The Cave / Пещера (джен)

Пещеры летучих мышей, где-то под Аппалачами.

Он падал.

Резкий рывок остановил падение, и он повис на руке, которую мгновенно прошила боль, разрывая мышцы и ломая кости, вгрызаясь в бок когтями агонии.

Он кричал, не чувствуя ничего, кроме боли, и смаргивал проступающие слезы. Громкий звук окутывал тело, словно отражаясь от самой темноты, ножом врезаясь под кожу. В запястье впилось что-то холодное, и он дернулся в попытке уйти от неприятного ощущения.

— Эй, тише! Прекрати дергаться, — прозвучала откуда-то сверху сдавленная просьба.

Он бездумно закусил губу — остановить рвущийся наружу бесконечный крик. Несколько секунд спустя голос из темноты снова попросил его не двигаться, и он почувствовал, как чьи-то пальцы коснулись кожи. Вдруг запястье обожгла острая боль, и кто-то сжал его онемевшую руку. Плечо запылало огнем, когда хватка усилилась.

— Все, все, я держу тебя, — дыхание у говорившего сбивалось. — Поднимайся. Давай вторую руку.

Бок снова дал о себе знать. Казалось, он не сможет дышать, если поднимет обе руки. Вокруг стояла тьма, он ничего не видел перед собой, словно вовсе ослеп. Он попытался посмотреть под ноги и впечатался лбом в каменистую стену.

Он висел на одной руке над бездной.

И замерзал.

Какого дьявола вообще происходит?

— Эй, спокойно, дружище, — теперь незнакомец говорил и вовсе натужно. — Не… не знаю, долго ли… продержу тебя.

Он потянулся наверх и каким-то чудом наткнулся на ладонь. Схватившись за предложенную руку, он приподнялся и снова прикусил губу, давя жалобный стон. Грудь больно обдирали камни, правое плечо и бок полыхали огнем. Он изо всех сил старался помочь неведомому спасителю вытянуть себя. Плечо от усилий хрустнуло, становясь на место и он, не сдержавшись, вскрикнул. Звук опять прокатился по воздуху.

— Почти все, — успокаивал голос. Чья-то ладонь коснулась спины, привлекая ближе.

Лицо уткнулось в широкое плечо человека. В ноздри ударил мускусный запах пота, земли и почему-то дыма. Он почувствовал, как ноги задели выступ, и повалился на землю вместе со своим спасителем. Так, держась друг за друга, они лежали в попытке перевести дух.

А потом он понял, что одежда на нем сырая. Воздух будто резко стал холоднее.

Тело неудержимо дрожало, и все казалось нереальным, словно происхдило с кем-то другим. Он подтянулся на локтях, но лишь оперся на поврежденную руку — боль нахлынула снова, да к тому же запястье оказалось прицепленным к руке его спасителя.

— Погоди, — взмолился незнакомец.

Спустя пару мгновений неловкой возни они сели друг перед другом. Рука его была вытянута вперед, к человеку немного выше него.

— Я промок, — собственный голос, одновременно какой-то чужой и знакомый, казался охрипшим от крика. — Какого хрена?

— Просто… просто… Боже мой. Угомонись для начала, — попросил незнакомец.

Так хотелось видеть этого человека. Хоть что-то видеть.

— Я тоже весь мокрый, — продолжил тот. — Ну, кое-где точно.

— Где мы, черт побери?

Зубы стучали, и голова раскалывалась даже от такого тихого звука. Свободной рукой он потер лоб и щеку, чувствуя шершавую исцарапанную кожу. Пальцы скользнули по влаге, но он не имел ни малейшего представления, кровь это или вода.

— Не знаю, но тут просторно. Кажется, что просторно, — ответил человек, шипя сквозь зубы, словно от боли.

Если у него самого нестерпимо жжет руку, то, должно быть, спаситель тоже не в лучшей форме. И сердце тут же дернулось от его крика.

— Ты чего?

— Я… я вижу…. Ааа!..

Он непонимающе поморщился, натягивая порезы на лице.

— Видишь? А я ни фига тут не вижу.

— Не тут… — человек тяжело сглотнул. — Будто фильм ужасов перед глазами… или вроде того.

Он наклонился немного в попытке ослабить натянутые мышцы и рвано вдохнул. И тут же пожалел об этом. Теперь, сидя на земле, он улавливал запах. Стойкий тухлый запах… разложения.

