Syberia 3. Таймырское приключение (джен)

Сыщик Кантен уже несколько недель шёл след в след за внезапно сорвавшимся в бега сотрудником адвокатской компании «Марсон и Лармонт» Кейт Уолкер. Пожалуй, это было самое долгое и тягостное расследование в его карьере. Он рассчитывал за два-три дня догнать Кейт и убедить её вернуться в Нью-Йорк, но на деле это оказалось куда сложнее, чем предполагал детектив.

Временами ему казалось, что он угадывает астрономическое время и без помощи часов — благо, Марсон всегда звонил и требовал отчёта в одно и то же время — в десять утра по местному. Причём всякий раз звонок Марсона вызывал у детектива приступ нервной дрожи и желание спрятаться куда подальше. Вот и сейчас Ник съёжился, когда его телефон — спутниковый, разумеется — зазвонил. Марсон был верен себе — снова позвонил минута в минуту. Сейчас пойдут долгие расспросы-допросы о том, почему Кейт до сих пор не найдена, и за что Ник получает свои гонорары. Со вздохом детектив вытащил из-за пазухи не перестающий злорадно пищать телефон и нажал на кнопку ответа.

Сегодняшний день не стал исключением. Ник буднично отчитался и, приготовившись выслушивать претензии в свой адрес, мысленно стал считать до ста, прежде чем послать Марсона куда подальше, но в этот раз такая необходимость отпала сама собой. Удивительно, в этот раз Марсон, похоже, уверился, что мисс Уолкер никуда не денется и со дня на день окажется в руках детектива.

— Понимаете, сэр, Кейт всё время опережает меня на шаг — куда бы я ни приехал, выясняется, что она в компании того старика и робота-машиниста уже уехала. Я иду след в след.

— Молодец, Ник, ценю твои усилия, но так ты до конца весны за ней бегать будешь.

— Ну, теоретически вопрос с моим отставанием от мисс Уолкер может решить «вертушка».

— Извините, не обзавелись ещё, — ответил Марсон.

— Ну, тогда извините, сэр, я делаю всё, что могу. Я не меньше вашего уже хочу найти Кейт, надоело по тундре шататься.

— Вот и славно. Значит, в твоих же интересах найти её живой и здоровой.

— Уже скоро, сэр. Мисс Уолкер сейчас приближается к северо-восточному побережью полуострова Таймыр. Не думаю, что она полезет куда-то в море.

— Хорошо. Держите меня в курсе. Конец связи.

Ник облегчённо вздохнул и, спрятав телефон за пазуху, открыл окно, чтобы проветрить комнату. На самом деле он уже несколько дней, устав скитаться по тундре, отсиживался в Красноярске, и всё, что он сейчас делал — отслеживал с помощью детектора передвижение механического поезда и сигналы от мобильника Кейт. Красноярск Нику понравился, и он решил пока отсидеться здесь, а потом, если повезёт, добраться до Таймыра на самолёте и, наконец, взять беглянку.

Пока же Ник спокойно прогуливался по оживлённым улицам города. Здешние суета и темпы жизни не шли ни в какое сравнение с Нью-Йорком, поэтому город казался самым что ни на есть провинциальным, с размеренной жизнью и привычными хлопотами. Несмотря на то, что на календаре было только начало марта, весна всё чаще напоминала о себе, и теперь на тротуаре был не белоснежный ковёр, а гадкая, противно чавкающая под ногами каша, не дающая ничего, кроме сырости. Вот подмёрзнет через пару дней, и тогда по улице нельзя будет ни проехать, ни пройти.

«Тут, говорят, будет выставка экзотических тварей. Сходить что ли?» — думал Ник. Но пока он расхаживал взад-вперёд, его ноги изрядно промокли, поскольку ботинки наполнились противной жижей — смесью грязи, воды и снега. Это вмиг испортило настроение детективу. «Не-не, лучше домой. Там пива налью и… Стоп, у меня же нет здесь дома? Значит, в номер. Да-да, однозначно — в номер. Посижу и подумаю, что делать дальше».

