Чем полезны ночные кошмары (гет)

Сегодняшний день проходил куда мучительнее, чем вчерашний. Не уснуть прямо за столом было крайне сложно, хотя я и последовал примеру Гермионы — выпил пару чашек крепкого кофе, почти заполнив их до краев молоком, сахаром и льдом (ненавижу горячий кофе). За весь день нам так и не удалось поговорить друг с другом о вчерашнем ночном инциденте, но каждый раз, когда она слабо улыбалась мне уголками губ, или когда наши взгляды пересекались, я был уверен, что она наслаждалась совместным времяпровождением — только мы вдвоем, и никого, кроме нас. Правда, может быть, она улыбалась просто потому, что у меня было что-то не так с лицом...

Рон вначале весьма подозрительно отнесся к нашему «сонному» состоянию, но, как мне показалось, все же купился на нашу историю.

Этой ночью я надеялся, что провалюсь в сон сразу, как только моя голова коснется подушки. Но уснуть мне не довелось. Может, дело было в количестве употребленного за день кофеина — поскольку мое тело целиком и полностью было готово к спасительному сну, но разум наотрез отказывался поддаваться зову царства Морфея. Я почти час проворочался с боку на бок, думая, а не заняться ли мне чем-нибудь более продуктивным — к примеру, учебой. Но мои благородные побуждения были наглым образом прерваны мыслями о Гермионе. Интересно, она тоже сейчас не спит? Я нисколько не сомневался, что она устала настолько же, насколько и я, и, наверное, уже давным-давно спит в своей постели. Но все же… что, если она сейчас опять внизу, в гостиной? С моей стороны будет весьма грубо оставлять ее в одиночестве. Честно, я почти обязан проверить, спит она или нет, не так ли? Приняв твердое решение, я покинул спальню и спустился в общую гостиную.

Там не было ни души. Я ощутил горькое разочарование вкупе с грустью — вообще, казалось, все мои чувства обострились до предела. Но почему это для меня должно иметь какое-либо значение? В конце концов, это Гермиона. Но я был разочарован тем, что ее не было сейчас здесь. Я медленно спустился по лестнице и сел на диван перед камином, зная, что уснуть сейчас не в состоянии. Уставившись на весело полыхающий огонь в камине, я задался вопросом о происхождении своего разочарования. Как я и думал ранее, это все из-за Гермионы, не так ли? Не то, чтобы я не увижу ее завтра, или послезавтра, или же послепослезавтра... Впрочем, какая разница? Почему я желал увидеть ее здесь? И почему мне так горько от того, что ее нет рядом со мной?

— Гарри, все в порядке?

Я удивленно повернулся на голос и увидел Гермиону, спускавшуюся по лестнице из женских спален. На ее лице читалось волнение. Я был так рад ее видеть, что не смог подавить широкую улыбку и теперь… теперь улыбался, словно идиот. Наверное, увидев мою улыбку, она на время позабыла о своем волнении и улыбнулась в ответ.

— И чего это ты такой счастливый? — нежно поддразнила она.

— Я увидел тебя… — произнес я без задней мысли, а затем мы оба залились краской. — То есть, — быстро выпалил я, пытаясь реабилитироваться, — приятно видеть тебя. Я чувствую себя немного подавленным, — это, как ни странно, было абсолютной правдой. В конце концов, тут я был предельно честен с ней.

— Снова кошмары? — обеспокоенно спросила она.

— Да, — незамедлительно ответил я. Ага, а вот теперь — ни капельки честности.

— Ох, Гарри, — мягко произнесла Гермиона, присаживаясь рядом со мной. Она посмотрела на меня таким взглядом... Я не хотел бы, чтобы кто-то другой так на меня смотрел. — Ты хочешь поговорить об этом?

— Нет, не желаю.

— Ты уверен, Гарри?

— Да, я уверен, — и действительно, говорить об этом я не желал никоим образом, поскольку бессовестно лгал ей в глаза.