Многих тел.

— А фонарик у тебя есть? — прохрипел он, борясь с накатывающей паникой.

Он почувствовал, как незнакомец пошевелился со сдавленными проклятиями, а его самого опять накрыли пронизывающие волны боли.

Сам он, видимо, сломал запястье, когда падал. Плечо, казалось, горело в огне.

Свет фонарика мобильного телефона выхватил из тьмы окружающее пространство и подсветил соединяющие их путы. Он поморгал, прищурился от яркого света, а потом еще раз взглянул на сцепленные руки и поморщился.

Наручники.

Из-за его падения у обоих кровили ободранные запястья. Он чувствовал, как кровь пропитывает его влажную рубашку и видел пятна на краю куртки незнакомца.

Он осторожно посмотрел на лицо своего спасителя. В то же мгновение человек отдернулся с резким выдохом.

— Черт, — выдавил парень.

От резкого движения кожа на сцепленных руках натянулась, и он вскрикнул, снова прикрыв глаза. Казалось, его вот-вот стошнит прямо здесь, в темноте.

— Прости, но… м-мать же твою, — повторил спаситель.

— Просто… замри на секунду, — вяло вымолвил он и вгляделся в человека, сидящего перед ним.

Вытянутое лицо обрамляли отросшие волосы. Приподнятый нос, темные глаза, слегка сжатые губы. Двухдневная щетина покрывала мощный подбородок и щеки, нахмуренные брови прорисовывали морщинки на переносице. Он готов был поклясться, что в первую секунду лицо человека показалось знакомым. Но потом решил, что прежде они не виделись.

— Ты меня знаешь? — спросил он и попытался притянуть руку ближе к себе.

— Я… эээ… — начал Патлатый и звучно сглотнул. Только бы парня сейчас не вывернуло — далеко здесь не отодвинуться. — Ну, может быть.

Сильнее наручников его смущал ужас в глазах человека, смотрящего на него сквозь голубоватый свет фонарика.

— Знаешь, я… не вполне понимаю… где реальность, а где… — с явно расстроенным видом Патлатый потер лицо.

— Есть идеи, почему мы как будто из-под душа? — Он покрутил шеей в попытке облегчить боль, дышать становилось все труднее.

— Тебя это волнует больше наручников? — ответил Патлатый.

Он вдруг сдвинул брови.

— Нет. Если честно — меня больше волнует, что я не помню свое гребаное имя.

Он прерывисто вздохнул. Погруженный в волны боли, он только сейчас осознал это. Он начал искать любую мелочь, которая объяснила бы, почему он оказался внутри — очевидно — пещеры. Голову закружило от воспоминаний о бездонной пропасти под ногами и спасших его наручниках.

— Ты… ты свое имя не помнишь? — удивился Патлатый.

— Нет, — сказал он. — А ты?

Патлатый отрицательно покачал головой в ответ. От страха незнакомое лицо выглядело моложе, пробуждая странное желание защитить этого человека. Он обвел взглядом окружающую тьму.

— Посвети вокруг, — приказал он.

Патлатый подчинился, и они осмотрелись: это определенно была пещера — без намека на выход, с футбольное поле длиной. Футах в десяти над их головами висели покрытые влагой сталактиты медного оттенка. Что-то похожее на кости устилало весь пол. Некоторые были голыми, на каких-то сохранились куски плоти, а кое-где и клочки одежды.

Совсем недалеко оказался обрыв, тянущийся во всю длину пещеры. Они одновременно подобрались к краю. Чуть ниже в шести футах от уступа, на противоположной стене зиял похожий на рот вход в широкий тоннель. Патлатый повернул фонарик вниз.

Свет не достиг дна.

— Охренеть… — прошептал парень.

— Повезло, что на мне наручник, — тихо сказал он, и выпрямился. По истерзанным мышцам пробежала дрожь. — Сдается мне, это кости виноваты в таком аромате.

— Ага, и пещерные отложения впридачу, — добавил Патлатый, посветив вокруг еще раз.

Теперь и он увидел огромные горы отходов, окрашенные зеленоватым оттенком диодного фонарика.

— Отложения… — повторил он и в отвращении наморщил нос. — И сколько ж гребаных мышек их навалили?