Под этими словами Ник подразумевал очередное бессмысленное возлияние. Вообще он не злоупотреблял алкоголем, но иногда забывал напрочь о чувстве меры. Вот и сейчас он, вернувшись в гостиницу, запер дверь, зашторил окна и стал шарить в холодильнике в поисках початой бутылки «Джека» или, в крайнем случае, пива, которым он в последние дни заливал всё: эмоции, страх и чувство тупика. Нередко он просыпался с чувством жесточайшего похмелья, которое проходило только на следующий день, но Ник и не думал завязывать с подобным запоем. Благо, ему редко приходилось в собственный карман лезть за деньгами на очередную бутылочку хорошего бухла, которого, к удивлению самого Ника, в Красноярске было достаточно — он наслушался немало страшилок про то, что здесь чуть ли не бензин и отраву для клещей продают вместо вина. «Брешут, собаки, как не знаю кто, — думал Ник, решив, что сегодня он прикончит ту бутылочку «Джека». — Кстати, не время ли обедать? Да, пожалуй...»

Ник открыл рекламный буклет местной пиццерии и набрал номер. Он понемногу учился понимать русский язык, хотя говорил на нём ещё с огромным трудом, чем вызывал улыбку и смех у местных.

Как только оператор представился, Ник начал медленно, пережёвывая каждое слово:

— Мой нужно пицца. Вы иметь его?

— Да, есть. Вам с оливками или без?

— Оливки нет-нет! — затараторил Ник. — Нет оливки!

— Без оливок… Хорошо, где вы находитесь?

— Гос-ти-ни-ца «У-ют», — протянул по складам детектив. — Комнат один-два-четыре.

— Номер сто двадцать четыре?

— Да, я здесь, — Ник с огромным трудом выговорил адрес, после чего его заверили, что заказ готовится, и ему остаётся ждать.

Пиццу доставили на удивление быстро, и Ник, расплатившись, закрыл дверь.

— Анчоусы! — он скорчил страшную гримасу, поскольку с детства ненавидел анчоусы в любом виде — хоть вяленые, хоть копчёные. Мысленно выругавшись за то, что не оговорил это условие, Ник стал остервенело выковыривать рыбок из пиццы и складывать в кулёк, после чего он отодвинул занавеску и, приоткрыв окно, выходящее на задний двор гостиницы, подозвал приблудившегося туда кота.

— Ну, ушастый, иди хавать, — сказал Ник, сбросив ему с небольшой высоты кулёк с анчоусами.

Несколько минут Кантен стоял, бездумно разглядывая задний двор, пока ему не надоело. Весь день Ник, грубо говоря, заливал за обе зенки. Он вспоминал былое: как по субботам любил встретиться с друзьями, посидеть за кружкой прохладного пива, рассказывая не менее прохладные истории. А теперь… Похоже, он связан с этими краями навсегда. Для него было настоящим потрясением, когда он, наконец, добрался до Красноярска. Ощущение было близко к тому, что чувствовал дикарь, попавший в цивилизацию — у Кантена сначала случилась истерика, затем начался отходняк.

— Эх, Катька… Ты всю карьеру мне загубила! — кричал уже изрядно пьяный Ник, надеясь, видимо, что снимок, который он не выпускал из рук вот уже всю зиму, услышит его. — Куда тебя черти понесли, а? Из-за тебя я теперь в полном дерьме на другом конце света! Ох, попадёшься ты мне…

Договорить ему не удалось — лежавший на кровати телефон зазвонил. Но Ник не ответил, пока не опустошил всю бутылку. А телефон давно надрывался.

— К-кто… Какого хрена? — ответил заплетающимся языком Кантен.

— Я думала, вы повежливее будете, детектив, — отозвался женский голос на другом конце провода.

