Игра на любовь. Вслепую (джен)

Запах бензина, гомон сотен голосов и мелькание цветных вывесок — на Портобелло-роуд легко затеряться в толпе. Хорошее место для встречи.

«Мужчина в кожаной куртке на Харлее в десяти метрах от вас», — пришло сообщение от Кью. Майкрофт перехватил поудобнее зонт и обернулся. Вот он: цепкий взгляд серых глаз, по-военному короткая стрижка, налитое силой тело.

— Добрый день, мистер Моран.

— Здравствуйте, мистер Холмс.

Плохо, очень плохо. Себастиан Моран — серьёзный противник, правая рука Мориарти, а знают об этом двое — Майкрофт и М. Для остальных он всего лишь одна из пешек. Появление Себастиана подтверждало две вещи: важность сделки для Мориарти и его осведомлённость о слежке.

Если кто и способен уйти от погони, даже не запылившись, так это Моран.

«Бонд — лучший агент МИ-6», — повторил Майкрофт про себя, как мантру, и сообщил холодно:

— Сначала я хочу убедиться, что Грегори чист от яда.

Себастиан молча перехватил руль байка левой рукой и зубами стянул перчатку с правой — картинно, раздражающе медленно. Выудил телефон, смахнул заставку. Чёрт, всё продумано до мелочей! Майкрофт заставил себя дышать ровно. Он помнил, что Мориарти — равный противник, но подтверждение этого факта вызывало ещё большую досаду.

— Прошу, — Себастиан отвесил насмешливый полупоклон, протягивая телефон на открытой ладони. Майкрофт не шевельнулся, только как можно равнодушнее перевёл взгляд на видео: Мориарти стоял спиной, но не узнать его было нельзя. Он почти полностью загораживал тело Грегори, зато руки, вгоняющие иглу в шею, виднелись отчётливо. Майкрофт сглотнул, обмирая: ошибка на миллиметр — и Грегори не спасти.

— Где гарантии, что в шприце — противоядие?

— А почему вы не пожелали убедиться, что яд в принципе был введён? — усмехнулся Себастиан, и Майкрофт вспыхнул. Игра вслепую. Все козыри в руках врага. Мрак, застилающий душу, вязкий, липнущий к рукам, как паутина, сковывал разум, мешая рассуждать с привычной ясностью.

— Я требую освободить заложника. Сирийский вопрос улажен. — Конверт с тезисами перекочевал в нагрудный карман Себастиана.

— Нефть, мистер Холмс.

— Это невозможно. Прекратите пытать заложника, или я организую силовую операцию.

Серые глаза похолодели.

— Вам понравилась фотография, мистер Холмс? — спросил Себастиан, натягивая перчатку. Майкрофт стиснул рукоять зонта. — Мы можем сделать ещё. Прежде чем ваши силовики найдут мистера Лестрейда, он успеет познать боль во всех её проявлениях. Нефть, или игра продолжается.

Кровь грохотала в висках. Единственное, чего сейчас хотелось Майкрофту — это размозжить Себастиану череп своим зонтом.

Вдох. «007 за ним проследит. Он найдёт Грегори». Выдох. Сохранять невозмутимость, расслабить пальцы. Дышать.

Моран снял мотоцикл с тормоза и включил зажигание. Майкрофт дёрнулся, когда близкий рёв ударил по ушам, выбиваясь из уличного шума.

«Скотина. Сделал это нарочно и сейчас выдаст что-то важное напоследок. Эффектное, в духе своего босса».

— Кстати, — Себастиан подался вперёд, опираясь на руль. Насмешка в его взгляде резала, словно нож. — Мистер Мориарти просил передать, что начинает раздражаться. Вы помните, каковы бывают последствия? Всего хорошего, мистер Холмс.

Он дал газ, и горячий ветер ударил в грудь. Майкрофт отшатнулся, с чертыханием ловя полы костюма. Раздражённый Мориарти — это что угодно, от взрыва Парламента до финансового кризиса. Непредсказуемый враг куда опаснее хорошо изученного, пусть и странноватого, а Мориарти менял ипостаси по настроению. Если раньше Майкрофта это раздражало, то сейчас — заставляло цепенеть от предчувствия беды. Раньше он слегка презирал Мориарти за его подверженность страстям. Признавал егогениальность как стратега, но относился с пренебрежением. Сегодня он начал осознавать, что, вероятно, глубоко ошибался.