С нарастающей тревогой они вместе подняли взгляд к потолку — ничего и никого. Ни шорохов, ни хлопанья крыльев, ни криков и скрежета. Кромешную тьму полнили только тяжелое дыхание случайного спутника.

Глухо, как в могиле, подумал он, и сердце дернулось в груди.

— Ладно, тогда… — Патлатый наклонил фонарик вниз, в пространство между ними, и провел пятерней по волосам.

Он незаметно ощупал свои — коротко стриженные, чуть длиннее на макушке. Мокрые не только от воды, они облепляли голову. Он провел рукой по лицу, осторожно, не задевая порезы, стер влагу со щетины и поднес ладонь к фонарику. Розоватая от крови липкая жидкость определенно не была водой.

— Интересно, почему мы прикованы друг к другу, — продолжил Патлатый и вдруг опять нахмурился, словно от боли, выронил телефон и схватился за голову.

— Чувак, — мгновенно напуганный, что оказался один в темноте, он подобрал мобильник. — Эй, что с тобой?

Патлатый пожал плечами, потирая ладонью лоб, и сузил глаза. Левая рука парня — закованная в наручник — почему-то была мокрая, хотя волосы казались сухими. Незнакомец мотнул головой и быстро заморгал, будто в попытке прояснить зрение.

— Все нормально, просто… — Патлатый шумно сглотнул в удушающей тишине пещеры. — Как будто в-вспомнил кое-что.

— Та-ак, — протянул он. Пусть он не помнил самого себя, но был чертовски уверен: такая ситуация вряд ли кому-то показалась бы нормальной. — Поделишься с классом?

— Всего лишь… проблеск, как и до этого, но…

Патлатый поднял на него взгляд, и он снова почувствовал дрожь в животе, будто падает вниз, а этот парень — его единственная страховка.

— Я видел тебя. Опять.

— Ты меня знаешь.

— Да, но, — Патлатый посмотрел на наручники. — Ты избивал кого-то… а твои глаза…

— Что? — Он вдруг замер, словно знал, что не хочет слушать дальше.

— Они были черными. Полностью. Ты как будто…

Патлатый нахмурил брови — нехороший вид…

— Уверен, ты кого-то убил.

Жесткий укол боли — и он прикрыл глаза, тяжело сглотнув. Он полагал, что сломал пару ребер: бок словно пронзало ножом при каждом глубоком вдохе. И он был уверен, что сломает еще несколько, если так и будет трястись.

— Слушай, давай-ка прикинем, как в-выбираться отсюда, — сказал он, стуча зубами. — И дело с концом.

Патлатый согласно кивнул и спросил:

— Мобильник есть?

Он похлопал по передним карманам — пусто, подтянул ноги и со стоном поднялся на колени поискать в задних. Итогом послужил внушительный складной нож, который оказался за поясом, и — сюрприз! — еще один компактный лежал в ботинке.

Разложив оружие перед собой, он опять уселся на каменистый пол и прижал к себе сломанную руку. Теперь по карманам зашарил незнакомец.

Патлатый был в куртке — ему бы и самому такая не помешала. Больше карманов — больше интересного: бумажник, нож, полный магазин патронов, хотя и без пистолета, и коробок спичек. Глядя, как растет кучка вещей между ними, он прерывисто дышал, пока парень не перестал дергать его руку своими движениями.

— Так, ну ладно… — начал Патлатый, словно тянул время, чтобы подобрать верные слова. — У меня удостоверение. У тебя нет. Думаю, нам стоит кое о чем договориться.

— Да? — Он дрожал все сильнее — уже не от холода. От болевого шока. — Ну, валяй.

— Мы не просто так прикованы друг к другу, — сказал Патлатый. — Один из нас преступник. Или оба.

— Или чья-то постельная затея пошла лесом, — предположил он, не желая видеть на лице спутника самодовольный вид победителя.

— В любом случае, — тот очевидно не понял подколки, — пока не придумаем, как отсюда вылезти, действуем сообща. И плевать на остальное.

— Как скажешь, шеф, — выдохнул он, измученный болью.

Патлатый кивнул, сжав губы, и поднял бумажник. Увидеть внутри удостоверение федерала было несколько ошеломляюще. Ни парусиновая куртка, ни фланелевая рубашка не говорили о принадлежности парня к властям.

— Я Сэм, — Патлатый показал ему удостоверение. — Сэм Бэннер.

