Поцелуй для незерфей (гет)

— Я поклялась, что если выживу на войне, то попрошу вас поцеловать меня.

Скучающей гримасы профессора как не бывало. Его глаза опасно прищурились, на лице стали собираться грозовые тучи. Он рывком встал с кресла, рука дернулась за волшебной палочкой. Казалось, он вот-вот запустит в Гермиону проклятием.

— Да как вы посмели, мисс Грейнджер! — яростно прошипел Снейп, наклоняясь с устрашающей высоты своего роста. Такое движение легко заставляло учеников съеживаться от страха. — Ваши дружки сочли остроумным подослать вас, чтобы разыграть меня с помощью какой-то нелепой выдумки? Не нахожу здесь ничего даже отдаленно забавного! Если вы вдоволь потешили за мой счет свое извращенное чувство юмора, то советую убраться немедленно, пока я не потерял остатки терпения! И не сделал то, о чем стоило бы жалеть впоследствии — но нет, не пожалею!

— Пожалуйста, профессор! — с ужасом воскликнула Гермиона. — Это не шутка, клянусь! Можете проверить легилименцией! Я не лгу вам, я никогда не стала бы шутить такими вещами. Пожалуйста, поверьте мне…

Снейп сердито посмотрел на нее и спросил обманчиво мягким, вкрадчивым голосом:

— Поверить в то, что самым важным делом жизни вы сочли поцелуй со своим злобным учителем зелий? Или что означенный поцелуй — ужасная жертва, равноценная спасению жизни в глазах неких вымышленных существ, любящих мелодрамы? Вы хоть понимаете, насколько это унизительно? Или решили, что мерзкому сальноволосому ублюдку польстит такое предложение?

— Я никогда вас так не называла! — яростно выкрикнула Гермиона, запоздало заметив, что подскочила с места и встала с профессором лицом к лицу. Его реакция оказалась хуже всех ожиданий, особенно после откровенного, почти дружелюбного разговора, который они только что вели. — И никогда не думала оскорбить, ни словом, ни делом. — Ее голос поневоле стал умоляющим. — Вы не услышали главного: жертва — это не сам поцелуй, а встреча со своим главным сожалением или сокровенным желанием!

— Поцеловать меня — ваше сокровенное желание? А если оно не исполнится, то станет главным сожалением перед лицом смерти? Вы держите меня за идиота, мисс Грейнджер?

— Нет, вы умнейший человек! — воскликнула Гермиона. — Но сейчас, когда злитесь и не слушаете меня, не можете понять простую вещь! Я не клялась поцеловать вас! Я поклялась попросить о том, чтобы вы поцеловали меня.

Северус не заметил разницы, и жалкие попытки ученицы что-то объяснить не усмирили его гнев.

— Неужели знаменитой гриффиндорской храбрости не хватило, чтобы пообещать сделать это самой? — фыркнул он.

— Наоборот, — ответила Грейнджер, — это было бы чересчур просто. Подкрасться, чмокнуть, убежать и получить взыскание. Слишком трусливый выход.

— Но вам понадобилась бы вся ваша смелость, чтобы вынести последствия столь необдуманного и дерзкого поступка, — ответил Северус, все еще на повышенных тонах. — Хотя и теперь вам не избежать наказания за абсолютно неуместное поведение. Не сомневайтесь, я подыщу вам самую отвратительную работу! Или поручу это мистеру Филчу: он будет счастлив занять все ваши вечера до конца семестра. Не говоря уже о потере всех имеющихся у Гриффиндора баллов, а также о моем докладе директору, а также…

Грейнджер имела наглость не просто перебить, но еще и рассмеяться.

— Вы правда думаете, что после всего, через что мы прошли, меня заботят эти дурацкие баллы? — спросила она с каким-то нездоровым яростным весельем. — Что потрошение флоббер-червей или выжимание гноя из бубонтюберов будет отвратительнее рек крови и оторванных конечностей? Хуже, чем видеть, как твоего однокурсника разрывает на части акромантул? Или что вечера с Филчем покажутся мне длиннее той вечности, которую я провела по милости Беллатрисы на полу Малфой-мэнора, выворачиваясь наизнанку от боли? Давайте! Вычитайте чертовы очки, назначайте чертовы отработки! Что бы вы ни сделали, хуже не будет!