— Отвали, без тебя тошно, — Ник всё ещё сжимал пустую бутылку в руках. Он сидел на полу, прижавшись спиной к стене. — Ты кто вообще?

— Я миссис Уолкер, детектив! — ответил раздражённый женский голос. — Мать Кейт Уолкер, которую вы, детектив, вроде как ищете!

Услышав фамилию «Уолкер», Ник мгновенно протрезвел и от неожиданности уронил телефон. Подобрав чудом не разбившееся устройство, он в спешке открыл окно и спросил:

— Кто вам дал мой номер?

— Марсон сказал, что детектив ищет Кейт, ну а я уговорила его дать мне ваш номер.

— Докатились, никакой конспирации, — с горечью вздохнул Ник.

— Конечно, Ник, конечно. Скажите, Красноярск вам нравится?

— Какой Красноярск? — Ник всё ещё туго соображал и не понял, что шум машин и позывные местного радио только что выдали его с головой. Обычно, когда звонил Марсон, Кантен стремился спрятаться подальше от городского шума, дабы он его не демаскировал, но теперь он забыл обо всех мерах предосторожности.

— Я так и подумала, что вы где-то в тундре, когда услышала параллельно нам «четырнадцать часов в Красноярске», — миссис Уолкер говорила это с нескрываемым ехидством и чувством превосходства — только что она раскусила сыщика, который вот уже несколько недель занимался дешёвой имитацией поисков её дочери. Но Ник не спешил «колоться»:

— Дамочка, а знаете ли вы, что Красноярский край, вообще-то, огромен? И Красноярск — не единственный город. Много где есть радиоточки. Вы что, думаете, я где-то в Африке тусуюсь, где дальше какой-нибудь Кампалы цивилизация не заглядывала?

— Пусть будет так, — спокойно ответила миссис Уолкер. — Наверное, вы не будете возражать, если я пробью ваше местонахождение по сигналу со спутника и покажу вашим заказчикам из «Марсон и Лармонт»? Так, для проверки…

— Э-э-э! — Ник понял, что дальше отпираться бессмысленно. — Ну, да, я здесь. Видите ли, я живой человек и могу устать, заболеть… Вы это учитывали?

— Конечно, мистер Кантен. Моя дочь уже несколько месяцев как пропала, я не получаю ни весточки, а вы… — Нику пришлось «отнять» телефон от уха — от причитаний миссис Уолкер у него начала болеть голова и зазвенело в ушах.

— Леди, вы можете не кричать так громко? Голова просто раскалывается от всего этого.

— А у меня каждую ночь сердце разрывается! — на миссис Уолкер безапелляционные заявления Кантена не подействовали. — У меня единственная дочь пропала!

— Я понимаю вас, но…

— Да все вы из одного зоопарка! — услышал он сквозь всхлипы женщины. — Я все инстанции обзвонила и уже устала ждать! Толку от вас, как от козла молока!

Ник позволил женщине выговориться и, ведомый то ли угрызениями совести, то ли чем-то ещё, ответил:

— Слушайте, я знаю, где сейчас Кейт. Сейчас я её краном не вытащу отсюда — у неё есть цель, и она ни за что не отступит от неё.

— Какая такая цель?! Вы хоть понимаете, что говорите, детектив?

— Да, понимаю. Если вам будет легче, давайте посмотрю, где она сейчас.

Ник открыл ноутбук и, загрузив программу, чуть не уронил телефон от шока: сигнал пропал. Впервые в жизни Нику стало по-настоящему страшно — может, Кейт уже нет в живых? Что, если она умерла от переохлаждения? Или упала с обрыва? А может, досталась на ужин полярным акулам или белым медведям? Нет, рано ещё паниковать. Если он скажет что-то из этого, миссис Уолкер может не выдержать. Да, придётся соврать.