— Очень приятно, — признаться, он привык называть про себя незнакомца Патлатым.

— Я агент ФБР, — раздраженно проговорил Бэннер.

Он едва сдержал усмешку.

— Никакой из тебя Киану, не катит.

— А?

— Проехали, — он мотнул головой.

— Наверное, я арестовал тебя.

— С чего ты взял? — спросил он иронически.

— Ты прикован к моей левой руке, а я не левша, — Бэннер повел правым плечом, будто говоря — видишь?

— Уверен, что твое имя не Иниго Монтойя?

Он сыпал именами, словно считывал строки сценария. Но никаких зацепок, ничего нового не узнал — просто всплывало в памяти.

Бэннер продолжил, не желая менять тему.

— Добавь еще воспоминание, как ты убил кого-то…

— Притормози, Бэннер, — Он совсем не был готов звать незнакомца Сэмом. Исподлобья он посмотрел на парня — тот вздрогнул и напрягся. — Ты понятия не имеешь… что там за ситуация вышла. И документов у меня нет. И вообще, куда испарилось твое «действуем вместе, на остальное плевать»?

— Точно, — Бэннер кивнул и прищурил глаза, внимательно рассматривая его.

Он отчаянно пытался не дрожать, но безуспешно.

— Надо бы убраться подальше от края, — продолжил Бэннер. — Согреемся как-нибудь и будем искать выход. В таком порядке.

— Есть, сэр, — он попытался съязвить, но ответ так легко соскользнул с языка, так естественно и неосознанно, только терзало ощущение, что не тому человеку он привык так отвечать.

Бэннер взял телефон и окинул светом пространство вокруг. Почти сразу ощутилось удушающее давление стен. От мысли, что они где-то под землей в стылой тьме среди груды костей, стало не по себе.

Он заставил себя медленно вдохнуть.

— Вон, видишь? — вдруг спросил Бэннер.

Он посмотрел. Еще один тоннель, в нескольких футах справа. На их уровне. Очевидно, единственный вход и выход из этой пещеры.

— Думаю, этим путем мы и пришли, — продолжил Бэннер. — Им же обратно вернемся. Посмотрим, что там.

— Идет, — другого плана у него не было. Адская боль так или иначе мешала думать.

— Встать сможешь?

— Наверное, — он убрал ножи и протянул руку. — Поможешь?

Бэннер придержал его, помогая подняться. Едва они встали — тишину разорвал его собственный сдавленный крик. Земля уплывала из-под ног, и единственное, что не давало ему упасть — сильная рука спутника. Его качнуло вперед, лоб уперся в плечо Беннера.

— Тише, — мягко сказал Бэннер, пока он пытался отдышаться. Парень отпустил руку лишь когда он сумел поднять голову. — Хочешь отсюда уйти?

Немного придя в себя, он кивнул и повернулся к тоннелю. Так хотелось прижать поврежденную руку к груди, но вместе с ней он подтащит к себе лапу Бэннера, а потому пришлось держать свою руку чуть на отлете. Сам Бэннер, надо отдать ему должное, старался не дергать левой рукой, медленно направляясь к тоннелю. Фонарик его телефона выхватывал из пугающе тихой темноты покрытый запекшейся кровью пол.

— Ривз, — сказал вдруг Бэннер.

— Чего?

— Ты вспоминал тогда. Киану Ривз. Ты говорил о фильме.

Он нахмурился.

— А, ну да, — он смотрел, куда ступает, в попытке угнаться за спутником.

— И Иниго Монтойя, — Бэннер замедлил шаг и полуобернулся. — Еще один фильм. Ты помнишь имена из телика, но не свое?

Он выгнул бровь. Из ссадины на лбу скатилась капелька крови, намочила ресницы. Глаз защипало, и он попытался сморгнуть жжение.

— Да ты и сам хорош, разве нет? Агент Бэннер.

Бэннер остановился.

— Ты о чем?

— О том, что… ты до сих пор не знаешь, кто ты такой, — высказал он. — Ты произнес «Сэм Бэннер» словно в газете прочитал.

Бэннер нахмурился, глядя на него.

— Чувак…

Парень хотел было возразить, но где-то за ними и будто бы снизу, раздался пугающий рев. Подобно отскочившей пуле, звук отразился от стен пещеры. Оба пригнулись, обвели взглядом тьму вокруг. Забытый телефонный фонарик светил в пол.