Тирада мгновенно отрезвила Северуса. Ему было известно, что троица попала в плен и была доставлена к Малфоям за пару недель до Финальной битвы. Они каким-то чудом выбрались, хотя и не полностью невредимыми. После допроса у Беллатрисы Лестрейндж никто не уходил целым и невредимым. От одной лишь попытки представить, что довелось перенести девочке, Снейпу сделалось дурно. Сама Белла была не очень-то щедра на откровения, но впоследствии от Драко он узнал, что Гермиону пытали жестоко и у нее наверняка осталось множество шрамов.

На короткое мгновение Северус почувствовал порыв извиниться — непонятно, за что именно. Не его вина, что ей пришлось пройти через такие страдания и пытки, боль и ужас. Он не виноват, что она лицом к лицу видела смерть и разрушение. Все многое повидали, не исключая его самого.

Но любые оправдания были неуместны. Он, взрослый мужчина, сам сделал выбор. То же, что выпало на долю Грейнджер, не должно происходить ни с одним ребенком, нигде и никогда. Ее возраст и статус ученицы велели относиться к ней именно как к ребенку. Вот только глаза у нее были совершенно не детские, и смотреть на нее сверху вниз значило бы преуменьшать ее жертву.

Северус не извинился. Он никогда не просил прощения — какой смысл, если его никогда не прощали и не простят? Но чувство вины все же охладило гнев. Снейп распрямился и сделал шаг назад, чтобы дать Гермионе возможность спокойно прийти в себя. Воспоминания заметно подкосили ее.

Грейнджер ненадолго прикрыла глаза и отдышалась.

— Вы правда думаете, — продолжила она спокойнее, — что после всех жертв, на которые вы пошли, после всего, что вы сделали, защищая нас и помогая одержать победу над Волдемортом, — что после всего этого я оскорблю вас глупым детским розыгрышем?

Вопрос был уже не риторическим, и Северус задумался. Ему-то было не привыкать к роли объекта унизительных выходок. Но чтобы Гермиона могла затеять нечто подобное или кто-то из ее друзей счел шутку смешной? Версия казалась нелепой даже при его подозрительности. Такой поступок действительно был слишком мелочным и детским для этих ребят.

— Соглашусь, мисс Грейнджер, — сказал он. — Вы, безусловно, не дурашливый ребенок. Но вы все еще моя ученица. И чем бы вы ни руководствовались, затрагивая в своем обете меня, это было недопустимо, и я вынужден расценивать ваше заявление соответствующе.

Гермиона опустилась обратно на стул, не сводя с собеседника глаз.

— Так странно, — сказала она с непонятным Северусу чувством. — Мы снова в школе, больше не союзники и не товарищи по Ордену Феникса. После всего, что было, мы опять всего лишь ученики и учителя… Школьные правила, режим дня, отработки для нарушителей… Вроде бы ничего не изменилось, и в то же время все по-другому.

Он кивнул и тоже сел, держа спину напряженно прямой.

— Понимаю. Но факт остается фактом. Мы действительно вернулись к прежним ролям и должны вести себя в соответствии с ними. Вы можете найти успокоение в привычном распорядке, мисс Грейнджер.

Снейп был прав на все сто. Гермиона и сама обратила внимание, что, вернувшись в Хогвартс и оказавшись в привычной колее, почувствовала, как жизнь нормализуется. Школьные будни дали ощущение надежности.

Вот только иллюзия, будто ничего не было, рассыпалась, едва Гермиона оказалась в ситуации, в которой невозможно играть старые роли. В довоенном Хогвартсе она никогда не говорила бы так с учителем, не позволила бы себе встать вровень с ним. Но теперь, чего бы ни требовали школьные правила, Гермиона просто-напросто не могла воспринимать Северуса Снейпа только как учителя. Она видела в нем товарища, соратника. Того, кому можно довериться. Кто, как и она, прошел ад насквозь.

— Наверное, мне потребуется какое-то время, чтобы перестроиться, — вздохнула она. Затем подняла глаза и умоляюще посмотрела на Снейпа: — Я приму любое наказание, которое на ваш взгляд положено за мой проступок. Но сначала позвольте рассказать, почему мой обет относился именно к вам. Вы убедитесь, что в том не было ни капли неуважения. Хотя я понимаю, почему вы заподозрили, будто оно есть.

— Понимаете?

