Темная сторона луны (джен)

Холод… Именно его я ощутила первым, неожиданно медленно приходя в себя. Мокрая одежда плотно облепила тело, в неудобной позе лежащее на холодном, определенно каменном или бетонном полу. И от леденящего прикосновения меня невольно проняла мелкая противная дрожь. Нет, я далеко не неженка, подобно здешним барышням, жизнь куноити приучила меня ко многому, но сейчас к неприятным телесным ощущениям добавилась неясная тревога, причины которой я пока не могла понять. И это беспокоило еще больше.

Пробуждение к жизни было болезненным и тяжелым — что, впрочем, совершенно не удивительно. Голова мучительно гудела и кружилась, глаза снова и снова окутывала темнота, скрадывая картинку перед ними. А каждая мышца ныла и жаловалась, как после жестокой схватки. Вот только с кем?..

Я приподняла голову от пола, затем оперлась руками и поднялась на локтях. Темно. Слишком темно, чтобы что-то разглядеть. Медленно, буквально по крупицам, в оживающее сознание возвращались воспоминания, и постепенно картина мира складывалась в единое целое. Не скажу, чтобы она сильно обрадовала меня, но блуждать в потемках беспамятства еще мучительнее.

Жестокий план отца, поразивший даже меня своим коварством… Я на многое закрывала глаза, мирясь с его бесчеловечностью и цинизмом, потому что это был мой отец. И мастер, которому я обязана была верно служить. Но всякой преданности положен предел. И сегодня он был перейден. Совершенно предсказуемое непонимание (бессмертные боги, неужели я рассчитывала на иное?) и бегство в попытке предотвратить его. Не стать деталью хитроумной схемы, орудием предательства — тем самым совершая его. Разве не так?.. С губ сорвался мучительный стон, я потерла пальцами виски и огляделась. Самобичевание лучше отложить на потом, до более подходящих условий… если такие еще будут. Я сердито обругала себя за это неуверенное «если» и оттолкнулась от пола.

В глазах снова потемнело, но лишь на несколько мгновений, а значит, следовало потерпеть. Когда зрение снова прояснилось, я приподнялась на колени и запоздало удивилась свободе своих движений. Сейчас до малейшей детали мне припомнилась схватка на крыше. Вся, кроме незначительной мелочи: ее окончания. В результате которого я неизвестным образом оказалась здесь. Как — можно гадать долго, но не подлежало сомнению, что не своей волей. Тем удивительнее было ощутить свободу движений. И вообще — я окинула недоверчивым взглядом тонущие в полумраке стены — относительную свободу. То, что в последнюю очередь следовало ожидать предательнице (ну, а кем еще после всего случившегося могли меня счесть в клане?) от бывших соратников. А тем более, самого мастера.

При воспоминании о нем я снова невольно вздрогнула. Но тут негромкий шорох по соседству заставил меня переключиться на более насущную проблему. Оказавшуюся злой волей судьбы (имя которой я так хорошо знала) моим товарищем по несчастью и сокамерником. Леонардо…

Видимо, ему досталось сильнее, и он только что начал приходить в себя и с хриплым стоном завозился на полу. Неяркое освещение все же позволило рассмотреть, что мой невольный напарник тоже не связан и, вроде бы, не слишком сильно ранен (некоторое количество гематом на голове и конечностях и запекшаяся кровь на плече и лодыжке не в счет). Но все это я успела рассмотреть уже потом, после того, как рука механически потянулась к ножнам за плечом. Как ни странно, найдя их…

Ну это уж слишком! Неверяще хмыкнув, я коснулась ладонью устья и даже вздрогнула, когда пальцы нашли оплетенную кожей донельзя знакомую рукоять. Но это все же была она, моя катана, которой я только что рубила и колола бывших союзников. Много ли их пало ее жертвой, считать было попросту некогда… да и не имеет значения прямо сейчас. А вот почему она осталась при мне — определенно, да.

Тем временем Леонардо так же медленно и неуклюже, как и я только что, поднялся на ноги и прищурился на неверный свет. Почти уверена, что он чувствовал себя так же неуверенно, как и я, однако не выдал это ни звуком, ни жестом. Бесстрашный лидер… Губы невольно дрогнули в улыбке. Я никогда не скажу этого вслух, но все же… я рада, что в плену со мной из всей четверки оказался именно ты…

— Караи… — хрипловато произнес тем временем он, и рука его резко дернулась к ножнам. Я непонимающе подняла брови и только потом сообразила, что его смутила катана в моей руке. Ну, конечно, ведь совсем недавно он считал меня своим врагом, не верил мне… да и сейчас не уверен, что стоит. Я опустила оружие и отступила на шаг. Пусть убедится сам.

Тем временем Леонардо повел плечами, и невозмутимое лицо его все же несколько вытянулось от все тех же, пережитых мной чуть ранее сомнений. Я невольно улыбнулась. Он неуверенно развел руки в стороны, сделал шаг, прислушиваясь к ощущениям. Потом, словно про что-то вспомнив, его ладонь снова метнулась к ножнам. Затем он вопросительно посмотрел на меня.