Телефон завибрировал в кармане: «007 преследует цель».

Неравнодушие — не преимущество. Майкрофт застыл на краю тротуара, оглушённый и потерявшийся в шуме машин. Голоса людей плыли вокруг, словно вырванные из кинофильма, а Майкрофт ощущал себя рыбой, выброшенной на берег. Желудок сжимался от отвращения к себе.

Он не смог выручить Грегори. Показал противнику свою слабость. Проиграл и продолжит проигрывать, если не совладает с собой. Ему никак не удавалось выдраться из душной темноты, облепившей, как кокон. Он словно брел наугад в непроглядной тьме, больше не надеясь увидеть зарю, едва передвигая ноги, а спасало от падения лишь одно — привычка сражаться до конца. И вера: утро всегда наступает, даже после самой страшной, полной кошмаров ночи. Майкрофт держал в руках самую дорогую для него жизнь — жизнь Грегори, и осознавал, что отныне не имеет права замыкаться в скорлупе равнодушия. Грегори бесповоротно изменил его. Нужно научиться жить по-новому, иначе — смерть. Во всех смыслах. Падение с той высоты, где он обитает, завершится летальным исходом. Даже М не спасёт. Да и не пожелает, скорее всего.

Привычное хладнокровие отныне недостижимо, Майкрофт понимал это, но нащупать вновь почву под ногами ещё не успел. Не знал, на что опереться. Единственный якорь, Грегори, вызывал слишком противоречивые эмоции.

Майкрофт встряхнулся, приходя в себя. Лимузин обнаружился в шаге за спиной — бессменная Антея обо всём позаботилась. Он молча откинулся на сиденье, радуясь тонированным стёклам и полумраку. Провёл пальцев по стеклу — тёмное. Да... если всё кажется мрачнее некуда, значит, рассвет не за горами. Надо взять себя в руки. Итак: аналитика. Сильная сторона и его, и Мориарти. Последний отнюдь не отличался невозмутимостью, а косвенные источники доносили, что Себастиан Моран не просто доверенное лицо. Что его связывает с боссом нечто личное.

Давящая боль пульсировала в переносице. Майкрофт поморщился: выпить таблетку или перетерпеть?

Мориарти эмоционален, но при этом превосходный аналитик. Он обратил слабость в силу и потому лидирует в игре. Хороший политик тот, кто легко и вовремя меняет тактику.

— Антея, дайте мне таблетку анальгина, — попросил Майкрофт. Выбор сделан. Он больше не желал изображать железного феникса и почти поверил в зарю.

* * *

— Ваш кабинет заперт, сэр. Никто не входил, но музыка играет уже три минуты, — сообщил безопасник. Он упрямо загораживал вход.

— Всё в порядке, — отрезал Майкрофт, со стуком втыкая зонт в паркет. — Подите прочь. — Он рывком распахнул дверь и тут же захлопнул за собой. Глубокие звуки басов ознобом прошлись по позвоночнику.

«Кто прикрывает мне спину, а кто пронзает насквозь?» — вкрадчиво донеслось от ноутбука. Майкрофт, стиснув зубы, развернул экран к себе.

Кровь. Изжелта-белая кожа блестела от крови, тонкий стилет скользил по бедру всё выше, срезая лоскут плоти, обнажая густо-красные жилы. Подбирался к артерии — чуть-чуть надавить, и...

«На кого я могу положиться? Кто губит меня?»

— Хватит! — Майкрофт захлопнул ноутбук и рухнул в кресло, закрыв лицо руками. — Ты слышишь меня, сволочь, так ведь? Прекрати. Ты выиграл. — Он выкрикивал слова, срываясь на высокие ноты, проклинал себя, но совладать не мог. — Оставь его в покое! Просто не мучай — и я не стану мстить. Даю слово, Джим, прошу тебя. — Майкрофт закрыл глаза, тяжело дыша. Сотни версий вспыхивали и гасли в мозгу, пульс грохотал в ушах. Он понял, почти понял суть игры, и она представала пугающе, адски бесчеловечной.