— Гарри, — Гермиона бросила на меня пристальный взгляд, который, если честно, пугал меня до чертиков. — Я правда думаю, что тебе стоит поговорить со мной о своих кошмарах, — наконец сказала она. — Держать в себе подобные вещи не стоит. Может, поэтому сегодня ночью тебе приснился кошмар.

Ах, как это мило. Почему бы нам просто не посидеть и не поговорить об этом?

— Нет, правда, я в полном порядке, — твердо повторил я, стараясь не быть грубым.

— Пожалуйста, Гарри, — тихо попросила она, проникновенно заглядывая мне в глаза. Ее ладонь накрыла мою. В этот самый момент я почти растаял розовой лужицей по дивану, поскольку понимал, что дальнейшее сопротивление абсолютно бессмысленно. Мой взгляд бегло осматривал гостиную в поисках какого-либо приемлемого травмирующего сюжета для своего кошмара.

— Домашние эльфы! — выпалил я прежде, чем успел остановить себя. Домашние эльфы? Домашние эльфы?! Какие домашние эльфы, черт бы их подрал?! Тупой, бесполезный кусок мусора, который по дикой ошибке я зову своим мозгом!

— Домашние эльфы? — неуверенно переспросила она, явно не представляя, как лучше ответить на подобное заявление.

Отлично. Прекрасно. Здорово. А теперь что? Думаю, стоит заранее сказать, что домашние эльфы никоим образом не посещали мои мысли во время раздумий. Но мой взгляд зацепился за окно — а за ним царила непроглядная тьма, которая напомнила мне о тех временах, когда я видел огненного дракона из фейерверка, сотворенного Фредом и Джорджем. Вспомнил я и о том, как классно он выглядел в отражении на поверхности Черного озера — что и заставило меня задуматься о самом озере, и именно это навело на воспоминания о втором этапе Турнира Трех Волшебников. Добби дал мне жаборосли, чтобы я мог дышать под водой — и именно из-за Добби я подумал о домовых эльфах. Гениально, не правда ли? Мои размышления вполне могли бы закончиться где-нибудь в районе воспоминаний о втором этапе Турнира, поскольку здесь, как мне казалось, у меня была бы масса добротного материала для всяких там ночных кошмаров, но не-е-е-ет! Мой мозг подкинул мне Добби, а заодно и домашних эльфов до кучи.

Тупой, бесполезный кусок мусора, который я зову своим мозгом!

— И что же делали… эээ… домашние эльфы в твоем сне? — неуверенно спросила Геримиона, явно разрываясь между беспокойством и желанием громко расхохотаться.

Итак, мозг, ты уже успел подвести меня раз. И поэтому я даю тебе второй шанс. Не подведи меня опять, черт бы тебя подрал!

— Эээммм, они занимались уборкой.

Вздох. И каким чудом мне удается справляться со шнурками у ботинок? Может, именно поэтому я не парюсь с ними и просто напросто заправляю внутрь?

— Прибирались? — желание от души посмеяться отчетливо читалось по лицу Гермионы. И поэтому я должен был действовать быстро.

— Эээ, да. Они везде прибирались, и это меня сводило с ума… и… и… и это мне напомнило о том, как со мной обращались Дурсли. Словно с рабом, заставляя меня везде прибираться...

Эврика! Можешь ведь, когда захочешь! Хоть я и долго шел к этому моменту, но лучше поздно, чем никогда. Дурсли всегда являлись хорошим поводом вызвать жалость, и, судя по сочувствующему выражению лица Гермионы, я не прогадал.

— Ох, Гарри, мне так жаль, — произнесла она, заключая меня в объятия.

— Это было ужасно, Гермиона… абсолютно ужасно, — добавил я.

Ее руки крепче обняли мои плечи, она стала тихонько успокаивать меня.

— Они просто не желают оставить меня в покое…

— Все хорошо, Гарри. Они больше не причинят тебе вреда, — нежно сказала Гермиона.

Очевидно, столь приятные объятия Гермионы навредили моему мозгу, поскольку следующими словами, которые я произнес, были:

— Я сделал все, что мог, Гермиона… я даже бросал в них носки и шапки, но они не желали оставить меня в покое.