В зависимости от того, сколько выболтал Мальчик-Который-Видел-Его-Воспоминания, она действительно могла более или менее осознавать, что подобная выходка неизбежно напомнила бы Северусу забавы Поттера-старшего и компании. Он ничего не забыл. Но Гарри не был Джеймсом, Грейнджер и Уизли не были Мародерами, а сам Северус не был тем неуклюжим затравленным мальчишкой. Теперь у него за плечами имелись вещи пострашнее, чем издевательства кучки гриффиндорцев.

— Да, профессор Снейп. Думаю, что понимаю, — тихо сказала она. — То, что я совершила, — настоящий магический ритуал, а не глупая игра вроде волшебной версии «Правды или действия», затеянная специально, чтобы поставить в дурацкое положение всех участников. Будь это игрой, я бы и не подумала втягивать вас.

— В таком случае, мисс Грейнджер, — он несколько смягчился, — даю вам пять минут на объяснение, как я оказался предметом вашего глубочайшего сожаления. Или же сокровенного желания, во что еще труднее поверить.

— Спасибо, сэр, — ответила Гермиона, тоже немного расслабившись. — В первую очередь хочу сказать, что вы не поняли: поцеловать вас не было бы для меня жертвой. Это, конечно, стало бы серьезной проверкой на храбрость, но я прошла бы ее. Однако действительно было бы крайне неуважительным лезть к вам с поцелуями без спроса. Хоть я и придерживаюсь идеи равенства полов и считаю, что женщина может сделать первый шаг, но такое не по мне. Представьте себе, и в груди книжного червя может биться исполненное романтики сердце. Я хотела, чтобы вы сами поцеловали меня.

Такое объяснение лишь добавило путаницы. Маленькая, глубоко недоверчивая часть разума по-прежнему настаивала на том, что все это шутка, и требовала прогнать девчонку, пока хоть что-то осталось от его гордости. Другая же часть выступала за тактику «лучшая защита — нападение».

— По-прежнему ищете моего одобрения, мисс Грейнджер? — усмехнулся Северус.

Такой мотив был вполне в ее характере. Все годы учебы она из кожи вон лезла, чтобы заработать признание, и другие учителя не уставали нахваливать ее. Сам же Северус считал, что ей нужна здоровая самооценка, а не подачки и поглаживания. Успехи студентки говорили сами за себя, но она никогда не была довольна собой. И то, что Снейп упрямо не замечал ее усердия, подстегивало стараться еще больше.

— Да, — призналась Грейнджер, своей прямотой сведя на нет его саркастичную увертку. — Думаю, что ищу.

— Зачем? — спросил Северус, озадаченный новым ребусом невыносимой гриффиндорки. — Почему это так много значит для вас?

Он всегда считал, что, будучи единственным учителем, не поющим дифирамбы ее уму, просто-напросто раздражал ее — как последняя строка в списке, не отмеченная галочкой, как отсутствующий кусок пазла, не дающий достроить картину мира и найти в ней свое место. Но неужели здесь что-то более личное?

Гермиона снова глубоко вдохнула, набираясь решимости. Он имел право знать. И признание в том, чего он в упор не замечал, было важной частью обета. Это был как раз тот поступок, для которого она до сих пор не нашла в себе смелости и искренне сожалела об этом. Та вина, которую Гермиона должна загладить.

— Есть разные причины, — уклончиво начала она, снова слегка розовея. — Не сказать чтобы я любила вас все эти годы, но, не буду отрицать, находила… интересным. Вы порой бывали ужасным грубияном, но это не мешало мне восхищаться вашими знаниями, умениями и умом.

Что же, ничего нового. Гриффиндорская заучка оценила его мозги. Но тут она сказанула такое, что вдребезги разнесло намечающееся логическое построение:

— А еще вашей храбростью. Я безгранично уважаю ваше решение уйти от Волдеморта. Требуется немало мужества, чтобы признать свою ошибку, и еще больше — чтобы исправить ее. А если вспомнить все жертвы, на которые вы пошли… Сколько раз вы спасали нас с мальчишками, а мы ведь так и не поблагодарили вас за это! Когда мы скитались по лесам, выполняя последнее поручение Дамблдора, я не раз вспоминала вас. Думала, как вы тут, отрезанный от Ордена, всеми незаслуженно ненавидимый, совершенно один…

В мгновение ока Снейп снова был на ногах. Опершись на стол, он пригвоздил ее взглядом. «Как хищная птица в броске, — подумала Гермиона. — Пугающая, опасная, но все же великолепная».

