Я тебя помню (гет)

Один-ноль-один-три-один, Нью-Йорк, Манхэттен.

— У вас должны были оставить ключ от абонентского ящика на имя Якова Алексеева.

Он смотрел на среднего возраста сотрудницу из-под кепки, небритый, в старой затертой безрукавке и худи будто с чужого плеча. В таком виде сошел бы за любого мигранта от Камчатки и до Лиссабона. Она выбросит его из головы тут же, едва хлопнет дверь.

Она хлопнула перед ним по столу ключом, подозрительно посмотрела, но даже не спросила паспорт.

— Благодарю.

— Хотела уж выбросить, да все продлевали аренду.

Джеймс поправил кепку за козырек, прошел к ящикам. Удивительно, что они еще сохранились: почти такие же рудименты, как и он сам.

Ключ впился в руку, пока он открывал им замок, проскользил по потной ладони. Щелкнуло.

Внутри лежал конверт от имени Натальи Альяновой, проживавшей в Миннесоте, в Дулуте, почти на границе с Канадой. Он смотрел на него, мял в руке. Стоило бы открыть, прочитать.

Бумага взмокла, глаза защипало.

Неужели он и сам был таким сентиментальным идиотом? Неужели он был о ней такого низкого мнения, чтобы где-то в душе поверить?

На кулаке треснула перчатка. Извечная проблема, нестандартный размер, их уходило по нескольку пар на операцию. В ярком свете лампы под трещиной заблестело, ослепило нескольких человек в очереди.

Он быстро порвал конверт вместе с содержимым. Листок выпал наполовину, зацепился за рваный край, обрывки посыпались на пол. На них ничего не было.

Нервно рассмеявшись, он прислонился спиной к стене, неаккуратно толкнул ящики. Зеваки косились на него, как на раскидывавшуюся мусором обезьяну. Какой-то старый сторож шикнул, чтобы он вел себя прилично.

Пожалуй, следовало и вправду здесь заканчивать.

Он купил билет на имя того же Якова, паспорт сделал сегодня же, воспользовавшись старыми связями Гидры. Удивительно, как в ЩИТе верили Стиву, как Стив верил ему. Он и вправду не дружил с мозгами в последние семьдесят лет, но это не значило, что он не был их офицером.

Через четыре часа он стоял напротив ее дома с большой коробкой грибного пирога наперевес и целым запасом дурацких мыслей. Кепку, худи и безрукавку бросил рядом с бездомным, остался в тонкой кофте, убрал назад волосы. Уже стемнело, прохожих не было.

Свет из окон горел, по спинке высокого дивана прогуливался кот.

Джеймс подошел к двери и гулко постучался кольцом.

Она открыла.

Перекрасилась в каштановый, отрастила волосы. Не постарела ни на минуту.

— Баки, — попробовала она.

Он покачал головой.

— Я тебя помню, — ровно ответил он.

Кот учуял запах еды, проскользнул между ее ног и оплел пышным белым хвостом лодыжку.

Наташа смотрела Джеймсу в глаза и молчала. Джеймс смотрел на нее и не мог наглядеться. Не сразу понял, что и она, она тоже.

Он чуть наклонился, положил пирог на стоявшие рядом качели. Кот тут же прыгнул следом, обнюхал коробку, повел по его руке своим пушистым хвостом.

Наташа моргнула, словно пробуждаясь.

— Ради этого стоило пару раз поломать мир, Джеймс.

Джеймс усмехнулся, входя вслед за ней в дом.

— Определенно.