— Вот, я вижу сигнал. Есть кое-какие сбои, но, в целом, довольно ясный. Мисс Уолкер сейчас находится у северо-восточной оконечности полуострова Таймыр, на берегу Моря Лаптевых. Здесь множество всяких островков. По моим сведениям, она ищет мифическую Сибирию.

— Что-что ищет?

— Ну, остров, где по легенде ещё обитают мамонты.

— Так идите скорее на этот проклятый остров! — вновь сорвалась на крик миссис Уолкер.

— Слушайте, леди, плод должен созреть. Когда плод созреет, я его сорву.

— Да пошёл ты со своими плодами знаешь куда?!

— Ладно, ладно, я выдвигаюсь! — теперь кричал уже Кантен. Невыносимо было выслушивать, в общем-то, справедливые упрёки в свой адрес от обезумевшей от отчаяния женщины. — Сегодня же вылетаю на Таймыр. Она не могла далеко уйти, она рядом, я знаю. Круг поиска теперь сузился. Так что я её найду, будьте уверены.

— Я уже ни во что не верю, — обречённо вздохнула миссис Уолкер.

— Так, пожалуйста, успокойтесь. Всё, конец связи.

От такой встряски Ник забыл обо всём, и в следующую минуту начал судорожно собирать свои вещи и звонить в «Полярные авиалинии» — узнать о рейсах на Таймыр. Его заверили, что сегодня лётная погода, и намечен рейс ближе к восьми. Времени на раздумья не было, и Ник, даже не попрощавшись с персоналом гостиницы, бросил ключи на вахте и стремглав помчался к стоящему неподалёку от гостиницы такси. Водитель, сидя в салоне, от скуки переключал радиостанции. Когда Ник его поприветствовал, водитель с сахарной улыбкой пригласил его сесть в машину. Слегка содрать денег с интуриста у местных водителей было равносильно джекпоту.

— Сто долларов с Вас, доедем до аэропорта с ветерком.

Кантен не стал торговаться и бросил купюру на «торпеду». Водитель явно был доволен тем, что пассажир так легко отдал эту немаленькую, по местным меркам, сумму и, заверив Кантена, что он знает короткую дорогу в аэропорт, завёл мотор, и в скором времени автомобиль с шашечкой уносил водителя и пассажира на северо-запад — в сторону аэропорта.

* * *

Вечерело. Юколы покидали привал вместе со своими причудливыми зверями. Они собирались отклониться от маршрута, поскольку у них был едва живой попутчик, которому без медицинского вмешательства не выжить.

Рядом с ними плёлся согбенный молодой человек, тянувший на себе пузатый рюкзак и карабин. Это был Василий, местный охотник, которому посчастливилось сегодня не утонуть в промоине, куда он провалился. К счастью, его успели заметить и вытащить юколы, его сегодняшние попутчики. Среди них он хорошо знал нескольких человек, в том числе и юношу по имени Курк.

Чудом спасшийся охотник уже успел сменить промокший насквозь камуфляж на шубу из звериных шкур. С одной стороны, он сожалел, что так и не добрался до зайца, с другой, был сердечно рад тому, что выжил.

«В следующий раз возьму в аренду Жульку», — думал он, поправляя карабин. Жулькой звали охотничью собаку его приятеля. Это была типичная собака семейства карельских медвежьих лаек — свирепая и упрямая порода. Однако на зайца Вася ходил в одиночку, опасаясь, что Жулька может испортить ценный мех, за который Василий мог выручить неплохие деньги. Но что поделать, как говорится, нашла коса на камень.

Уже ближе к городу Вася вскочил на лыжи и прибавил ходу. Он затормозил у развилки и стал ждать своих благодетелей. Курк шёл где-то в середине каравана, поэтому якут подождал его, а после начал:

— Вот знаешь, что скажу тебе? Снегоход — это так… Топлива здесь не достанешь, а заглохнет посреди поля — сиди тут, в сосульку превращайся. Ты-то сам как думаешь? Из здешних мест же. А вот на лыжах здесь можно хоть своим ходом до Караула.