— Джим, — простонал Майкрофт, — никакие деньги не стоят его страданий. Ты... ты, кажется, это знаешь. Я тоже понял. Больше не надо.

Музыка смолкла.

— Сэр! Сэр, вам нужна помощь? — встревоженные охранники возникли на пороге.

— Пошли вон, — выдавил Майкрофт. Что-то было в его тоне такое, что спорить никто не стал. Дверь закрылась мгновенно и бесшумно. Кабинет окутала тишина. Тот самый страшный час перед восходом солнца, когда мрак особо беспощаден, настиг Майкрофта и отобрал всё, кроме слепой веры, не имеющей ничего общего с логикой.

* * *

— Кью даст прямую трансляцию через минуту, — М указала на кресло рядом с собой. Прозрачные экраны мягко светились, на краю стола примостилась рюмка с коньяком. — Бонд нашёл их. Выпей, Майкрофт, ты выглядишь отвратительно.

— Я должен быть там, — в сотый раз повторил он, но послушно опустился на сиденье. Коньяк горчил.

— Единственное, что ты сейчас должен — находиться в безопасности, — припечатала М. — Скорые на подходе, ничего с твоим Грегори больше не случится.

— Зачем ты отправила Кью вместе с Бондом, мама? — надо о чём-то говорить. Надо занять мозг.

М покосилась на него с терпеливой жалостью.

— Мориарти обожает техногенные сюрпризы. Кью придётся поработать в поле. Кстати, шоу начинается.

Майкрофт быстро обернулся к экранам. Моргнул, ничего не понимая: в заброшенном не то цеху, не то ангаре замерли Кью и Мориарти, прожигая друг друга злобными взглядами. За плечами возвышались Бонд и Себастиан, заляпанные гарью и кровью, молчаливые, как чёртовы восковые фигуры. Вылепленные с одного человека разными скульпторами. Всё вместе напоминало дрянную театральную постановку.

— Я убью твоего красавчика так же легко, Кью, деточка, — протянул Мориарти, вскидывая брови. — Хоть сейчас, ты же знаешь. И тигр здесь ни при чём. — Он всплеснул руками, подаваясь вперёд, тёмные глаза загорелись: — Но, детка, мне это просто не нужно. Забирайте своего страдальца и валите отсюда. У папочки есть дела. Бастиан! — звонкий щелчок пальцев породил звонкое эхо в пустынном цеху. Моран подобрался, как хищник по команде дрессировщика. А глаза у него были звериные, приручением здесь и не пахло. Такие, как он, служат только по любви.

— С-сука, — выдохнул Кью, дёрнулся вперёд и... Картинка выцвела. Связь прервалась.

— Мама! — возмутился Майкрофт секундной позже, увидев, как та снимает руки с клавиатуры. — Что за цирк? Где Грегори?

— В пути в госпиталь МИ-6, — устало ответила М. Подвинула ему телефон со строчками отчёта. — Очевидно, возникли непредвиденные обстоятельства, и Кью не смог обеспечить нам трансляцию во время основных событий. Кстати, — она приподняла брови, — почему ты ещё здесь? В реанимацию посетителей не пускают.

Майкрофт молча подхватился с места. Густая тьма посветлела. Первые лучи солнца пробили сумрак, но их всё ещё не хватало, чтобы окончательно возвестить рассвет.

* * *

М выждала, пока дверь за сыном закроется, и снова включила воспроизведение.

Кью держал Мориарти за грудки. Тощий и встрёпанный, как рассерженный кот, он мог показаться смешным — если бы не ледяные, как смерть, глаза под стёклами очков.

— Если тронешь Бонда, братец, я развяжу войну. Не забывай, кто из нас сильнее, недаром в МИ-6 взяли меня. Останусь или я, или никто, Джим, — голос Кью упал до шёпота. — Мне плевать на твои шашни с Холмсами, играй на публику сколько влезет. Но никогда, слышишь, никогда не смей даже подумать о том, чтобы втянуть в свои делишки Бонда. Ясно?