После секундного замешательства она разомкнула объятия и подалась назад, вглядываясь в мое лицо.

— То есть? Кто не желал оставлять тебя в покое?

Упс. Ляпнул лишнее.

— Эээ, домашние эльфы?..

— Я думала, мы сейчас говорили о Дурслях? — спросила Гермиона, приподняв брови.

Упс. И правда, мы говорили о Дурслях. Думай быстрее!

— Эээ, да, точно. Видишь ли… эээ…

После нескольких секунд тишины, пока мой рот открывался и закрывался сам собой без звука, я пришел к выводу, что стоит придумать общий план отхода, а не пытаться быстро что-то сообразить для вразумительного объяснения.

— Тебе действительно приснился кошмар? — скептически спросила Гермиона, уставившись на меня.

Когда сомневаешься — говори полуправду.

— Конечно, у меня был кошмар, — обиженно заявил я, пытаясь казаться оскорбленным. И это было правдой. Мне действительно приснился кошмар. Просто не этой ночью.

— Сейчас? — Гермиона явно не поверила в тот бред, который я нес. — Тебе сегодня приснился кошмар?

Я открыл было рот, чтобы ответить, но она впилась в меня взглядом, словно включая свой маленький детектор лжи под названием «я всегда знаю, когда лжет Гарри».

— Нет, — тихо ответил я. Черт подери эти ее глаза.

Ее глаза распахнулись от удивления, а губы сложились в тонкую линию. Я узнал это выражение лица и испытал страх.

— Гарри Поттер, — медленно начала она, словно стараясь сдержать гнев. — Как ты смеешь сюда приходить, чтобы прерывать мою учебу какой-то глупой ложью о кошмаре! Зачем? В чем смысл? Ты хотел обмануть меня смеха ради?

— Нет, нет! — ужаснулся я, размахивая руками в знак протеста. — Все было совсем не так!

— Мммм-хххммм, — протянула она, явно не поверив мне. — Что ж, я надеюсь, что ты вдоволь повеселился. А сейчас, прошу прощения, но мне необходимо заняться учебой.

— Постой, Гермиона! Все не так! Честно! Я… — И тут до меня дошло. Что-то тут было не так. — Эээ, Гермиона, а где твои учебники?

По ее лицу пробежала едва заметная тень, так быстро, что я сомневаюсь, что кто-то, кроме очень близкого человека, смог бы заметить это мимолетное изменение. Но после всего, через что мы прошли вместе, я знал ее лучше, чем кто бы то ни было.

— Хмм? К чему вопрос? — обыденным тоном поинтересовалась она.

— Твои книги. Знаешь, такие бумажные издания в кожаных переплетах, которые ты так обожаешь. Если ты занимаешься, то разве тут поблизости не должна лежать пара стопок книг?

— Эээ, да... Они все еще в моей комнате. Я лишь спустилась сюда, чтобы проверить, не помешаю ли я кому-нибудь.

Гермиона так красиво вешала мне лапшу на уши, что никто бы и не усомнился в ее словах. Но у меня, как и у нее, был свой маленький детектор лжи, настроенный на нее. И теперь сирены выли вовсю, что она врала. Я решил быть прямолинейным, как и она по отношению ко мне пару дней тому назад.

— Ты врешь, — просто заметил я.

— И не думала! — обиженно заявила она.

— Гермиона, — она повернулась лицом ко мне, протянув «хммм», слегка приподняв голову. — Так зачем ты, действительно, сюда спустилась? — настойчиво поинтересовался я.

Она нетерпеливо посмотрела на меня, а затем адресовала мне мой же вопрос:

— Зачем ты спустился сюда?

— Я первый спросил, — настала пора использовать железный аргумент.

— Ага, но ты и солгал первым, — не сдавалась Гермиона.

— Справедливо, — я признал свое поражение, а затем подумал — почему бы и нет? Она мой лучший друг, как-никак, и мы оба — взрослые люди в глазах всего волшебного сообщества. — Думаю, я надеялся увидеть тебя здесь.