Тьма будто тянулась к ним своими черными лапами.

— Какого хрена сейчас было?! — воскликнул он.

Они одновременно оглянулись. Бэннер старался не тревожить его поврежденную руку. Парень медленно направил свет фонарика в строну шума. Добрую минуту все было спокойно. Ни звуков, ни шорохов, ни дыхания. И вдруг рев раздался снова — определенно из тоннеля за пропастью.

— Вот ведь черт, сейчас будет как у Ромеро, — выдохнул он и прижал руку к себе.

— Думаю, нам пора сваливать, — пробормотал Бэннер.

Они резко повернулись к выходу, Бэннер беспокойно скрипнул зубами. Теперь парень не слишком с ним церемонился. Наручник натягивал кожу, заставляя его шипеть от боли и торопиться. Грудь словно сдавило тисками, и он едва смог вдохнуть. Как только они достигли тоннеля, порывы холодного ветра, будто при урагане, вскружили воздух, взъерошили влажные волосы.

— Стой, стой, чувак! — позвал он, не в силах притормозить парня своими силами. — Остановись!

Бэннер резко затормозил и оглянулся. Свет фонарика забил в лицо. Они одновременно раскрыли рты, намереваясь что-то сказать друг другу, но рев раздался в третий раз откуда-то сверху. Когда воздух опять закружился вихрями, он обернулся и поднял взгляд, ожидая, что посмотрит в лицо самой смерти.

Он увидел два огромных глаза, мерцающих, словно угли в печи, под потолком пещеры. Там, где свисали сталактиты. Зрачки существа сузились до тонких полосок. Свет фонаря дрогнул, когда Бэннер поднял телефон, выхватывая из сумрака что-то невероятное.

Туловище размером с двух человек, плотно прижатые кожаные крылья, янтарные глаза вполовину громадной головы. Изо рта тянулись тонкие длинные нити слизи. За каменистый потолок оно держалось большими серповидными когтями.

— Охренеть… — прошептал Бэннер.

— Твою ж дивизию, — в то же время пробормотал он.

Без лишних слов Бэннер опустил фонарик, и они медленно отступили от твари. Ничего не видя в темноте, он тут же со стоном впечатался в стену. Бэннер посветил на землю, они поспешили в тоннель.

Фонарик на долю секунды выхватил из тьмы шершавые каменистые края входа. Пространство сомкнулось вокруг них. В тесном тоннеле запах разложения и гнили усилился, и, казалось, вот-вот стошнит. Чувства обострились до предела. Он хотел видеть дальше, чем позволял сумрачный свет фонарика. Он хотел слышать хоть что-нибудь, кроме их неуклюжего топота по камням. Напрягая дрожащие мускулы, он готовился встретить неведомую опасность.

Спустя несколько минут торопливой ходьбы, Бэннер пригнулся, чтобы пройти под опасно длинным сталактитом.

— Это… мышь была, верно? — Парень оглянулся в тусклом свете.

— Видел мышек размером с Кинг Конга, да? — Голос, хрипловатый из-за пересохшего горла, немного дрогнул.

— Честно? Понятия не имею, — Бэннер посветил в лицо и свет раскаленной иглой забил по глазам. — Чувак, хреново ты выглядишь.

— Вот спасибо, агент, — прорычал он. — Я в норме. Пошли уже.

Но Бэннер только подобрался ближе, между бровями залегли складки. Из-за причудливого узора теней его глаза выглядели словно провалы.

— Тебе бы лучше сесть… Ты весь трясешься, зубами чувствую.

Он прикрыл глаза от слепящего света. Не хватало сил убедить этого человека в том, что он в порядке. Он так не хотел торчать в этом узком тоннеле, в кромешной тьме, в сотнях футов под землей, где стены давят так, что трудно дышать…

— Эй, тише, тише, — Бэннер схватил его за руку, сунув телефон в карман.

Он дышал. Так часто, что слышал, как закладывает уши, а воздух бил о стены, которые подступали все ближе и ближе, погребали его собой.

Опять, подсказывало сознание. Погребая тебя опять.

— Твою же… мать, — выдохнул он, чувствуя, как подгибаются ноги, несмотря на попытки стоять прямо.

