Виола София Снейп (гет)

25 июля 1997 года. 12.00

Я сидела в глубоком мягком кресле в кабинете профессора Дамблдора в Хогвартсе. Вообще-то, он мне не профессор, но так его называла мама, поэтому и я так его называю. Если говорить честно, то я плохо его знаю. Он директор школы, в которой учились мои родители. А со мной он познакомился всего два года назад. Просто я не посещала школу, мама учила меня сама. Теперь, наверно, все изменится…

Мы с мамой всю жизнь прятались. Никто не знал, что она жива, и уж тем более никто не подозревал о моем существовании. Когда я была маленькой, меня это страшно злило, я не могла понять, почему мы не можем жить, как все. Потом мама объяснила все. И я поняла и приняла ее мотивы. А позавчера мамы не стало. В этот раз она действительно погибла. И теперь я не знаю, что со мной будет.

Думаю, профессор очень удивился, когда приехал забрать меня, а у меня уже были собраны все вещи. Выражение лица у него точно было выдающимся. Он наверняка думал, что я буду хотя бы плакать. Но не дождетесь. Как бы плохо мне не было, никто никогда этого не увидит. Мама научила меня этому. Нельзя показывать окружающим свои слабости. Но это сложно. Очень-очень…мне хотелось кричать, топать ногами, бить посуду, а я спокойно сидела в кресле и, возможно, чуть крепче, чем надо, стискивала в руках чашку с чаем.

Профессор сидел напротив и внимательно меня разглядывал. Иногда возникает такое ощущение, что он видит меня насквозь, и все мои потуги выглядеть спокойной его не обманывают. Я еще чуть-чуть выпрямилась и бросила взгляд на часы. Сижу тут уже полчаса и никакого толку! За это время он сказал только, что мы ждем еще кого-то. И все. Вот и сидим в неуютном молчании. А так хочется залезть в теплую ванну и забыть обо всем…

Внезапно распахнулась дверь, и в нее вошел, нет, скорее, влетел, человек, одетый в черную мантию. Я с интересом посмотрела на него. Черные сальные волосы, крючковатый нос, тонкие губы, очень бледная кожа. И эта черная мантия, застегнутая на все пуговицы. Он явно был похож на летучую мышь. Вот если бы ему поменять стиль… Вдруг я заметила, что тишина в кабинете превратилась из неуютной в напряженную. Сфокусировав взгляд на лице незнакомца, я сообразила, что он, не отрываясь, смотрит на меня. И выражение у него на лице было такое, как будто он призрака увидел. У меня мурашки по спине побежали. Я перевела взгляд на профессора и уже хотела спросить, кто это, как он заговорил:

— Пенни…

Я резко обернулась. Он назвал меня именем моей матери. Все встало на свои места. Я очень похожа на свою мать, только вот нос у меня чуть-чуть длиннее. Значит, он знал мою маму. И не просто знал, если судить по шоку и…этого не может быть! Я перевела взгляд обратно на профессора, надеясь подтвердить мою догадку. Выражение лица Дамблдора было непроницаемым, но глаза сверкали. И я поняла, что права.

Сглотнув откуда-то взявшийся ком, я глубоко вдохнула и…сказала совсем не то, что собиралась:

— Виола.

Это как будто вывело незнакомца из транса. Он, наконец, моргнул и хрипло переспросил:

— Что?

— Меня зовут Виола. Пенелопа — имя моей мамы.

Он резко вдохнул при этих словах и тоже повернулся к профессору:

— Это…это дочь Пенни?

Я хихикнула. Ну, какие же эти взрослые могут быть глупые! На их вопросительные взгляды пришлось пояснить:

— Если Пенни — имя мой мамы, то очевидно, что я ее дочь.

Видя выражение лица незнакомца, мне захотелось залиться хохотом. Пришлось напомнить себе, что это было бы совершенно неуместно. А для надежности еще и губу прикусить.

— Я ничего не понимаю. У Пенни есть дочь…

Дамблдор улыбнулся. В его глазах плясали чертики.

— Ну же, Северус. Вот девушка уже догадалась. Ты же не хочешь показать, что ты не такой сообразительный.

Северус. Так вот как его зовут. Я мысленно произнесла его имя. Ничего так, звучит. Но выглядел он уж как-то очень потеряно, и я решила помочь:

— Мне шестнадцать. Точнее, уже почти семнадцать.

После этих слов он уставился на меня так, будто я открыла ему существование Луны. Я все-таки не удержалась, и снова хихикнула. Потом он, как и я ранее, посмотрел на профессора, ища поддержки, но тот явно решил больше не вмешиваться и лишь улыбался в бороду.

— То есть…ты…моя…дочь? — Последнее слово он произнес так тихо, что я не уверена, что действительно услышала его.

Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, я как можно жизнерадостней прочирикала:

— Получается, что так, — и после небольшой паузы добавила, — папа.

Он вздрогнул. Да и для меня это слово звучало как-то неестественно. Но, ничего, привыкну.

— Но…как? — отец никак не мог прийти в себя. Еще бы, внезапно узнать, что у тебя есть шестнадцатилетняя дочь должно быть очень шокирующим. Представляю. Мне тоже было тяжело, но я-то хотя бы и раньше знала о его существовании, пусть никогда его и не видела.

