Это принадлежало моей дочери (джен)

Возраст 3 года: Эмоция

В большой комнате хижины раздался топот маленьких шажков, за которым последовали шаги тяжёлые.

— Элой, нет! Вернись сюда!

Раст пытался схватить хихикающего ползунка. Она опрокинула его копье и колчан со стрелами, прокладывая себе кратчайший путь к выходу, пока оружие валилось оземь. Он подхватил её до того, как она смогла нанести ещё больший ущерб обстановке хижины и сбежать наружу, в снег. Для такого маленького существа она была невероятно быстрой и сеяла вокруг разрушение.

— НЕТ! Нет! НЕТ! — ребёнок извивался в его руках, яростно размахивая ножками и громко хохоча. Её лицо и руки были заляпаны ягодным соком, а передняя часть маленькой туники усеяна фиолетовыми пятнами. Раст отвернулся всего на две секунды, и она набила рот ягодами, хранившимися с осеннего урожая. Она слопала больше дневной порции, прежде чем он застал её за этим занятием. И тут же принялась бегать по хижине, наполняя комнату заливистым смехом.

— Элой, прекрати!

Он пытался перехватить все её конечности, пока она отбивалась. Когда ему это удалось, она всё равно не прекращала сопротивляться, недовольно пыхтя. Он громко вздохнул, попросив у Великой Матери сил пережить зимние месяцы, пока не наступит весна. Весной он сможет отправить приёмную дочь во двор, где она нанесёт меньше ущерба его душевному спокойствию.

Элой перестала сражаться, и ворчание перешло в нытьё. Он усадил её на колено, лицом к себе. Малышка нехотя отталкивала его руки, вызывающе трясла головой. Непокорные рыжие волосы падали на глаза.

— Элой... — тихо предостерёг он, желая обладать той силой духа, которую его супруга выказывала в отношении Аланы.

— Посмотри на меня, — сказал он спокойно, но твёрдо. Маленькая рыжеволосая девочка завертела головой, выплюнув очередное "НЕТ!". В последнее время казалось, что это единственное известное ей слово. Он издал очередной громкий вздох.

— Твоя воля. Я не позволю тебе бегать, пока ты не согласишься вести себя спокойно.

К сожалению, упрямство Элой не знало границ. В конце концов, ему пришлось опустить её на пол хижины, чтобы она поиграла с маленькими машинами, которые он вырезал специально для неё.

Он страшился того дня, когда она сможет спорить с ним при помощи слов, а не подобных истерик. Раст сел на пол хижины рядом с девочкой, доставая костяной гребень, чтобы пригладить лохматую голову. Она заворчала, уворачиваясь от его попыток. Он бессознательно закатил глаза.

— Дикий ребёнок. Тебе нельзя наружу, пока я не закончу шить твою зимнюю куртку, — безуспешно попытался объяснить он. Она обернулась, орехово-зелёные глаза ярко сияли в свете очага.

— Раст, там снег! Мы играть, пожалуйста? — она состроила самое умильное лицо, которое только могла, надеясь его убедить. Про себя он проворчал, что это работает.

— Да, снаружи идёт снег, но мы не можем выйти, пока у тебя нет куртки, — объяснил он, быстро вытирая её безнадёжно испачканное лицо и руки мокрой тряпкой.

— Мы чуть-чуть поиграть, а потом внутрь... — Элой смотрела на него, и он почти что видел шестерёнки, крутящиеся в голове девочки. Она была довольно разумной для трёхлетнего ребёнка. Ему вечно казалось, что она оценивает его, пытаясь обойти строгие правила.

— Элой... — сказал он вновь с предостережением. Она громко вздохнула. К его досаде, было очевидно, что эту привычку она переняла от него.

— Ладно, ладно. Сегодня не играть снаружи, — признала она поражение, когда он вновь взял в руки костяной гребень и устроился позади неё, перебирая пряди волос. Аккуратно расчесал узлы, и вскоре девочка вырвалась из его рук и повернулась к нему лицом. Маленькие руки оказались у него на лице — она пыталась обратить на себя внимание.

Ему пришлось признать, что её энергичность заражала. Мужчина мягко улыбнулся, когда она погладила его заплетённую бороду.