— Позвольте уточнить, — его голос, тихий и вкрадчивый, резал воздух, как сталь. — Вы хотите сказать, что в канун Нового года, спустя шесть месяцев после того, как я послал Убивающее заклятие в Дамблдора, а после этого был назначен на директорский пост не кем иным, как Волдемортом… Вы думали, что меня ненавидят незаслуженно, и не считали предателем?

— Я никогда не считала вас предателем, — спокойно ответила Грейнджер.

Снейп недоверчиво нахмурился.

— Все считали, — жестко возразил он. — Все до единого должны были верить! План Дамблдора целиком держался на моей легенде. А теперь вы заявляете, будто видели меня насквозь?

— Видимо, вы переоцениваете свою способность притворяться, — ответила Гермиона, не избегая пронизывающего взгляда. — Конечно, убийство Дамблдора меня шокировало, на короткое время я усомнилась в вас. Но позже, когда все обдумала, то слишком много фактов не уложилось в картину. И, здраво оценив их, я убедилась, что вы никогда нас не предавали.

На миг его непроницаемая маска спала, по лицу пробежало множество эмоций. Гермиона заметила среди них сомнение, опаску, удивление — и что-то еще, тонкое и уязвимое, чему она не смогла дать имени и что заставило ее дыхание сбиться.

— Объяснитесь, — требовательно отрезал Снейп.

— Что ж… Первая странность. Когда в школу пробрались Пожиратели смерти, профессор Флитвик побежал в подземелья, мы с Полумной — следом. И натолкнулись на вас. Вы ничего никому из нас не сделали. Флитвика вы оглушили и велели нам позаботиться о нем. Будь вы настоящим Пожирателем, вы бы безусловно убили хотя бы меня. А когда Гарри погнался за вами, вы бы убили или похитили его. Но ему вы тоже ничего не сделали! Он выстреливал заклятиями, а вы лишь отражали их и поддразнивали Гарри, совсем как на уроке. Со стороны все это и выглядело очередным уроком защиты.

А тот факт, что кабинет Дамблдора открылся вам как новому директору? Амбридж-то он так и не впустил! Всем известно, что замок имеет собственную магию и не подчиняется министерским декретам.

Когда вы якобы изменили нам, то заклятие Доверия со штаб-квартиры Ордена Феникса не спало. А Джинни сказала, что всеми пытками, которым ученики подвергались в школе в прошлом году, заправляли не вы, а Кэрроу. Вы же, по-видимому, не давали им перегибать палку! Не очень похоже на поведение настоящего Пожирателя смерти, правда?

Но окончательно я убедилась в вашей лояльности, когда в озере появился из ниоткуда меч Гриффиндора — ровно тогда, когда мы больше всего в нем нуждались! Тот самый меч, который Джинни и Невилл пытались стащить из вашего кабинета. И, кстати, были наказаны за это — чем? Визитом к Хагриду! Джинни рассказала, что они приятно провели день в хижине, попивая чай и грызя каменные кексы.

Как же меч оказался на дне озера? Кто бы мог положить его туда? Кто-то, кто сумел подсунуть его прямо под нос Гарри и остаться незамеченным. А в моей сумке вдруг сами собой пополнились запасы исцеляющих и безоара.

Словом, пока мы искали крестражи, у меня было время подумать. Я прикидывала так и эдак… Даже рассматривала версию, что убийство Дамблдора инсценировано, а на самом деле он жив.

— Если бы… — пробормотал Северус, ошеломленный откровениями. Оказывается, в исполнении хитроумного плана Альбуса зияли многочисленные дыры. И если бы на них обратил столь же пристальное внимание кто-либо другой, то конструкция рухнула бы, как карточный домик, только разрушений было бы не в пример больше. Волдеморт убил бы его без раздумий, и смерть не была бы ни легкой, ни быстрой…

— Мне все еще больно от того, что мы потеряли Дамблдора, — грустно сказала Гермиона. — Хогвартс без него совсем не тот. Но каким счастьем было услышать, что выжили вы! Мне было так стыдно, что мы оставили вас в Визжащей хижине! Мы, конечно, посчитали вас мертвым… Но потом, когда я вернулась и не увидела вашего тела, стало еще ужаснее. Я боялась, что мракоборцы нашли его раньше и сожгли — так же, как поступили со всеми убитыми Пожирателями…

— Что? Вы возвращались за моим телом? — изумленно переспросил Снейп.