— Правда? — она заинтересованно подалась вперед.

— Правда. Я скучал по беседам со своим лучшим другом.

— Но мы всегда общаемся друг с другом, Гарри. Я вижу тебя каждый день почти на каждом занятии.

— Это не то, — я отрицательно покачал головой. — У нас едва ли есть время, чтобы поговорить друг с другом. С тех пор, как начался седьмой курс, ты настолько занята своими обязанностями старосты школы, занятиями, подготовкой к экзаменам… Ты проводишь куда больше времени с другими людьми, чем со мной.

— Что ж, у меня и правда много обязанностей в этом году, — призналась она, но ее слова прозвучали, словно она оправдывалась. — Я должна расставить приоритеты в своей жизни, а также продуктивно распределить свое крайне ограниченное время.

Я вздохнул и кивнул, пока не осознал, что она только что сказала, или, вернее, что она недосказала. Она действительно имела это в виду? Я решил попробовать выяснить это наверняка.

— Да, ты желаешь убедиться в том, что тратишь время только на важные для тебя занятия, не так ли?

— Все верно, Гарри, — облегченно вздохнула она, явно радуясь пониманию с моей стороны. О, да. Я хорошо понимаю ее. Даже слишком хорошо. Есть вещи, которые важны для нее, и на них она тратит свое свободное время. И, если следовать ее логике, когда она не тратит время на что-то — иными словами, на меня — это значит, что я для нее не столь важен.

— Ох, понятно, — я резко вскочил на ноги. — Что ж, Гермиона, — несколько холодно произнес я. — Поскольку я не настолько важен для тебя, чтобы тратить на меня твое драгоценное время, мне лучше отправиться на боковую.

— Что? То есть... — неверящим тоном спросила она, а затем схватила меня за запястье прежде, чем я успел сдвинуться с места. — Гарри, — нежно сказала она, — ты прекрасно знаешь, насколько ты для меня важен. Мы столько всего прошли вместе, столько всего встречали плечом к плечу… Ты всегда будешь для меня важен, вне зависимости от того, что может случиться.

Я взглянул в эти карие глаза и почувствовал, как мой гнев уходит, но какая-то часть меня отчаянно держалась за него. Я знал, что на деле это не столько даже гнев, сколько страх. Страх, что она может не заботиться обо мне так, как я о ней. И еще одна причина — Дурсли. Это благодаря их чуткой заботе я стал несколько (а под словом «несколько» я имею в виду «чрезвычайно») неуверенным в себе время от времени. Но, черт подери, это ведь Гермиона, а не какая-нибудь незнакомая волшебница с улицы. Я вел себя по-детски глупо. Я сделал глубокий вдох, чтобы успокоить себя, и кивнул. Встревоженное выражение ее лица сменилось на теплую улыбку, и я смог только улыбнуться в ответ. Она обняла меня, и я снова подумал, что выиграл джекпот по обнимашкам.

— Серьезно, Гарри, — она немного отстранилась от меня, покачав головой. — Как ты вообще мог подумать, что ты не важен для меня?

— Не знаю, — я потупил взгляд, чувствуя себя дураком. — Я… я… думаю, что чувствовал себя несколько брошенным. То есть, у тебя столько дел, поэтому, как я думаю, я ощущал себя подобным образом.

— Что ж, Рон в последнее время проводит с Лавандой изрядную долю своего времени... — она замерла. — Ты чувствуешь то же самое из-за этого?

— Нет, конечно, нет. — ответил я, стараясь не расхохотаться. — Это совсем другая ситуация.

— Почему нет?

— Все совсем иначе, — возразил я. — Я хочу сказать, что Рон-то парень.

— Ох, и правда. Прости, и как это я не заметила, — последовал сухой ответ. — А я кто, по-твоему?

— Ты девушка, — начал было я, но, заметив ее взгляд, решил не развивать эту мысль. — То есть, все совсем иначе. Ты проводишь свое время с другими старостами, учишься, подтягиваешь по учебе однокашников и успеваешь сделать уйму других дел… Думаю, я привык к тому, что ты всегда рядом со мной. А я не люблю делиться тобой с другими людьми.

