно опуститься до их уровня, где они задавят тебя своим идиотизмом. Он им так и предъявил.

Собрание началось со скандала.

Эх, хороша жизнь, когда тебя ничего не ебёт.

Шэнь Цинцю откинулся на стуле, прикрывая глаза и слушая, как Лорды скрипят зубами. Определённо, ради этого момента стоило ещё раз переродиться.

Незаметно пролетела пара часов, успев сжечь несколько палочек благовоний, и после невероятно долгих обсуждений всего, до чего только можно дотянуться, промывания костей, упоминания каких-то поставок и прочей необходимой ереси, собрание закончилось

— Шиди Шэнь, не мог бы ты задержаться ненадолго?

О, а вот Юэ Цинъюань, как обычно улыбается своей дежурной улыбочкой, поди, щас опять будет заводить пластинку про «прости, я не хотел, но так надо». Собака бешеная, таких отстреливать надо, по мнению Шэнь Цинцю.

Подождав, пока все Горные Лорды и Леди выйдут, Шэнь Цинцю обернулся к главе школы, вопросительно поднимая бровь.

— Чего хотел?

Цинъюань опять улыбнулся. Аж бесит.

— Всего лишь хотел спросить, не случалось ли чего у шиди шокирующего в последнее время. Сяо Цзю, я переживаю за тебя.

Шэнь Цинцю усмехнулся, подходя ближе.

— Да ты что? Настолько переживаешь, что готов посадить на короткий поводок и заставить вилять хвостом, как пса? К хуям мне такую заботу. Слышишь?

— Шиди Шэнь, кажется, возникло какое-то недоразумение, я бы никогда так не сделал-…

— Конечно! Конечно же возникло недоразумение, шисюн, — нарочно громко и весело выкрикнул Шэнь Цинцю, презрительно оглядываясь на него, подходя на расстояние нескольких сантиметров и впиваясь взглядом прямо в эти лживые глаза, — И недоразумение это, готов поспорить, что такая помойная крыса как я мозолит тебе глаза. Что? О, прошу, не отводи взгляд, мы оба прекрасно понимаем, о чём я говорю. Тебе противно одно моё присутствие, тебе было бы лучше, если бы никакого Сяо Цзю не существовало, никакого напоминания о нашем прошлом. Ведь так? Уважаемый Глава секты Цанцюн, Юэ Цинъюань, владелец меча Сюань Су, способного сворачивать горы!.. А на деле? Всего лишь уличный оборванец! Не так ли, шисюн Юэ? Каково будет всем узнать, откуда ты вылез?

Шэнь Цинцю расхохотался, отходя на несколько шагов назад и чуть ли не сгинаясь пополам, от собственной шутки.

Резко замолчав, он щёлкнул веером, оставляя на виду презрительно скривленные губы. Не он один может играть в эту игру-ловушку, построенную на преданности, недосказанности и огромной вине, что аж сжирает заживо, шисюн Юэ. Он — Горный Лорд! Владелец целого пика! Он никому не позволит вытирать об себя ноги таким бездарным способом. Хватит.

— Ты зарвался, шисюн. Заигрался в своего «мистер справедливость», покровителя сирых и убогих, но ничего, я тебе напомню. — Шэнь Цинцю убрал веер. От него повеяло той силой, присущей только людям с крепким внутренним стержнем. Ледяной волной ци, подвластной сильнейшим. — Не. Лезь. Ко. Мне. Знай своё место, шавка.

— Шиди Шэнь, я-…

— Вот именно, что «шиди», шисюн Юэ. Вы лезете не в своё дело, выставляете себя в лучшем свете, а меня загоняете, как паршивую овцу. Посмотрите! Я такой хороший старший брат, прощу все твои темные грешки, а взамен… — его губы в безумной ухмылке, — А взамен ты будешь принадлежать мне вечность, сломанный и уничтоженный. Не правда ли весело, а, шисюн? И прекрати уже строить из себя оскорбленную невинность, мерзость, раздражаешь.

Наступила гнетущая тишина. Создавалось ощущение, что если бы в этом мире были настенные часы, то секундная стрелка бы тикала настолько громко, что заменяла собой звон колокола на вершине горы. Пространство стало каким-то вязким и неповоротливым, будто само время действительно остановило ход, замерев здесь и сейчас. Тишина поглощала, затягивала в себя как в морскую пучину, где душа предается вечному забвению, забывая мирские хлопоты. Вот только напряжение чувствовалось все ощутимее.