— Иди, иди, Васёк, и не болтай, — лениво отмахнулся юноша.

— А-а, понимаю, скотину гнать — это тебе не хухры-мухры. Ещё и подранка тянешь.

Курк слушал Василия не очень-то внимательно, потому что сам здорово устал. Ещё во время их встречи в Якутске юноша отметил, что рот у его нового знакомого не закрывается от слова «совсем». И он ещё спрашивает, почему проблемы так часто находят его. И правда, почему?

Как только показался высокий забор больницы, Вася внезапно развернулся и, сославшись на то, что с карабином его не пустят, спешно поехал домой. «Хотя бы пару минут проведу в тишине», — с иронией подумал Курк.

— Так, спускайте уже тело, — попросил он соплеменников. — Я пойду покричу дежурную.

Как только Курк добрался до двери дежурки, он изо всех сил выжал кнопку звонка.

— Есть тут кто? — громко спросил юноша. Он знал, что многие здешние медсёстры спят на посту, а если дежурит Александра, то её и пушечным выстрелом не разбудишь.

— Ау! — позвал юкол так громко, что в окрестных домах отозвались собаки.

— Ну что там опять? — спросил недовольный женский голос. Так и есть — сегодня смена Александры. Главврач отзывался о ней в высшей степени положительно — очень ценный кадр, самородок. Правда, не лишена и недостатков — вечно опаздывает. Но главное — спит во время дежурства, а потом ходит сомнамбулой.

— Ничего, Саш, — ответил Курк. — Открывай давай!

— С какого перепугу? — спросила всё ещё не отошедшая ото сна медсестра.

— С обморожения! — крикнул Курк, рассерженный глупыми вопросами Александры.

Только после этого медсестра окончательно пришла в себя. Она спешно открыла дверь и попросила всех войти, а пострадавшую — положить на каталку. В приёмной загорелся верхний свет, и, пока дежурные обыскивали пострадавшую, медсестра заполняла бланк.

— Так-так… Вся пузырится. Ещё и посинела. Беда. Сразу вперёд ногами или как?

— Кхе… — Курк с трудом пытался подобрать нужные слова, поскольку шутки медсестры ему были, мягко говоря, непонятны. С другой стороны, у врачей юмор всегда чёрный, особенно у тех, кто ночами работает. — Мы нашли её два дня назад, выхаживали некоторое время, а потом и доставили сюда.

— Ну, молодец, что могу сказать, — лениво отозвалась медсестра, заполняя бланки, пока «сосульку», как с лёгкой руки персонала называли людей, получивших обморожение, увозили на осмотр. В это время врач сказал, что никаких документов не нашёл.

— Никаких документов нет… Превосходно, — протянула медсестра.

— Её зовут Кейт, это я точно знаю, — подал голос кто-то из соплеменников Курка. — Она из Америки приехала и… — мужчина осёкся, поймав на себе взгляд Курка, очевидно решившего, что об этом не стоит трубить на весь город.

— Ну… Славно, — ответила медсестра. — Ты это… Распишись сам, а то у тебя фамилия такая, что язык сломаешь.

— Ничего там сложного нет, — возразил Курк, однако записал всё, что от него требовалось.

Дальше оставаться не было никакого смысла, и юколы ушли, оставив заботу о доставленной пациентке на персонал. Вердикт последних был прост: на карантин. Оставалось лишь дождаться главврача или хотя бы его зама, чтобы принять окончательное решение.

Внутри оранжереи, служившей пациентам прогулочным двором, разносились тихие звуки флейты. На одной из скамеек в позе лотоса сидела девушка азиатской внешности и неторопливо насвистывала, на первый взгляд, обычную гамму. Однако при этом все люди, гулявшие по саду, опасливо озираясь, спрятались кто куда. И было отчего — по полу неторопливо полз здоровенный змей, сверкая чешуёй. Мало кто видел вживую укротителей змей, потому эту пациентку почитали за ведьму.