— Да. Вы ведь заслуживали как минимум достойных похорон, — она отвела взгляд и быстро-быстро заморгала, пытаясь не расплакаться. — Простите… — голос упал до шепота. — Мы не должны были бросать вас, не убедившись, что вы действительно… Но там было столько крови… Горло у вас было разорвано, а мы же знали, что у Нагайны очень сильный яд. Нам и в голову не пришло, что мы бросаем вас умирать в одиночестве! Мне было так стыдно, когда я узнала, что Драко нашел и спас вас. Честно говоря, до сих пор совестно. Вы могли умереть по нашей вине! — она утерла все-таки выступившие слезы.

Северус был неожиданно тронут тем, что над его участью, оказывается, кто-то может горевать. До сих пор ничего подобного не случалось.

— Не надо, — отрывисто сказал он, вынул из кармана носовой платок и подал студентке. — Не стоит плакать из-за… этого.

Гермионе показалось, что он хотел сказать: «Не стоит плакать из-за меня». Она попыталась возразить, но профессор жестом открытой ладони остановил ее.

— Вы же не знали, что я принимал противоядие еще с тех пор, как змея напала на Артура Уизли в Отделе тайн. Но раны действительно были серьезными, целитель из Мунго сказал, что сам не верил в мое выздоровление. Это была жестокая ирония судьбы. Или за мной кто-то приглядывал с небес. Я и сам не рассчитывал пережить войну, так что, обнаружив себя в живых, удивился не меньше вашего.

Она промокнула глаза и неуверенно улыбнулась:

— Спасибо. — И Северусу захотелось думать, что она благодарит за прощение, а не за платок.

Какое-то время оба хранили молчание. Снейп заметил, что гостья ерзает на жестком стуле, мысленно вздохнул и коротким взмахом волшебной палочки превратил его в мягкое кресло. Она уже долго сидит здесь, наверняка у нее затекла спина. Дискомфорт от неудобного сиденья был призван стать дополнительной карой для нарушителей, которые обычно занимали его, а Грейнджер не заслуживала такого. Она и вправду натерпелась боли на всю жизнь, с избытком.

Еще одна благодарная улыбка. Северусу стало не по себе, от женской эмоциональности он всегда терялся.

Он прочистил горло.

— Скажите, мисс Грейнджер, — Снейп попробовал направить разговор в безопасное русло, подальше от рискованных тем (как будто в принципе возможно найти безопасное русло для того вопроса, что привел ее сюда!), — как так вышло, что ваши друзья не знали о вышеперечисленных выводах, пока Поттер не увидел мои воспоминания? Судя по вашей извечной методике выполнять домашние задания, я полагаю, что вы просто не могли не поделиться плодами своего интеллектуального труда.

— Я пыталась поначалу, — призналась она, пропустив мимо ушей колкость. — Но их неприязнь к вам и предвзятость перевесили здравый смысл. Они не смогли даже гипотетически допустить, что вы невиновны, особенно с учетом улик, которые тогда говорили против вас.

— Невиновен? — мрачно перебил он. — Мисс Грейнджер, не выставляйте меня тем, кем я не являюсь!

— Во всяком случае, вы и не отъявленный злодей, — парировала она. — И когда я убедилась в этом, то прекратила попытки достучаться до мальчишек, чтобы сохранить ваш секрет. Рассказать все Гарри значило бы поставить вас под удар, ведь Волдеморт тогда читал его разум, как открытую книгу. Для вас было безопаснее, чтобы он оставался в неведении.

Повторное утверждение, что хоть кого-то беспокоила его безопасность, вызвало у Северуса еще один укол непривычного чувства. Даже для Дамблдора она стояла на втором месте после «общего блага». Если не на третьем или четвертом. Северус снова кашлянул, чтобы овладеть голосом. Поколебавшись, он создал из воздуха чайник, чашку… потом, еще раз дрогнув, — вторую. У Грейнджер, вероятно, тоже пересохло в горле от долгого разговора.

Если студентка и была удивлена его неслыханным гостеприимством, то не выдала этого. Поблагодарив, она взяла свою чашку, и Северус вернулся к теме.

