Последнее песнопение, размер – три четверти (гет)

— Кто… я?

На этот раз задать вопрос оказывается легко, он получается искренним, не злым, не насмешливым. Руки Баттлера, мягко сжимающего тебя в объятиях, теплые, ты испытываешь чувство комфорта, странное, внезапное, и из-за этого вопрос в конце концов вырывается сам собой.

(О, да будто он знает ответ. Разве может он его знать?)

В саду золотых роз, на лепестках которых поблескивают капельки росы, под небом без звезд ты прячешь свое лицо у Баттлера на груди и тихо плачешь.

Вот в чем настоящая загадка этой истории: почему после всего, что было, ты испытываешь к нему такую удивительную нежность? Ты не чувствуешь боли где-то внутри, когда он прижимает свои сухие губы к твоим? Почему тебе не кажется, что ты попала в ловушку, когда он накручивает на палец локон твоих волос, наполовину распущенных, хотя Вергилия заплетает их каждое утро?

— Все в порядке, — повторяет он шепотом, а ты крепче прижимаешься к нему, когда тело сотрясается от новой волны рыданий, — тш-ш, Беато, все хорошо, я защищу тебя. Пожалуйста, не плачь… — ты вздыхаешь. Так много боли… в твоей груди нанесенная правдой, всей правдой, рана, тело везде пронзают колья; их не видно, но мук от этого не становится меньше. Баттлер нежно гладит тебя по волосам и медленно-медленно расплетает прическу.

Волосы рассыпаются по твоим плечам, их привычный вес чуть было не заставляет тебя потерять сознание, но нет, ты держишься, и волосы уже волной ниспадают по спине. А ты цепляешься руками за спину Баттлера.

Без любви этого не увидеть.

* * *

Ты спишь, покачиваясь на волнах воспоминаний в соленом море покоя. Сон в Золотой Земле — всего лишь временное прекращение существования, воплощение покоя, который могут даровать только теплые руки смерти. Ты спишь, но не видишь снов, пока в ночной темноте не разносится эхом чей-то голос, принадлежащий то ли подростку, то ли ребенку и вскоре затихающий вдали. Он пропадает прежде, чем ты успеваешь протянуть руку и ухватить фрагмент истины.

— Кто… я?

Ответа нет. Только ты, проигравшая ведьма, и покрывающая твою кожу соль.

Теперь ты понимаешь, почему Вергилия все еще называет тебя ребенком.

* * *

Ладони Баттлера широкие и теплые, а пальцы, которые он переплетает с твоими, когда ты облокачиваешься на него, на удивление тонкие. Он смотрит на тебя не так, как смотрел Кинзо, его взгляд мягок, и этого ты никогда не сможешь понять до конца.

Его душа пылает так же ярко, как и у деда, но его прикосновение не причиняет тебе вреда.

Ты хмуришься и искоса поглядываешь на него, побаиваясь прямо посмотреть ему в глаза и при этом желая увидеть, что скрывается в их глубине, но он прижимает ладонь к твоей щеке, медленно, бережно разворачивает твое лицо к себе, и ты уже не можешь избежать его взгляда. Не пристального, как обычно; его глаза чуть прикрыты, он не выискивает то, чего нет.

Он смотрит на тебя, и ты думаешь, может, в этот раз все будет по-другому.

* * *

— Баттлер, — шепчешь ты, когда он целует тебя, — Баттлер, — раздается между вздохами и твоими покрывшимися трещинами воспоминаниями, — Баттлер, — повторяешь ты, чтобы перестать думать, чтобы ничего не пробралось в голову, не омрачило расколовшийся разум: ты не хочешь испортить момент, отвлекшись на мысли тех, кем не являешься, и себя настоящей, ты хотела бы забыть, кто такая на самом деле. — Баттлер, — он притягивает тебя ближе, и ты забываешь об отравленной ядом любви, растянувшейся на тысячу лет.

Медленно, спокойно и неизбежно начинается новое рондо⁽¹⁾, вторая часть симфонии.

* * *

— Беато, я когда-то давал тебе какое-то обещание и не сдержал его?

— Ха-ха! После таких слов от тебя, я готова умереть прямо сейчас…

* * *

Никогда еще существование в клетке из плоти не казалось таким прекрасным, думаешь ты лениво, ощущая прикосновения Баттлера. Ты вдыхаешь тепло его кожи; и от жажды, вызываемой его пальцами, и от того, как скручивает в животе, на душе становится спокойно.

Это совсем на тебя не похоже — говоришь себе ты, но, если по правде, ты прожила достаточно долго и познала столько печали и не-любви, что здесь, сейчас, когда море воспоминаний плещется на краю сознания, не находишь в себе сил оттолкнуть его.

* * *

Завтра ты убьешь 18 человек. По соленой воде, отражающей твою душу, расходятся круги.

Ты смутно вспоминаешь тьму бездны; то, как вы сидите спиной к спине, и из места соприкосновения исходит тепло; его слова:

— Ты — моя Золотая Ведьма, — и в этот момент вокруг разливается свет.

1) На всякий случай. Рондо (от фр. «движение по кругу») — музыкальная форма, в которой неоднократные проведения главной темы чередуются с отличающимися друг от друга эпизодами.

Вернуться к тексту