Внезапно она сменила мелодию, и полоз прибавил ходу, после чего стал неторопливо обвиваться кольцом вокруг ног пожилого мужчины, с каждой секундой всё сильнее опутывая его. Конечно, это был всего лишь болотный уж, к тому же, не ядовитый и не опасный, но не все об этом знали. Некоторые даже принимали его за удава. Старик начал дёргаться и пытался отбиться от полоза, но тщетно. Он был на грани эпилептического припадка. Змей замер в атакующей позе, и тут азиатка прекратила играть на флейте и томно, стараясь скопировать сладкий голос Сирены, произнесла:

— Гриша, твой завтрак, — после чего она, приложив пальцы к вискам, начала что-то нашёптывать на якутском.

Мужчина начал дёргаться и кричать, после чего он, не устояв на ногах, рухнул, но при этом продолжал биться в конвульсиях и изрыгать проклятия в адрес флейтистки, которая, к слову, теперь вела змея обратно в террариум.

Утро в клинике начиналось довольно живо, и казалось, что дальше будет весело. В сад в срочном порядке выбежали санитары и надели на корчащегося мужчину смирительную рубашку.

— У-у, ведьма проклятущая! — кричал он. — Я доберусь до твоего кубла, сволочь!

В это время появилась сама заместитель главврача. Бегло осмотрев поле боя, она скептически окинула взглядом обитательницу заведения и с холодом сказала:

— Жарова, ещё один такой фокус, и отправишься в изолятор, поняла? — Ольга никогда за словом в карман не лезла, и её опасались даже больше, чем скрытного и хитрого главврача.

— А что он руки ко мне тянет? — огрызнулась сахалярка. Она чем-то походила на главврача, и некоторые думали, что она его сестра или племянница. Впрочем, сам главврач на этот счёт всегда отшучивался:

— Я что, садист что ли — родных людей в этой клинике лечить?

— Ну, моё дело — предупредить, — многозначительно кивнула Ольга. — Откуда у вас ключ от серпентария?

— На вахте одолжила, — призналась азиатка. — А дубликат сделать — это дело такое… Мне ведь теперь и в город можно…

— Конфискую, — вердикт Ольги был прост и понятен. Возможно, в другой день она бы и отправила пациентку в изолятор за такой вопиющий инцидент, но, видимо сочтя факт нападения на неё со стороны того старика смягчающим обстоятельством, решила ограничиться предупреждением.

В это время пришёл и сам главврач — Константин Дмитриевич Замятин. Это был сухощавый якут лет сорока, лицом весьма схожий с генералом Корниловым. Но если прототип славился своим жёстким нравом, то Константин Дмитриевич был невозмутим. Он редко когда повышал голос и казался пациентам очень зловещим. Неудивительно, что укротительница змей предпочла отойти вглубь оранжереи, не желая попадаться Замятину на глаза.

— Доброе утро, Константин Дмитриевич, — Ольга моментально потеряла интерес к пациентке. — Вас-то мне и надо. У нас НЛО.

— Что, парашютистов привезли? — Замятин удивлённо приподнял бровь.

— Сосульку — вот предварительное заключение, — она протянула главврачу распечатку, где сухо казённым сленгом были отпечатаны результаты осмотра «номера 10».

«Документы, значит, отсутствуют? И что теперь делать?» — думал Замятин. Он решил найти дежурившую в ту ночь медсестру, которая, к счастью, пока не ушла. Она по-прежнему спала на посту, уронив голову на стол.

— Александра, подъём! — позвал Замятин.

В ответ медсестра что-то невнятно пробубнила, и всё, что удалось разобрать, это «нашёл занятие — людей будить». Девушка всегда тяжело отходила от сна и после дежурства больше напоминала зомби.

— Может, всё же хорошенько подумаете, прежде чем брать ночные дежурства, а?