— Квентин, детка, ты такой милый, — пропел Мориарти, расслабленно обвисая в его руках, почти выскальзывая из пиджака. В глазах сверкали дьявольские искры — он наслаждался. Моран спокойно наблюдал за спектаклем, зажав сигарету в зубах. Обернулся, предложил Бонду закурить. Тот с усмешкой покачал головой. Очевидно, его тоже забавляло происходящее.

М на ощупь отыскала недопитый коньяк и сделала глоток.

— Ты прав, — неожиданно посерьёзнел Мориарти. Взгляд обрёл опасную глубину. — Мне нужен был Майкрофт, а угрозы 007 удачно вписались в мизансцену. Не веришь? Посмотри на Бастиана — спокоен, как танк, а ведь ему симпатичен твой ручной агент.

— Мистер Мориарти, — предупреждающе сказал Бонд. Себастиан мгновенно насторожился, смещаясь поближе к Джиму.

— Ладно, парни, я устал от этого фарса. — Нормальным тоном сообщил тот. — Квентин, да отцепись ты от моего костюма, сделай одолжение. Это «Хьюго Босс», между прочим. — Джим брезгливо отряхнулся. — И да, не забудь проследить, негласно, разумеется, как Майкрофт усвоил урок. Я проверю. Моран, уходим.

Кью с минуту мрачно взирал на удаляющуюся спину брата, потом достал планшет. Изображение на экране М погасло.

* * *

— Реанимация? Что вы, мистер Холмс. Он сейчас в палате № 5: сильное обезвоживание, множественные гематомы, но в целом ничего страшного. Через пару дней будет как новенький.

Понадобилась целая минута, чтобы Майкрофт осознал услышанное. Обрывки догадок сложились в одну. Вчерашнее озарение обрело новый смысл, и холодный пот потёк по спине. Майкрофту стало по-настоящему страшно. Он ошибся, думая, что пережил самый жуткий час. Нет — тот наступил сейчас, и теперь надежды увидеть солнце действительно не осталось.

Всё кончено.

— Я могу видеть его?

— Разумеется, сэр. Пожалуйста, ваши документы.

В палате царил полумрак. Опущенные шторы отсекали свет, только ночник отбрасывал жёлтое пятно света на подушки, тенями расчерчивая бледное лицо Грегори. Негромко пищал монитор. Раствор в капельнице казался густым, как расплавленный мёд.

Майкрофт присел на край постели. Он жадно оглядывал Грегори — действительно, никаких ран. Ловко нанесённый грим, умелые побои, так, чтобы не повредить внутренние органы, и жажда — чтобы жертва выглядела достаточно измождённой.

«Будь ты проклят, Мориарти. Будь проклят я сам».

— Ты конченый ублюдок, Холмс, но я всё равно люблю тебя, — не поднимая век, прошептал Грегори.

Сердце оборвалось.

— Что... они рассказали тебе?

— Всё, Майкрофт, абсолютно всё. Как ты угрожал сдать Морана МИ-5. Его бы запытали на допросах, а потом убили, верно? И ты это знал. — Голос Грегори звучал хрипло. Каждый неровный вздох его отдавался Майкрофту жгучей болью в сердце. Он погибал с каждым новым словом, но ловил их, словно капли дождя в пустыне. Он должен был узнать, наконец, свой приговор.

— Джим звонил тебе. Сам Мориарти тебе звонил, предлагал любые условия в обмен на неприкосновенность Морана. Ты отказался. — Грегори скривился, облизнул пересохшие губы. Майкрофт поспешно подал ему бутылку минералки со стола, поддержал под затылок, пока тот пил — жадно, стуча зубами о горлышко.

Каждый жест, каждый взгляд выжигал сердце. Майкрофт каменел, понимая, что прощения не будет.

— Ты хотел иметь рычаг давления. Завести себе дрессированного короля преступного мира. — Грегори сглотнул, отдышался. Внезапно распахнул глаза — и Майкрофт отшатнулся, как от удара, — столько светилось в них усталой, безнадёжной тоски.

— Почему ты не возражаешь, Холмс? Не убеждаешь меня, что всё ложь?