— Где мы?

Вместо ответа я огляделась. Пустые стены, ни в одном месте не обозначенные эмблемой клана, не давали ни малейшего намека на наше местонахождение. С тем же успехом мы могли бы оказаться заперты на любом складе или в подвале Нью-Йорка. Абсолютно любом. И тем не менее, именно клан был причастен к нашему здесь появлению. В этом я не сомневалась ни секунды.

— Без понятия, — я пожала плечами и снова оглянулась. Взгляд цепко скользил по стенам в поисках ответов на вопросы, но пока что ответ нашелся лишь на один. Попадание сюда. В отдаленной стене я разглядела высокий дверной проем с, похоже, подъемной дверью. Открыть которую не представлялось возможным — по крайней мере, для меня.

Я оглянулась на него, ожидая, что он-то разглядел и дверь, и все прочее, здесь находящееся, еще прежде меня. Что было на него более чем похоже, ведь именно благодаря собранности и внимательности Лео его братья так часто — почти каждый раз побеждали моих… бывших моих людей, чья слаженность действий все же порой оставляла желать лучшего.

Каково же было мое удивление, когда я увидела, что Леонардо продолжал смотреть все в том же направлении, а именно, на меня, неподвижным взглядом с нечитаемым выражением!

Я недоуменно скосила глаза в поисках того, что могло бы его отвлечь. И этим «чем-то» оказалась изрядно порванная ткань моего форменного сёдзоку*. Ему изрядно досталось в прошлом сражении, и, хоть ткань и была достаточно прочной, рассчитанной на подобные испытания, чей-то клинок, пройдя вскользь, разрезал ее от плеча у шеи почти до подмышки. Теперь же лоскут неровным краем свисал с плеча, открыв полосу белой кожи, отмеченной легкой царапиной. Но не эта же пустяшная рана, не стоящая ею зваться, смутила его?..

— Эй, Лео! Леонардо, очнись! — я щелкнула пальцами буквально перед его носом. Сморгнув, Леонардо посмотрел на меня уже осмысленным взглядом, затем скосил глаза на порванный рукав, и щеки его потемнели: верный признак смущенного румянца.

Видя, как он с видимым трудом отвел взгляд от прорехи, я сама ощутила неловкость. Вот только ее и не хватало для полного счастья!

Сердито буркнув под нос что-то в адрес несвоевременного любопытства некоторых, я отвернулась, жестом указывая на дверь. Но Лео уже разглядел ее и отрицательно покачал головой. Затем поднял взгляд к потолку.

Я последовала его примеру. Нет, не ожидая увидеть там окно или другой путь к спасению — навряд ли мастер даст нам такую возможность. Но хоть что-то, могущее помочь или хотя бы прояснить его намерения относительно нас.

Потому что именно они, если честно, не давали мне покоя. Слишком уж хорошо знала я своего отца. Он не из тех, кто прощает оступившихся или проявивших неповиновение, и родственные связи и высокий статус в данном случае скорее могли бы лишь ухудшить положение. Я украдкой передернула плечами, вспомнив судьбу Мабуто Кацуо, попытавшегося оспорить приказ мастера, назначивший главным в группе не его. Что случилось с ним наверняка, никто не знал точно, но ходившие об этом случае слухи были один страшнее другого. Сам же Кацуо-сан более не появлялся перед нами, дабы подтвердить или опровергнуть их. Он просто исчез, молча и неожиданно. То, что могло в любой момент случиться с каждым из нас.

Я встряхнула головой, отгоняя мрачные мысли, и крепче сжала в ладони рукоять катаны. Другая, свободная рука легла на край цепи, которая не была оружием сама по себе, но неплохим подспорьем к ней. Мы пока еще живы, и это давало шанс. Если бы мастер желал нашей немедленной смерти, мы бы сейчас тут не стояли. Если медленной… я сглотнула… тогда мы бы сидели под замком, связанные, скованные, а то и вовсе лишенные конечностей, потребных для побега. Однако же нам дарована некоторая свобода и даже оружие. Зачем?..

По-видимому, та же мысль мучила и Леонардо. Об этом нетрудно было догадаться по напряженным, резким движениям, по взглядам, что он исподлобья бросал то в одну, то в другую сторону, ожидая подставы. И я прекрасно его понимала. Невольно, совершенно на автомате мы развернулись спина к спине… то есть к панцирю. В ожидании неизвестного, каким бы оно ни оказалось. Напряженно звенящая тишина нарушалась лишь нашим дыханием и шорохом ног по неровному полу. В какой-то момент Лео, одновременно со мной, разглядел странные конструкции по углам. Слишком хрупкие даже на мой взгляд, чтобы выдержать его вес, но все же привлекшие внимание своей непривычностью. И уже сделал шаг в их сторону, когда над головами у нас вспыхнул яркий свет…

__________________________________

* сёдзоку (синоби-сёдзоку)— маскировочный костюм ниндзя (синоби)