Я построю корабль (джен)

Этого дня Элькале с женой ждали год, но, когда он наступил, нетерпение и переживания за любимую выгнали эльфа из дома. Ноги сами принесли его к морю, и теперь сын Ольвэ сидел на дощатом причале, смотрел, как солнечные блики играют на воде, и вспоминал разное.

Память возрождала образ Альквалондэ, потонувшего во тьме. В неверном, колеблющемся свете факелов причалы, залитые кровью, казались черными.

В тот момент чудилось, что они потеряли все: свет, друзей и близких, творения своих рук — вместо сердца зияющая рана. Скорбь накрыла народ Ольвэ черным саваном.

За все годы, что длилось затмение Валинора, в Альквалондэ не сыграли ни одной свадьбы, не родился ни один ребенок.

И все же проклятые нолдор были неправы: Валар не сидели сложа руки. В небо поднялись две ладьи, два светоча.

Элькале счел особой милостью Валар, что лучи Солнца в первую очередь согревали восточное побережье Амана и лишь потом, когда ладья поднималась выше Пелори, достигали всего Валинора. К тэлери вернулся свет. Старые причалы разобрали и сожгли. Выстроили новые из прочной древесины — это был дар, принятый отцом от Арафинвэ. Но причалы были пусты, тэлери не строили новых кораблей. Не хватало сил, радости в душе, стремления вперед.

И все же город стал оживать. Гуляя по его улицам, Элькале начал встречать улыбки и смех. Сначала редкие, неуверенные, со временем они появлялись все чаще, и почти такие же беззаботные, какими были до всех горестей.

Спустя десять солнечных лет Ольвэ уступил просьбам Короля Манвэ и валы Ульмо, и королевская семья отправилась в Валимар на праздник Урожая. Элькале за прошедшие годы успел позабыть, как прекрасен город ваниар, и словно открывал его заново. В глаза бросилось, как много златокудрых детей на улицах. Ваниар не страшились.

По возвращении в родную гавань его супруга стала задумчива. Она изо дня в день покидала королевский дворец, отправляясь в долгие прогулки. Однажды Элькале пошел ее искать и нашел на берегу моря. Любимая стояла на границе песчаного берега и прибоя. Волны намочили низ платья. Элькале подошел и встал рядом, не глядя, нашел руку жены, сжал тонкие холодные пальцы.

-Элькале…

Он встретился взглядом с голубыми глазами возлюбленной.

— Элькале, я хочу дитя. Я больше не боюсь.

С того разговора минуло чуть меньше года. Они не последовали за свитой Ольвэ на праздничные торжества.

-Элькале, Элькале, — к причалу бежала что было сил подруга жены, помогавшая повитухе, — тебя уже все ищут!

Эльф вскочил на ноги, сердце забилось как сумасшедшее. Девушка подбежала к нему, обняла, а потом счастливо засмеялась:

— У тебя сын. Слышишь, сын. Наконец-то!

Не находя слов, Элькале благодарно обнял девушку в ответ и устремился к дому.

Осторожно открыв двери покоев, он проскользнул в комнату. У постели стояла колыбелька. Супруга, отдыхавшая после долгих томительных часов, поманила его к себе. Элькале поцеловал ее руку, выражая свою признательность и любовь, и склонился над малышом. Маленькое, красноватое личико, морщинки у глаз, крохотные пальчики. На лице принца тэлери расцвела нежная улыбка.

— Как мы его назовем? — ласково спросила молодая мать.

— Имя? — с трудом оторвав взгляд от ребенка, переспросил Элькале.

Дальнейшее было сложно объяснить, словно супругов посетило одно видение на двоих.

Высокий, статный юноша у штурвала корабля, внимательный взгляд голубых глаз высматривает что-то на горизонте. Тот же юноша стоит возле белого дерева, подняв голову вверх. Белые лепестки цветов, потревоженные ветром, осыпаются, кружатся над ним, путаются в серебряных волосах.

Почти одновременно они произнесли:

— Тьелфинде.

— Венион.

Младенец открыл глазки и завозился. Элькале бережно взял сына на руки и, покачивая дитя, уверенно сказал:

— Я построю для тебя корабль.