— Потому что это — правда, — сипло ответил Майкрофт и отвёл взгляд. Переплёл подрагивающие пальцы. — Я говорил брату и повторял Мориарти: неравнодушие — не преимущество. Я верил в это, а он доказал обратное. Я действительно ублюдок, Грегори: если бы не эти кошмарные сутки, так и не понял бы ничего. — Майкрофт судорожно вздохнул. Помедлив, поднялся, глядя в сторону. — Я пойду. Врачи сказали, ты будешь в порядке. Я знаю, что такое простить невозможно, и не буду тебя мучить ещё дольше.

Он повернулся к выходу. Ему казалось, что на плечи давит бетонная плита, а воздух сгустился и залепил ноздри влажной духотой. Ночь... бесконечная ночь застилала глаза. Солнце никогда не встанет, потому что в последний час перед зарей оно погибло.

— Нет.

Мурашки оцарапали спину, морозные, колючие.

— Холмс. Сядь на место, идиот. Я прощаю тебя — давно простил. — Верить, не верить? Майкрофт впился ногтями в ладони, скованный иррациональным страхом: вдруг ему только кажется. Вдруг это игра воображения. Но Грегори продолжил, и голос его окреп: — Я знал с самого начала, что ты равнодушный засранец, но, видишь ли... Я люблю тебя. На самом деле это очень просто, Майкрофт. И делает нас обоих сильнее. — Грегори перевёл дыхание и просипел раздражённо: — Ты меня поцелуешь уже или нет?

Как Майкрофт оказался возле постели, он не запомнил. Мысли стёрлись, остались только ощущения: горячие сухие губы, солоноватая кожа, хриплые стоны и настойчивое, исступлённое: «Я люблю тебя, люблю, сукин сын». Тьма взорвалась золотыми брызгами солнца. Оно поглотило мир, ликующее и яркое, и Майкрофт целовал свой собственный, теперь по-настоящему обретённый огонь. Неравнодушие — не преимущество, когда невзаимно. Разделённое же — обращает человека в бога.

* * *

Ночь дрожала в стёклах разноцветными огнями. М замерла у окна, маленькими глотками потягивая виски. Наконец-то кончился выматывающий день, можно немного расслабиться, но алкоголь не помогал. Слова Кью эхом бились в мозгу.

«Если тронешь Бонда, братец, я развяжу войну».

Разумеется, она знала, что Кью — младший брат Мориарти. Их объединяла гениальность в IT-сфере и любовные предпочтения; М усмехнулась, вспомнив, как органично смотрелись вместе Моран и Бонд. Себастиан мог бы стать превосходным агентом, но выбрал другую сторону. Он был столь же принципиален, как и 007. М уважала обоих. А Мориарти являлся существом полезным — хорошо известное, идущее на сотрудничество зло.

«Если тронешь Бонда, братец, я развяжу войну».

Майкрофт. Шерлок. Если кто-то решит навредить им всерьёз... У главы МИ-6 слишком много власти, чтобы позволить себе роскошь использовать её в личных целях. М пригубила виски, наблюдая за реками огней вдалеке. Вечное движение. Законы выживания. Люди живут страстями и в конечном итоге совершают всё самое лучшее или самое худшее из своих внутренних устремлений. Даже верность Короне — это эмоция. Та же страсть.

М сделала новый глоток и отсалютовала рюмкой в сторону Букингемского дворца.

* * *

Во всех силовых структурах появилось секретное распоряжение Правительства: «Полковник в отставке Себастиан Моран является ценным агентурным кадром и в случае любого правонарушения его дело должно быть передано под контроль лично Майкрофта Холмса либо М».

Грегори Лестрейд и Майкрофт Холмс завели себе кота. Серый мейн-кун взял манеру возлежать на столе в кабинете Майкрофта, пока тот работал, и наблюдать за ним, сурово щуря жёлтые глаза. Когда в дверях появлялся Грегори, чтобы вытурить трудоголика на кухню ужинать, мейн-кун величественно поднимался и обнюхивал каждый документ. Только после этого он соглашался присоединиться к трапезе. Кота назвали Вёштанд. Он обожал ночами гулять по дому, но к утру всегда приходил на кухню и усаживался на подоконник — караулить зарю.