— Что?

— Что это — что? — я посмотрел на нее и заметил крайне странное выражение ее лица.

— Что ты только что сказал?

— Эээ… — я мысленно вернулся к недавно сказанному, пытаясь разобраться в том, что ей наговорил. — Давай, посмотрим… чувство игнорирования тобой… старосты… всегда быть рядом с тобой… Ох, нет! Это прозвучало совсем не так, как я хотел.

Мои глаза распахнулись от осознания того, что я только что произнес.

— Серьезно? — спросила Гермиона. — И как это должно было прозвучать? — Выражение ее лица стало настолько странным, что даже я не мог понять, о чем она сейчас думает.

— Эээ, словно я хотел всегда быть рядом с тобой или что-то вроде того. Но это все совсем не так!

— И как же тогда?

Я не привык к тому, что не могу понять ее эмоции, поэтому меня одолевало чувство неуверенности в том, что я собирался ей сказать.

— Я хочу сказать, что… — попытался я сформулировать то, что чувствовал сейчас. Не то, чтобы я ревновал ее к другим или что-нибудь в подобном духе. Это нормально — испытывать чувство ревности, мы ведь лучшие друзья, не так ли? Но потом она указала мне, что я не чувствую той же ревности в отношении Рона. Да, я, конечно, иногда скучаю по тем временам, когда мы болтались вместе без дела, но я понимаю его. У него теперь есть Лаванда. То есть, да, он по-прежнему мой лучший друг, но, если бы Рон ушел и мы потеряли бы с ним все связи, то мне, разумеется, было бы грустно, однако я смог бы принять его решение и как-нибудь выжил бы.

Но по отношению к Гермионе… я чувствую, как какая-то часть меня бунтует против самой мысли о возможности потерять ее. Перестать быть друзьями. Она стала незаменимым человеком в моей жизни. Единственным, на что я мог рассчитывать, когда наступали тяжелые для меня времена, была ее дружба. Даже через двадцать лет я вижу нас вместе, живущих где-нибудь в тихой маленькой деревушке, воспитывающих наших детей…

Ухххх! Постой, Хогвартс-Экспресс, дементоры впереди!

Дети?! Это-то откуда пришло? Я пытаюсь сказать, что да, когда-нибудь я желаю создать свою собственную семью, иметь детей в том же бесчисленном количестве, как у Уизли, но я никогда не думал о том, с кем я собираюсь ее создать. Когда я позволял себе думать о будущем, когда смел хотя бы помыслить о нем, то рядом со мной всегда была безымянная, безликая волшебница (но не сейчас. Сейчас-то я знаю, кто это). Опять же, мои мысли о детях как-то раньше не заходили в столь дремучие дебри…

— Гарри? С тобой все хорошо? — я медленно повернулся к ней. Она усмехнулась. — Если бы я знала, что подобный вопрос заставит тебя задуматься настолько сильно, то подождала бы до утра.

Но мне было совсем не смешно. Что-то произошло сейчас, словно какой-то выключатель щелкнул в мозгу. Внезапно Гермиона перестала быть просто Гермионой. Она выглядела так, как раньше, но что-то в ней чувствовалось по-другому, и мой многострадальный мозг пытался понять, что именно. Ее волосы были по-прежнему густыми и растрепанными, но по какой-то неизвестной мне причине я хотел пропустить их через свои пальцы. Ее карие глаза ни капельки не изменились, но они притягивали мой взгляд, заставляя чувствовать себя так, словно я могу в любой момент потеряться в них. И ее губы… ее губы никогда не вызывали у меня столько интереса раньше, но сейчас… сейчас я безумно хотел прикоснуться к ним. Когда я так ничего и не ответил, она склонила голову набок и спросила:

— Гарри? Что не так?

