Яблоневый сад (джен)

На краю Вуденвиля, среднего по размерам и количеству жителей городишке, проживал известный на всю округу фермер Ильвин, выращивающий лучшие на этой земле яблоки. Не было наверное ни одного человека, который бы не слыхал о чудесном вкусе тех яблок, об их пьянящем аромате, или о невероятном размере плодов. На фермерских ярмарках Ильвин неизменно занимал первые места, торговцы ссорились между собой в попытках поделить товар Ильвина и предлагали ему лучшие цены, да и вообще старому босмеру словно всегда благоволила удача и процветание.

К Ильвину частенько заглядывали другие фермеры, просили саженцы яблонь и босмер никогда не отказывал, но у тех деревца словно лишались своего необычайного плодородия и приносили обычные, не слишком вкусные и крупные плоды. Кто-то приходил с деньгами, кто-то с выпивкой и подарками, в попытках выведать секреты Ильвина, но тот всегда скромно отвечал, что самое главное — быть с природой одним целым, быть ближе к земле, и тогда природа щедро одарит тебя.

Нэйрис появилась в Вуденвиле совсем недавно, но уже неплохо ознакомилась с местной обстановкой и местными слухами. Сбежавшая из своей воровской шайки, в которой в очередной раз сменился предводитель, Нэйрис решила впредь работать лишь сама на себя. Работа в одиночку была несколько рискованнее, но зато можно было не опасаться кинжала в спину. Приходилось, правда, тщательнее следить за собой и своей внешностью — одеваться в грубую бесформенную одежду, скрывающую изящную фигурку, прятать жемчужные волосы под головные уборы и капюшоны, да держать свое миловидное личико под искусственно наведенными шрамами, грязью и пылью. Небезопасно красивой женщине крутиться во всяких подозрительных местах в одиночку.

Вуденвиль не мог похвастаться ни богатыми дельцами, ни удачливыми торговцами, и потому фермер Ильвин ярко выделялся среди жителей городка. И тем удивительнее для Нэйрис было узнать, что никто и никогда даже не пытался поживиться золотишком успешного фермера. Это было чрезвычайно странно, ведь даже самый захудалый торговец рано или поздно оказывался ограбленным, а здесь — ничего. Не было ни единого слушка ни про ловкого вора, которому бы удалось обокрасть Ильвина, ни про неудачника, что попался бы при попытке.

Больше полутора недель Нэйрис аккуратно следила за Ильвином и его фермой, и не нашла абсолютно ничего, что могло бы отпугнуть потенциального воришку. Не было ни высоких стен ограды, ни собак или иных сторожевых животных, ни охранников, ни даже какой-никакой магии не чувствовалось в этих местах. Небольшая ферма с примерно семью десятками яблонь да несколькими коровами, что содержались в отдалении от сада в деревянном сарайчике. И за всем этим следил один лишь Ильвин.

Было ли это невероятное всеобщее уважение к престарелому фермеру, или какое-то прямо уж невозможное стечение обстоятельств — Нэйрис не знала. Но раз уж никто не спешил пощупать кошелек старика Ильвина — Нэйрис решила сделать это первой. Безлунная ночь, затянутое облаками небо, пропитанный влагой воздух и легкий туман — казалось, что все вокруг благоприятствовало бретонке. Одетая в темную облегающую одежду, она легко скользила в тенях, в последний раз разведывая обстановку. Дом фермера уже был погружен во тьму, и только в одиноком окне на втором этаже еще тускло теплился свет, чтобы через пару мгновений погаснуть. Выждав с десяток минут, Нэйрис осторожно перелезла через невысокую каменную ограду.

Передвигаясь от дерева к дереву, она внимательно вслушивалась в ночную тишину. Легкий ветерок изредка шуршал листьями яблонь, а легкие шаги Нэйрис не смели тревожить шелест травы. Осталось лишь обойти свежевырытую яму с холмом земли, да пройти еще несколько деревьев, чтобы оказаться у задней стороны дома. Едва Нэйрис прильнула к темной деревянной стене, как у самой ее головы с хрустом вонзилась стрела. Нэйрис подпрыгнула от испуга и попыталась было сбежать, но едва она двинулась с места, как в то же мгновение воздух со свистом прорезала вторая стрела, воткнувшись в стену на уровне ее глаз. Девушка застыла на месте, с испугом скосив глаза в темноту.

— Грустно видеть, как молодые предпочитают грязное золото честной работе, — раздался сухой хрипловатый голос. Что-то коротко мигнуло, и из темноты к ногам бретонки подкатилась стеклянная банка, с сидящими внутри светлячками, что от тряски разволновались и засветились зелеными и желтыми огоньками. Девушка не знала, чего ожидать — пристрелят ее сейчас или просто свяжут по рукам и ногам, чтобы отдать потом страже? В любом случае, отпираться сейчас вряд ли стоило, это могло лишь разозлить стрелка. Однако следующая фраза Ильвина, а это был несомненно он, порядком удивила Нэйрис и даже слегка обнадежила:

— Снимай свою одежду.

Нэйрис, слегка мешкая, медленно снимала одежду, пытаясь выглядеть как можно более соблазнительно в этом тусклом желтоватом свете. Ее единственной надеждой сейчас было суметь так взволновать старика, чтобы тот достаточно ослабил свою бдительность, дав ей возможность сбежать. Как только Нэйрис обнажилась полностью, голос скомандовал:

— Возьми светлячков и иди вперед.

Девушка подобрала светящуюся банку и медленно пошла вперед по влажной траве, все еще не видя Ильвина. Она старалась не держать светлячков в поле зрения, так как их свет мешал ей видеть в царящей вокруг темноте. Пройдя несколько десятков шагов, она почувствовала под ногами комья сыроватой земли, и тут же голос Ильвина раздался где-то позади:

— Остановись и обернись назад.

Девушка повернулась к Ильвину с легкой улыбкой на губах, прижав свободную руку к крепкому бедру в фривольной позе.

— Не хотите ли рассмотреть меня повнимательнее? — шелковым голоском пропела бретонка.

Уже в третий раз за эту ночь раздался короткий свист, светлячки выпали из руки на землю, и тело Нэйрис легко упало назад, прямо в мягкое лоно земляной ямы.

Спустя несколько минут к яме подошел старик Ильвин, с лопатой в одной руке и с крепким саженцем яблони в другой руке.

— Самое главное — быть с природой одним целым, быть ближе к земле, — бормотал Ильвин, прикапывая яму с телом землей. Наконец саженец яблони занял свое законное место.

— И тогда природа щедро одарит тебя, — прошептал старик, притаптывая землю вокруг саженца.

В саду было семьдесят три дерева.