Лорд Цюндин покачнулся, закрывая ладонью лицо, на которое легла тень, но через раздвинутые пальцы была видна безумная ухмылка и ненормальный блеск в глазах. Он сгорбился и положил одну руку на Сюань Су, возможно, его даже накрыло лёгкое искажение. Но Шэнь Цинцю не испытывал к этому отбросу жалости, лишь жгучая ненависть и презрение за то, что тот сделал в одной из его жизней. Такие мудаки только на первый взгляд кажутся беззубыми щенками, на деле же оказываются теми ещё психами, ломающими чужую жизнь и совершенствование во благо себе.

— Хах, — Юэ Цинъюань наконец срывается, он смеётся так же безумно, в глазах сверкает толика прорываемого недовольства. Ему хочется убить, подчинить, сломать его прямо сейчас. Но ещё не время, рано. Он сдерживает своего внутреннего демона, лишь немного ослабляя печать, за которой тот прятался. — Раз шиди так на этом настаивает…

Цинъюань в мгновение достигает Шэнь Цинцю, хватая за горло и поднимая так, что пола касались лишь кончики обуви.

— Лучше бы ты сдох в том поместье, Сяо Цзю. Ты прав, ты и есть отвратительное упоминание прошлого, его отголосок, от которого никак не получается избавиться, редкостная болячка, которую хочется вырезать с корнем, но не разрушив свою репутацию, у меня это сделать не получится. Ты — цветок, от которого надо избавиться, который пророс слишком глубоко.

Шэнь Цинцю замахивается и ногой отправляет главу школы в полёт до ближайшей стены, пробивая ту насквозь. Он кривится и потирает горло, смотря на поднимающегося из пыли и обломков Юэ Цинъюаня.

— Но ведь жизнь так несправедлива, — усмехается, — Так что похоже шисюну придется терпеть этот цветок до самой смерти.

— Да, шиди, — тот соглашается, — До самой смерти.

И они оба понимают, чья это будет смерть.

* * *

Лю Цингэ просто не может поверить своим ушам. Бог Войны понимает, что подслушивать не хорошо и вообще это не его уровень, что он бы до такого никогда не опустился, но… именно это он сейчас и делает.

И те слова, что произносят его шисюны повергают шок. Особенно, когда глава секты соглашается и творит… такое.

Слыша приближающиеся шаги, он убегает, надеясь остаться незамеченным. Ему надо все обдумать. Он. он… он просто не может поверить, что те образы, которые за столько лет сложились в его голове насчёт Лордов Цинцзин и Цюндин, могут быть настолько ошибочными.

Неужели, он все это время был слеп?

Выходя из зала, Шэнь Цинцю замечает мелькнувший край белых одеяний и надменно фыркает. Значит, Богу Войны нравится подслушивать чужие разговоры? Лорд Цинцзин хихикает, надо бы обсудить это с шиди через недельку, а пока дать тому возможность подумать. Глядишь, до чего путного своей пустой головёнкой дойдёт.

Но одно он знает точно. Зелёные глаза сверкнули холодным светом плещущейся через край ци.

С Юэ Цинъюанем надо заканчивать.

* * *

Вернувшись на свой Пик, Шэнь Цинцю понимает.

Что-то в этом мире не так. И задумывается.

Если учесть, что демоны могут свободно шастать между мирами как им заблагорассудится, а их отродья по факту сильнее человеческих детёнышей, то почему в их секте оказался только один полукровка? Шэнь Цинцю замер там, где стоял.

Даже посредственному демону ничего не стоит порезвиться с деревенской девушкой, а после кинуть её на растерзание местным жителям. Но и от таких похождений случаются дети, если дура ничего не сделает и выносит ребенка. А в секту принимают сильных. А демонические дети сильнее сверстников.

От таких далеко не радужных дум разболелась голова. Кажется, у него проблемы, потому что на пике Цинцзин может обитать гораздо больше потусторонней хрени, чем он изначально рассчитывал.

Зайдя в бамбуковую рощу, Лорд Цинцзин прилёг на траву, не беспокоясь о одеяниях, которые могут запачкаться. На его пике, а возможно и по всей школе, а, что ещё более вероятно, во всех школах могут быть непробужденные полукровки.

Вау.

Цинцю рассмеялся.

Вот это подстава для мира заклинателей! Как же эти твердолобые снобы удивятся, когда поймут, что зло, которое они должны по профессии истреблять, все это время находилось прямо у них под носом! Вот умора будет, если его сумасбродная теория подтвердится! Он бы с превеликим удовольствием посмотрел, как великие бессмертные будут харкаться кровью и славливать одно искажение ци за другим, подсчитывая притаившуюся заразу.

— Эмм, шицзунь?