Общение никогда не было моей сильной стороной. Я был, скорее, тем парнем, за которого говорят действия, а не слова. И поэтому я решительно перешел к действиям. Импульсивно, не думая о последствиях (потому что, если бы я задумался, то никогда не посмел бы действовать), я придвинулся к ней и поцеловал ее.

Я почувствовал, как она напряглась, удивившись. И когда я уже подумал, что совершил ужасную, ужасную ошибку, я почувствовал ее ладони на своем лице. Она ответила на мой поцелуй! Я ощутил, как движутся ее губы, и тогда все оковы были сброшены — я никак не мог досыта ею насладиться, не мог быть так близко к ней, как мне бы хотелось...

Честно, я понятия не имею, сколько времени прошло с того момента, как я поцеловал ее, поскольку единственное, что я чувствовал — ее губы на своих губах.

К сожалению, я совсем забыл о том, что иногда надо дышать, поэтому был вынужден прервать наш поцелуй, иначе бы мне банально не хватило воздуха, чтобы перевести дыхание (я бы предпочел потерять сознание, чем остановиться, но мое тело было с этим не согласно). Я отодвинулся, тяжело глотая воздух, и почему-то мне было приятно видеть, как она тоже тяжело дышит. Мы на мгновение посмотрели друг на друга. Наверное, это та самая часть, где нам предстоит разговор о том, что только что случилось, подумал я. Часть, где Гермиона будет анализировать каждый нюанс произошедшего, пытаясь разобраться во всем до конца: где мы проведем следующие несколько часов, каким образом поцелуй повлияет на нашу дружбу, и какое значение он будет иметь в будущем.

Но, к моему безграничному удивлению, Гермиона бросилась ко мне на шею, крепко обняв, и увлекла меня на диван. Не прошло и нескольких минут, как я пришел в себя и поцеловал ее — но на этот раз не забывая дышать, когда представится возможность.

После этого время перестало существовать. Все, что имело значение для меня — это ее губы на моих губах, ее тело на моем. В какой-то момент мы оказались на полу — она сверху на мне, каким-то образом избежав при этом ушибов. Наконец, Гермиона первая прервала поцелуй и немного отстранилась от меня. Я попытался украсть еще один поцелуй, но она увернулась.

— Гарри, постой, — попросила она. На ее губах играла улыбка. — Мы должны поговорить об этом.

Ох, так и знал, что рано или поздно этот разговор неизбежен. Но я искренне надеялся потянуть время хотя бы до утра, отложив его до тех пор, пока мы не устанем целоваться. Гермиона заметила мой вздох.

— Что? Разве вести диалог — это настолько плохо? — игриво спросила она.

— Да, — кивнул я и серьезно ответил: — Когда есть альтернатива в виде поцелуев, — я вытянул шею в провальной попытке получить поцелуй.

— Хорошо, Гарри, — засмеялась она, и я понял, что этот прекрасный смех я никогда не устану слушать. — Если я обещаю больше поцелуев позже, ты согласен поговорить сейчас?

— Думаю, да, — я притворился, что всерьез обдумываю ее предложение, хотя ради ее поцелуев я бы согласился вновь пройти через занятия окклюменцией со Снейпом. — Ты желаешь обсудить что-то конкретное?

— Хмммм… — она усмехнулась. — Может, несколько ключевых моментов, — на ее лице появилось серьезное выражение. — Что только что случилось, Гарри?

— Во-первых, я поцеловал тебя, а затем ты напала на меня и…

— Нет, Гарри, — Гермиона закатила глаза. — Я хочу сказать, что только что произошло между нами? Зачем ты поцеловал меня?

И хотя я догадывался, о чем она спросит, я также знал, что сейчас совсем не время и не место для того, чтобы признаваться ей в своих желаниях провести вместе с ней всю свою жизнь, создать семью и растить наших общих детей. Мой разум был слишком сильно затуманен в равной степени усталостью и отсутствием сна, как и желанием (что ж — по большей части, именно этим самым желанием), поэтому мне следовало осторожно подбирать слова. Мне совсем не хочется отпугнуть ее своими громкими любовными заявлениями. Для начала следует узнать, что чувствует она ко мне, а потом уже все остальное.