Бэннер схватил его крепче и выронил телефон. Мобильник со стуком ударился о каменный пол, упав фонариком вверх. Свет бил ровно в подбородок парня.

Бэннер придержал его двумя руками, натянув немного кожу на запястьях. Они оба опустились на колени, в одно мгновение он почувствовал резкий холод.

Боль скользнула по телу словно живая, пробрала до самых костей, вызывая неконтролируемый стон.

— Тише, успокойся, чувак. Все хорошо, — Бэннер явно пытался утешить, хотя голос и звучал беспокойно.

— Д-думал, я твой арестант, — выдавил он сквозь стучащие зубы. Черт побери, он же и правда отдаст концы прямо в этой проклятой кромешной темноте, если не соберется сейчас же.

— Ага, но уверен, я не тот федерал, который возвращает подследственных мертвыми, — заключил Бэннер.

— Серьезно?

Патлатый расслабил руку, и он беспокойно глянул на него. Тот опять закрыл глаза. Он качнулся на нетвердых ногах, впечатался в стену здоровым плечом, будто собирался осесть на землю. Бэннер судорожно дышал. Свет фонаря, исходящий снизу, превращал приятное лицо в нечто потустороннее. Парень схватился за голову, наклоняясь вперед.

— Что? Что ты видишь? — спросил он, еле дыша. Перед глазами темнело. От мысли, что он сейчас потеряет сознание в мрачном тоннеле, становилось жутко.

— Кажется… что-то убивает тебя. Я вижу тебя… Господи-боже! — Бэннер поднял голову, и глаза утонули в тенях. Парень дышал так, словно пробежал марафон. — Ты умер. Я… я был там, держал тебя, а ты… а ты был мертв.

— Так, ладно. Я пока еще здесь, значит… — нужно было дышать, нужно было овладеть собой. Нельзя расклеиваться обоим сразу — иначе здесь же и задохнутся, умрут в крошечном узком тоннеле. — Давай убираться отсюда.

Бэннер сглотнул, задышал так, будто кислорода в тесном пространстве было еще предостаточно. Разве он не понимал, как тут мало воздуха? Хватит уже тратить его, тупая орясина!

— Да, ладно, — кивнул Бэннер. — Пошли.

Он не успел опомниться, как Бэннер схватил его за руку и вздернул на ноги. Он издал задушенный крик, посмотрев в сторону парня — пусть знает, как его телу не понравилось такое грубое обращение. Бэннер не обратил внимания. Только подобрал с пола стремительно гаснущий телефон и потащил их вперед.

— Плохой п-парень я тут или н-нет, — проскрежетал он сквозь стиснутые зубы, — но не будь мне т-так больно… я н-надрал бы тебе задницу.

Бэннер хмыкнул с удивительной веселостью.

— Почему-то я тебе верю.

Они медленно продвигались по тоннелю. Бэннер неловко держался поближе к нему, чтобы не болтались скованные руки. Тоннель немного расширился, неровные каменистые стены с известковым налетом расступились по сторонам. Воздух тоже стал другим. Пахло… водой. Запах минералов словно оседал на языке. Дыхание Бэннера выровнялось. И сам он начал дышать спокойнее, как вдруг свет погас.

— Ты что сделал?

— Батарейка сдохла, — пробурчал Бэннер.

— Вот черт, — тихо выругался он и прикрыл глаза на секунду в попытке отогнать панические мысли.

— Стой, погляди-ка, — выдохнул Бэннер, подталкивая его вперед. — Видишь? Сверху светлее.

Открыв глаза, он понял: Бэннер говорит правду. Легкий отблеск в воздухе мог быть солнечным сиянием в конце их тоннеля.

— Видишь? Мы как-то спустились сюда, верно? Значит…

Все случилось так быстро, что на мгновение он подумал, будто теряет сознание. Вот перед ним стоял дылда-федерал и почти держал на себе, как вдруг в следующую секунду того нет. Наручники под весом парня так яростно давили на руку, что невозможно было вдохнуть.

А потом реальность обрушилась на него со скоростью взрывной волны, и он закричал.

Правая рука оказалась в глубоком ледяном омуте. Бэннер, все так же прикованный к нему, барахтался в холодной воде, отчаянно пытался удержаться на поверхности. Господи, пусть это прекратится… Он сунул в воду свободную руку, схватил первое, что попалось, и потащил.