— А что делать? — ответила медсестра. — Работать в праздники, кроме меня, дураков нет. Так что увы…

— Что с «номером десять»? — Замятин строго посмотрел на медсестру, что значило только одно — он ждёт точного и скорого ответа.

— Ну… Ночью пришли сюда несколько человек из юколов. Одного из них я помню ещё — у него такая фамилия, что язык сломаешь.

— И всё же, как его звали?

— Ну, Ара… Арча… Тьфу ты! Пошутили и будет, — пробурчала полусонная медсестра, после чего открыла журнал учёта и показала главврачу.

— Так-так… Курк Араакчаа-Оол. Знаю этого паренька, знаю. Что он рассказал?

— Да то и рассказал — говорил, иностранка, аж из Америки приехала. Вроде там, в тундре её нашли. Повезло ей. Мы на карантин и отправили.

Кажется, «номер 10» постепенно обретал своё истинное имя. Медсестра вряд ли могла сказать больше, потому ничего не оставалось, как заверить Александру, что ночная смена давно окончена, и ей пора домой.

Замятин вернулся в кабинет и вновь прочёл заключение. Ничего нового — по-прежнему указывалось, что у пациентки было сильнейшее истощение вкупе с переохлаждением. На пальцах имеются повреждения, на правой руке сломано три ногтя.

«Так-так, дай Бог ещё, чтоб гангрена не развилась», — думал доктор. Затем он решил лично осмотреть НЛО. Он прошёл в карантинную палату и посмотрел на едва живую пациентку. Та была недвижима, но, по крайней мере, слышалось, что она дышит, а также хрипит и кашляет. Константин Дмитриевич извлёк из кармана халата блокнот и принялся строчить заметки.

— Так-так… Кожа на лице обветрилась и потрескалась. Пульс очень слабый. Опа! Меж пальцев следы машинного масла. Жаль, невозможно установить род её деятельности… И всё же, где документы? — последнее обстоятельство его смущало больше всего. Пожалуй, пояснить это обстоятельство мог только кто-то из юколов, доставивших «номер 10» в больницу. «Кто-то из них и стащил кошелёк», — думал Замятин.

Вечером, прежде чем поехать домой, он завернул в сторону поймы Енисея. Дорога там была проторенной, потому с проездом проблем возникнуть не должно. Замятин заглушил мотор и, пройдя в юрту, стал искать взглядом Курка. К счастью, тот был рядом. Константин Дмитриевич молча кивнул юноше, после чего предложил ему закурить.

— Я бросил, — отмахнулся юкол.

— Молодцом, Курк. Так значит, ты и соплеменники доставили нам «номер 10», так?

— Какой номер? — удивился юноша. — Мы доставили вам Кейт, она гостила у нас какое-то время, потом уплыла. Ну, а теперь вот…

— Доплавалась, — усмехнулся Замятин. — Ты ничего при ней не нашёл?

— Ничего, доктор, кроме пары шестерёнок, — отрапортовал юноша. — У неё ещё какая-то странная астролябия висела на шее. Похоже на сердце.

— Хмм… А бумажника ты случайно не находил? Там могли быть документы, которые вряд ли кому нужны. Кроме самой сосульки, конечно.

— Это что за намёки?! — внезапно оскалился юноша. — По-вашему, я её обокрал?

— Тише, друг мой, — Замятин лишь приподнял бровь. — Никто тебя ни в чём не обвиняет. Ты не можешь вспомнить, может, крутился кто возле тела?

— Ну… Да, — ответил юноша, немного погодя. — Тут Васёк чуть не утонул. Ему повезло, что мы вовремя успели. Крутился потом возле койки… А уже у больницы быстро домой повернул… Эй! — Курк и не заметил, что Замятин уже ушёл, видимо, догадавшись, о ком идёт речь. Он знал только одного охотника по имени Вася, который был бы способен что-то украсть. Недаром у него была достаточно нелестная кличка «Форточка».