— Итак, — медленно протянул я, — я сидел здесь и думал, почему я солгал тебе о своем плохом сне, когда внезапно до меня дошло, что я люблю тебя и желаю быть с тобой и…

Подождите, погодите. Куда это я так разогнался? Хотел ведь начать издалека? Помедленнее? Мой рот закрылся сам собой. Глупый мозг, черт бы тебя подрал! Тут же появился вопрос, где я оставил свою волшебную палочку и смогу ли успешно применить заклинание забвения.

Гермиона хранила молчание, но я видел, что она все прекрасно слышала и теперь обдумывает мои слова. В другой ситуации, не будь она настолько серьезной, я бы поздравил себя с тем, что смог добиться того, что она потеряла дар речи. Наконец, она тяжело сглотнула и спросила:

— Ты… ты любишь меня?

На секунду мне показалось, что надо все отрицать, а затем как-нибудь выкрутиться с извинениями, но... книззла в мешке не утаишь, а моя вера в собственные умственные возможности была окончательно подорвана, поэтому я отмел эти мысли, а затем кивнул.

— Да. Я люблю тебя, Гермиона, — я дотянулся кончиками пальцев до ее лица и осторожно провел по ее щеке. — Я так и не уверен до конца, когда все началось, но ты сейчас знаешь, что я хочу провести остаток своей жизни с тобой. Создать свою семью я всегда хотел только с тобой.

Итак, план по «подходу издалека» с треском провалился, и пункт о том, чтобы «не напугать ее своими любовными заявлениями», явно вышел на первый план, но я слишком устал играть в какие-либо игры, слишком устал бояться — и очень сильно желал вернуться к нашим с ней поцелуям. К тому же, любой человек, который родился с судьбой «убей или будь убит», точно вам скажет, что каждый момент жизни слишком драгоценен, чтобы тратить его на свои страхи. Я внимательно взглянул на Гермиону, наблюдая за сменой эмоций на ее лице. Испуг, удивление, счастье, задумчивость... Но в следующий момент меня настиг поцелуй. Еще один. И еще. Целый каскад поцелуев. Она целовала мои губы, мой нос, мои щеки, мои глаза, одновременно что-то невнятно бормоча себе под нос — я уловил пару раз свое имя. Столь мечтательное выражение ее лица выглядело странно и даже неестественно, так, что я начал немного волноваться за нее.

— Гермиона? — неуверенно спросил я.

— Ох, Гарри, — с трудом произнесла она, пытаясь отдышаться. — Ты даже не представляешь себе, насколько я счастлива слышать от тебя эти слова...

Я улыбнулся и, хотя был ужасно рад тому, что она счастлива, подумал — это ведь не значит, что она чувствует по отношению ко мне то же самое, не так ли? Я немного боялся, то есть, не решался спрашивать о ее чувствах ко мне, поэтому решил подойти к этому вопросу с другой стороны.

— Итак, эээ…

— И, да, — она тепло улыбнулась мне и щелкнула по носу пальцем, — я тоже люблю тебя, Гарри Поттер.

Не думаю, что я когда-либо улыбался так широко, как сейчас. Чувство счастья переполняло меня, гораздо сильнее, чем когда мне сообщили о том, что я волшебник, и что мне придется покинуть Дурслей. Тогда, в тот момент, Хогвартс стал моим домом. Сегодня, прямо сейчас, им стала Гермиона.

Мы долго обнимались с ней, играя и дурачась, катались по полу — но пришло время переходить к другим, более важным вещам.

— Эээ... Гермиона? — спросил я приглушенным голосом, поскольку ее волосы спадали мне на лицо.

— Да? — она приподняла брови и посмотрела на меня.

— Мы можем вернуться к поцелуям? Ты обещала, помнишь?

— Да, Гарри, — она улыбнулась. — Мы можем вернуться к поцелуям.

И мы вернулись к ним. И, кстати говоря, больше у меня не было никаких кошмаров еще очень долгое время.