В поле зрения появилась неуверенно мнущаяся малышка. Оу, видимо, он смутил её своим поведением.

— Да-да? Ты что-то хотела?

— Я просто, я… — девчушка сглотнула и, по виду, готова была расплакаться, — П-просто хотела сказать, что шицзунь красиво смеётся, искренне. — и пока не передумала, видимо, решила быстро добавить. — М-мама говорила, что если у людей красивый смех, то надо обязательно сказать им об этом!.. они от этого, ну… улыбаются, вот.

Шэнь Цинцю тихо рассмеялся, смотря на вконец засмущавшуюся ученицу.

— Спасибо. Твоя мама абсолютно права. Но это был скорее истеричный смех.

— Истеричный? — хвостики по бокам головы девочки подпрыгнули. Ми-ми-ми, она выглядела совсем как любопытный котёнок. Шэнь Цинцю едва сдержал желание потискать этого маленького ангелочка, чем-то напоминающего А-Чжэнь, которая тоже была милашкой в детстве.

— Это когда тебя что-то очень сильно беспокоит, что начинает казаться смешным. — попытался как можно более ясно объяснить Лорд Цинцзин, все ещё умиляясь с детской непосредственности.

— С-спасибо, шицзунь, за вашу мудрость!

Шэнь Цинцю улыбнулся.

— Скажи, ты не замечала ничего странного за своими шиди и шисюнами? Например, острый нюх, чрезмерную агрессию? У кого на уроках взрывались талисманы? — Цинцю попытался припомнить, что в ученические годы случалось с Ло Бинхэ, но ничего упорно не лезло в голову. Эта мерзость его постоянно раздражала. Детёныш всегда смотрел на него со скрытым вызовом, будто знал все наперёд — тогда это его раздражало. Сейчас ему хочется это изучить, так что Бинхэ лучше не попадаться ему на глаза ближайшие полгода, пока он не вычислит среди своих учеников всех полудемонических зародышей, способных перерасти в глобальную проблему.

Ну вот не верилось, что тот такой один по его пику бегал! Не верилось!

— Ну… — девочка заломила руки за голову, смотря на небо, — Иногда, на уроках у А-Сан, А-Мэй и А-Цин бывает такое. О, ещё у шисюна Фань очень хороший нюх! Когда другие шисюны пытаются пронести алкоголь, он всегда ловит их… Ой! Из-извините! Можете не говорить, что это я вам сказала? Я честно обещала, что буду молчать!

Цинцю фыркнул. Вот ещё! Пусть приносят, что хотят, главное, чтобы на следующий день были как огурчики на строевой! Обращать внимание на малолетних пьяниц… он слегка смутился. Ну сам такой был, ничего не поделаешь. Так что пусть пока есть возможность побухают, почувствуют всё зло похмелья, получат нагоняй и успокоятся. У него на Цинцзин ещё никто не спивался!

— Как тебя зовут?

— Эту ученицу зовут Шан Цяо.

— Ты мне очень помогла, А-Цяо. Обещаю никому не рассказывать.

— Спасибо, шицзунь!

Нет, ну что за прелестный детёныш? Всем бы таким быть и цены бы этим обалдуям не было.

Когда ребенок убежал, Шэнь Цинцю вновь завалился на траву, хотя до этого приподнялся на локтях. А проблема проверки демонического наследия в его учениках все ещё оставалась.

Нет, он конечно вполне себе может притащить демонического носорогапитона, прибалдевшего от такой наглости, но, кажется, сего широкого жеста его доброты никто не оценит. Значит, ему нужен демон, но адекватный. А где такого взять?

Цинцю фыркнул.

Да я вас умоляю, что он, демона что ли не найдёт?

У него на эту хтонь мракобесную давно нюх заточен! Он даже не удивится, если вся эта нечисть будет в большей степени именно на Цинцзин. Эх, а говорят демоны не способны к искусству… Вот научит, выпустит в родной мир погулять и посмотреть, как тамошние жители взвоют от до боли сильных энтузиастов, вернувшихся на родину порядок да шухер наводить.

Кажется, они вообще как-то не так воюют с демонами?..

Надо их интеллектом, а они их тяжёлой силой. Им расскажи про элементы таблицы Менделеева, и они сами пощады попросят да ещё и в плен сдадутся.

Хм? Мечтатель? Ещё какой!

Но демона надо бы найти. И ради столь великой цели он готов лично спуститься с горы и отловить первого более-менее здравомыслящего. Наука требует жертв, так что первый попавшийся послужит во имя этой стервозной дамы!

В путь-дорогу!