— Раст! Раст, сделай, как у тебя! — она широко улыбнулась, указывая пухлым пальцем на голову изгоя.

— Ты хочешь волосы как у меня? — рассмеялся он. — Придётся тогда обрить голову по бокам!

Он дразнил её, щекоча за бок, и она хохотала.

— Хочешь, чтобы я обрил тебе голову? — он говорил это нарочито глупым голосом, тыкая пальцем её в живот. Она извивалась между приступами хохота, отталкивая его неумолимые руки

— Нет... нет. Как у тебя, — раздражённо повторила она, собирая охапку непокорных волос кулачками в такой же хвост, как у него. Он понимающе кивнул.

— Ну что ж, хорошо.

Мужчина взял с ближайшего стола синий шнурок, и она села перед ним, играя с маленьким бегуном, которого он вырезал для неё. Он снова провёл гребнем по огненным волосам, собирая их в пучок, прежде чем обвязать шнурком. Несколько выбившихся прядей падали на лоб Элой, но он всё равно достал зеркало, чтобы она смогла оценить результат его трудов. Зеркало было сделано из боковой пластины жвачника, очищенной от краски и отполированной до блеска.

Её глаза загорелись, когда она осмотрела его работу.

— Хорошо выглядит? — спросил он, взлохматив кончик конского хвостика. Она захихикала и заулыбалась ему в отражении в зеркале, шлёпая ручками по металлической поверхности. Раст протянул руку и осторожно убрал пару выбившихся прядей с её лба, глядя при этом в зеркало, мельком уловив нежный взгляд, которым смотрел на Элой. Она развернулась и встала ему на колени. Он отложил самодельное зеркало в сторону, освободив обе руки, чтобы поддерживать её за тоненькую талию и следить, чтобы она не упала. Малышка посмотрела прямо ему в глаза, легко улыбаясь. В пламени очага виднелись веснушки на щеках.

— Я тебя люблю, — внезапно сказала она, погладив его заплетённую бороду. У него перехватило горло, и очередное воспоминание встало перед его внутренним взором.

Папа, я тебя люблю. Я тебя люблю.

Алана стояла у него на коленях, в голубых глазах отражался огонь. Тёмно-каштановые косички в волосах были завязаны такими же синими шнурками. Слышался смех возлюбленной с крыльца — она принесла вечернюю добычу на ужин. Дочь дергала его за бороду, значительно более короткую, чем сейчас.

— Я тоже тебя люблю, Алана, — произнёс он, погладив её тёмные волосы, рассыпавшиеся по плечам, и обнял девочку.

Он помнил даже запах дома в Молитве Матери, звуки, издаваемые ночными созданиями в долине и дуголобами⁽¹⁾, пасущимися в отдалении у деревни.

— Раст... Раст... — другой голосок вернул его в реальность. Элой заёрзала, чувствуя неловкость из-за долгого молчания Раста. Он выдохнул, только теперь заметив, что задержал дыхание.

Маленькая рыжеволосая девочка отвернулась от него, глядя в сторону, и затеребила подол. Она нахмурилась, так и не дождавшись от него ответа. Он был обескуражен, он никогда не говорил ей такого вслух. Где она вообще могла это узнать? Возможно, она уловила эти слова в речи жителей, когда они проходили мимо деревень в Священных Землях.

— Плохо?

Её голос звучал так тонко и будто издалека, что ему больно было слышать. Он обнял малышку, прижал к груди и наконец смог снова говорить.

— Нет... Нет, Элой. Не плохо. Конечно, не плохо, — уверил он её, погладив по спине. Она упёрлась ему в грудь своими крохотными ручками, чтобы видеть его лицо.

— Ты грустный?

Он кивнул в знак подтверждения.

— Чуть-чуть, — ответил он, притронувшись лбом ко лбу девочки, позволяя себе ответить на её привязанность.

— Я тоже тебя люблю, Элой.

Её лицо просияло, когда слова сорвались с его губ. Она соскочила с колен, с новыми силами подхватив игрушечного рыскаря и принявшись бегать по дому.

Он наблюдал за ней с нежностью, и боль в сердце становилась всё сильнее.

1) Прим. перев.: в оригинале Broadhorns, а не Broadheads, я считаю это ошибкой автора, так что использовала локализованный вариант.

Вернуться к тексту