Я вздохнула. Нужно объяснить ему, но так трудно даже думать о маме… Я даже открыла рот, но потом снова закрыла его. Не могу. Стоит мне начать говорить, и я разревусь. И это будет то еще представление, не для их непривычных ушей. К тому же, отец и так в шоке. Хм, «отец». Я впервые подумала так о живом, настоящем человеке. Было несколько непривычно, ведь раньше это слово никогда у меня в голове не ассоциировалось с конкретным лицом.

Я бросила взгляд на профессора Дамблдора. Он устроил эту встречу, так пусть сам все и объясняет. Придя к такому решению, я скрестила руки на груди и выжидающе уставилась на него. Судя по его виду, он понял, что я ничего говорить не собираюсь.

— Северус, тебе лучше сесть. Это долгая история.

Отец бросил на меня взгляд, потом кивнул и опустился в ближайшее кресло. Дамблдор начал рассказывать все, что узнал от моей матери. Все время его рассказа я внимательно изучала рисунок на ковре. Очень даже интересный узор! Такие притягательные извивающиеся разноцветные полосы. Просто удивительно, как цвета и линии переходят друг в друга…

Внезапно я поняла, что в кабинете снова наступила тишина. Видимо, я настолько увлеклась разглядыванием ковра, что пропустила завершение истории. Ну, ничего, я и так ее знаю.

Думаю, самое время теперь выяснить, что же со мной будет дальше. Я подняла глаза на Дамблдора, избегая смотреть на второго мужчину в комнате.

— Профессор, — я сглотнула. Так, надо взять себя в руки. Это не в моей природе, бояться! — И что теперь будет со мной? Сразу говорю, я не собираюсь жить в приюте!

Дамблдор лишь мягко улыбнулся.

— Что ты, Виола, не переживай. У меня есть другая идея.

И он выразительно посмотрел в сторону отца. Ах, вот оно что. Интересно, интересно. Прежде, чем тот успел среагировать, я ответила:

— Я не против, но разве это не помешает работе отца как двойного агента?

Папа опять вздрогнул. И воззрился на меня с каким-то странным непередаваемым выражением лица. Видимо, он ждал возражений и уж никак не заботы о его «работе». Дамблдор многое рассказал моей матери, а она мне. Пусть теперь отец удивляется моей осведомленности. От меня вообще сложно что-либо утаить, но им об этом пока знать не следует.

— Ты…ты не против жить со мной? — его голос звучал хрипло. Я улыбнулась

— Конечно не против! Ты же мой отец, а я тебя совсем не знаю. Мне бы хотелось это исправить. Если ты согласен… — последнюю фразу я добавила немного неуверенно.

Вдруг он не хочет знать меня? Вдруг… но следующая его фраза рассеяла все мои сомнения.

— Мне бы тоже этого хотелось, — в его глазах мелькнула надежда, или мне только показалось, не знаю.

Я снова улыбнулась, и в ответ на его губах тоже промелькнуло что-то, отдаленно похожее на улыбку.

Профессор радостно хлопнул в ладоши.

— Вот и отлично! А в сентябре Виола пойдет в Хогвартс.

Так я и думала. А отец, похоже, этого не ожидал. Но он не успел даже задать вопрос, как Дамблдор на него ответил:

— Сразу на седьмой курс. Он подходит ей по возрасту. А на счет ее знаний тебе не стоит беспокоиться, Северус, Виола очень способная, она справится.

Отлично, теперь они будут говорить обо мне, как будто меня здесь нет. Просто замечательно. Ну, нет, я им не доставлю такого удовольствия. К тому же, у меня тоже есть вопрос.

— А мое имя? Какое у меня будет имя? Кстати, я до сих пор не знаю твою фамилию, — видя его удивление, я пояснила. Мда, видно это уже входит в привычку. — Мама рассказывала мне истории о тебе, но никогда не говорила имени.

Он немного расслабился и ответил на мой вопрос:

— Мое полное имя Северус Тобиас Снейп.

Я в задумчивости прикусила губу.

— Хм, значит, я — Виола София Снейп, — я сделала паузу для небольшой драматизации момента и уверенно закончила: — Думаю, мне нравится.

Мне показалось, или на лице отца опять мелькнула улыбка? Тряхнув головой, я вернула мысли в прежнее русло.

— Так что? Можно мне будет носить это имя?

Профессор покачал головой. Так я и думала, но все равно обидно. Я взглянула на отца. Он тоже не выглядел довольным. Опять придется врать. Тем временем, Дамблдор говорил:

— Думаю, будет лучше пока не афишировать свое родство. Это может подвергнуть опасности вас обоих, — заметив, что отец хочет возразить, он добавил. — Северус, что сделает Волдеморт, если узнает, что у тебя есть дочь?

На это отцу сказать было явно нечего. Он просто раздраженно тряхнул головой, но промолчал. Дамблдор продолжал:

— Поэтому, я предлагаю тебе использовать ту фамилию, к которой ты привыкла.

Я кивнула и, чтобы не мучить отца неведением, произнесла ее вслух:

— Значит, я все еще Виола Хеллер, — и снова вздохнула.