Замятин поехал к нему, не раздумывая. В это время в доме Василия горел свет, что говорило о том, что тот был дома.

На звонок никто не ответил, если не считать сторожевого пса Фильку, моментально отреагировавшего на присутствие постороннего. Но сам Вася так и не появился. Замятин решил, что придётся, видимо, самому обыскать дом якута, раз тот не открывает. Калитка, к счастью, оказалась не заперта, что уже было странно — Вася был настоящим параноиком и никогда не забывал закрывать все замки на дверях. Лишь когда Замятин открыл входную дверь, показался сам хозяин. Он был пьян. Пожалуй, впервые за год Василий позволял себе подобное, поскольку о себе он заботился — берёг лёгкие, дабы удобнее было задерживать дыхание на охоте, следил за своей физической формой и крайне редко позволял себе пить. Разумеется, Васю разнесло как на дрожжах, и он просто не мог контролировать всё, что скажет.

— Д-д-доктор, здрас-се, — заплетающимся языком пробубнил Форточка. — А вы тут что ищ-щете? Я вас не... Ик! Не звал…

— Ищу, Васенька, ищу, — лукаво улыбнулся Замятин. — Ты как раз сегодня нашёл кое-что, тебе не принадлежащее. Бумажник, скажем. А там и какая-то механическая штучка… Нехорошо получается, Василий, — доктор сделал акцент на последнем слове.

— О-о-о, ну вы… Да я… Ну, взял, ну что? Я доброе дело хотел сделать, починить сердце…

— Хорош болтать! — Замятин впервые повысил голос и отпихнул от себя еле стоявшего на ногах хозяина дома. Видимо, Вася решил отметить своё чудесное спасение, потому и был сегодня пьян. С обморожением он уже сталкивался, о чём свидетельствовали уродливые рубцы на его руках, но вряд ли когда-то ему приходилось тонуть. Украденные вещи он не успел толком спрятать, поэтому бумажник, мобильный телефон и механическое сердце Константин Дмитриевич нашёл довольно быстро, после чего, не прощаясь, ушёл, оставив Васю одного.

На следующий день доктор, придя на работу, первым делом проверил содержимое бумажника. Его нельзя было назвать богатым — визитка адвокатской компании «Марсон и Лармонт», кое-какие ненужные бумажки и документы. Они-то и интересовали Замятина в первую очередь. Есть! Пациент «номер десять» обрёл реальное имя — Кейт Уолкер двадцати девяти лет от роду. Надо доложить Ольге.

— Ольга Владимировна, зайдите ко мне в кабинет, — вызвал Замятин по внутренней связи зама.

Та не заставила себя долго ждать и в скором времени появилась в кабинете главврача. Тот протянул бумажник и объявил, что «номер десять» обзавёлся именем.

— Телефон и бумажник отнесите в камеру хранения. Заодно надо позвонить в краевой Минздрав и…

— Весьма опрометчиво с вашей стороны, — перебила Ольга. — Она долго была на льдине, отморозила себе пальцы. Наверняка у неё вот-вот разовьётся гангрена, пульс слабый, и транспортировки она может не выдержать. Плюс у нее явно туберкулёз. Слышите, как кашляет? Да еще знобит. Как бы ласты не склеила… Вот же повезло. Непонятно откуда, да еще иностранка… Проблем с посольством нам не надо. Так что забудьте. По крайней мере, пока не придёт в себя, — последнее Ольга добавила уже на выходе.

«Мудрое решение, — подумал Замятин. — Астролябию лучше ей оставить, иначе пожалеет, что вообще очнулась».

Некоторые люди придают очень большое значение своим оберегам и сильно беспокоятся, когда теряют их. Уж это Константин Дмитриевич знал не понаслышке, поскольку где-то полгода назад одна пациентка, потеряв свою тряпичную куклу, поставила на уши всё отделение. Рисковать в отношении «номера 10» было бы весьма опрометчиво. Кто знает, здорова ли она вообще.