— Тогда ваш обет должен был вызвать у друзей немалое изумление. Если они, как вы говорите, оставались в неведении… — вслух задумался он, представляя себе унижение Грейнджер, и за компанию свое собственное, когда друзья подняли ее на смех.

Гермиона покачала головой:

— Они не слышали, что я пообещала. Ритуал не требует свидетелей, а обет необязательно произносить вслух. Я написала свое обещание на бумаге, а потом уничтожила записку. Не хотела выставлять свои чувства напоказ. Я предвидела вашу реакцию, если кто-то о них узнает. Вы ведь скрытный человек, вам было бы неприятно…

Северус удивленно приподнял бровь. «Не хотела выставлять свои чувства напоказ»? Какие чувства? Восхищение его умом? Благодарность за переход на правую сторону? Мерлин, он окончательно запутался, способность трезво мыслить предательски отказывала. Нужно взять себя в руки, нужно взять в свои руки этот странный разговор!

— Что ж… Спасибо, что оставили при себе как выводы, так и свой крайне неожиданный выбор жертвы, — сказал он, стараясь сохранить равнодушный тон. — План действительно провалился бы, если бы перечисленные вами факты заметил кто-то другой.

Поморщившись, Гермиона сделала еще глоток чая.

— Честно говоря, план Дамблдора я никогда не понимала, — в голосе сквозило осуждение. — Он был крайне ненадежным, не говоря уж о том, что запредельно жестоким. Как директор мог просить вас о таком? А если бы даже в конце никто не узнал правду? А если бы вы не смогли отдать Гарри воспоминания? Вас бы арестовали как Пожирателя смерти и упекли в Азкабан. Если бы не убили на месте — ненавистников у вас имелось предостаточно. Все было непродуманно и очень недальновидно! Он умышленно поставил вас под огромный риск из-за своей одержимости интригами и тайнами!

Северус почти улыбнулся ее праведному возмущению. Жаль, что Альбус не слышит столь пламенную критику!

— Я рисковал каждый раз, когда меня вызывал Темный Лорд, мисс Грейнджер, — спокойно напомнил он. — Поверьте, я понимал, на что иду.

— Но план был чудовищно глуп! — настаивала она, все еще разъяренная. — Как он мог рассчитывать, что никто не раскусит вас? На моем месте мог оказаться кто угодно! Профессор МакГонагалл помнит вас еще школьником! Она же весь год была здесь! Почему она ничего не знала?

— А кто сказал, что она не знала?

Гермиона моргнула.

— Простите?

— Мисс Грейнджер, что толку от шпиона, если он никому не докладывает? Разумеется, Минерва все знала. После того, как я убил Дамблдора, она осталась моим единственным контактом.

— Знала?! — ошеломленно переспросила Гермиона. — Но она же… сражалась с вами! Она заставила вас бежать из Хогвартса прямо перед битвой! Почему вы вернулись в рядах Волдемортовой армии, если ей все было известно?

Услышанное казалось Гермионе безумием. То, что случилось со Снейпом, можно было предотвратить. Если бы о его двойной игре стало известно до битвы, то он имел бы лучшую возможность рассказать Гарри все, что нужно! И сражался бы на их стороне!

Северус терпеливо вздохнул.

— Потому что моя миссия не была завершена и прикрытие требовалось еще на какое-то время.

— Не понимаю, — нахмурилась Грейнджер. — Я думала, ваша миссия была в том, чтобы Гарри узнал, что он крестраж. Для этого вы и отдали ему воспоминания…

Снейп сразу пожалел, что сказал лишнее. Грейнджер вцепилась в намек, как собака в кость, и теперь ни за что не отпустит. Северус видел, как шестеренки закрутились в ее голове.

— Мне всегда казалось странным, — задумчиво произнесла она, — почему именно вы должны были сообщить Гарри, что ему нужно пожертвовать собой ради других. На такие новости он отреагировал бы крайне бурно — а кто бы отнесся спокойно к тому, что должен умереть в семнадцать лет? Но ведь Гарри не доверял вам! И Дамблдор не мог не понимать, что после псевдоубийства неприязнь Гарри превратится в лютую ненависть. Да с чего он вообще взял, что Гарри будет вас слушать?!

Внезапное подозрение заставило Гермиону побледнеть, и она уставилась на Снейпа широко распахнутыми глазами.