У журналистов тоже есть совесть (гет)

Ремус Люпин, бывший профессор Защиты от Темных Искусств, медленно шел по темной улице. Его старая мантия требовала штопки. Старые ботинки уже скоро станет бесполезно чинить Репаро. Последние деньги, которые он накопил за время работы в Хогвартсе, закончились на прошлой неделе. Ремус пытался перебиваться случайными заработками, но после того, как причина его увольнения стала достоянием общественности, их стало так мало. Никто не хотел связываться с оборотнем. Люпин медленно шел, стараясь не заглядывать в окна первых этажей. Там-то у всех было все хорошо. А скоро денег не станет совсем. А зелья такие дорогие. Обращаться к Снейпу ему не хотелось. Ремус все медленнее переставлял ноги — домой ему тоже не хотелось. Дома его ждал холодный старый чай и вчерашний ужин.

— Мистер Люпин? — он вздрогнул и поднял голову.

— Прошу прощения? — Ремус устало улыбнулся, сказывалась еще профессорская привычка встречать вопрос улыбкой.

— У вас найдется минутка? — Рита Скитер потушила сигарету о стену и поднялась с крыльца, отряхивая дорогую ярко-лиловую юбку.

— Для вас? — Люпин пожал плечами. — Вы занялись благотворительностью?

— Благотворительностью? — Скитер сдвинула очки на кончик носа. — Не поняла вас.

— Неужели скандалы в Министерстве Магии уже не интересны, и вы пошли в народ? — Люпин порылся в карманах, доставая ключи.

— Глупости, — фыркнула Скитер. — Вы позволите войти?

— Чтобы вы не оставили от моей репутации даже тех лохмотьев, в которые она превратилась? — Люпин отпер дверь, но остановился на пороге.

— Или поставила на ней пару аккуратных заплаток. — Скитер весело улыбнулась, ее взгляд красноречиво остановился на его старых ботинках. — Интервью, естественно, не бесплатное. А вы сейчас на мели.

— Мисс Скитер, вам говорили, что вы стерва? — Люпин устало опустил плечи и посторонился, пропуская журналистку в темную прихожую.

— Это профессиональный комплимент, — Скитер небрежно перешагнула порог и засветила Люмос. — Где у вас гостиная? Или вам на кухне удобнее?

— Давайте пройдем на кухню, — Люпин вспомнил, что у него теперь нет ни кабинета, ни гостиной.

У него — простая маггловская квартирка на две комнаты, в одной из которых он спит, а в другой… В другой точно не стоит принимать гостей. Но давать интервью в спальне… Он вздрогнул, представляя себе, что по этому поводу может написать самый скандальный журналист «Ежедневного Пророка», и ногой тихо прикрыл дверь в то, что Скитер назвала гостиной. Люпин прошел на кухню, включил свет и зажег газ на плите.

— Чаю, мисс Скитер? — не поворачиваясь, спросил он, доставая из стенного шкафа две чашки.

— Не откажусь, — каблуки стучали по выщербленному полу, Рита явно осматривалась.

Люпин пожал плечами и поставил чайник на конфорку.

— У вас тут не дворец, — Скитер села на колченогую табуретку и закинула ногу на ногу.

— И я не Малфой, — язвительно отшутился Ремус.

— Посмотрим, что можно будет с этим сделать, — Скитер деловито порылась в сумке, достала блокнот и ядовито-зеленое перо. — Может быть, все еще изменится.

— Мечты, — Люпин грустно улыбнулся и опустился на вторую свободную табуретку. — Что вас интересует?

Перо взлетело и замерло над чистой страницей. Рита сложила руки на старой клеенчатой скатерти и пристально взглянула на него поверх очков.

— Любите сразу к делу? — она поджала губы.

— Не люблю длинные экзекуции, — Люпин оперся о стенку и вытянул ноги. — Итак, начнем?

— Что вы можете рассказать о побеге Сириуса Ориона Блэка? — Скитер хищно улыбнулась и прищелкнула пальцами.

Перо тут же начало что-то быстро писать. Люпин постарался сделать вид, что его не интересует, что там пишет эта чертова штуковина.

— Про побег — ничего, — он устало прикрыл глаза. — Я при этом не присутствовал.

— Вы видели его после побега? Есть свидетели, которые говорят, что вы не только виделись, но и беседовали. У вас есть сомнения в его виновности? Какие основания для них у вас есть? Правда ли, что Питер Петтигрю жив?

Вопрос сыпались один за другим. Ремус устало сжал пальцами виски. Мигрень снова давала о себе знать. Перед превращениями, за несколько суток, его стали мучить головные боли. До полнолуния оставалось еще три ночи.

— Я не успеваю, мисс Скитер, — взмолился он, зажмуриваясь.

— Прошу прощения, — она бросила быстрый взгляд на блокнот. — Вы не привыкли. Расслабьтесь. Отвечайте свободно. Как будто мы с вами беседуем. Просто беседуем.

Ремус только ехидно поднял бровь. Вот же заразная привычка, оказывается. А всего-то один год провел в обществе Снейпа.

— Давайте выпьем чаю, — Скитер кивнула в сторону блокнота, и перо послушно остановилось. — Кажется, чайник как раз закипает.

Люпин медленно встал, выключил газ. Чайник выпустил последнюю сильную струю пара. Ремус аккуратно поставил в ряд две простых белых чашки и потянулся за сахарницей.

— Сколько вам сахару? — повернулся он к Скитер.

— Без сахара и без сливок, — быстро бросила она, улыбаясь.

Стерва. Даже первокурсник бы понял, что сливок у него дома не водилось уже давно. Люпин пожал плечами.

— Как пожелаете, — он плеснул кипятка в обе чашки, разбавляя и без того бледную заварку. А когда-то он заваривал чай совсем по-другому. Тогда в чашке был приятного янтарно-коричневого цвета напиток, а не эта бледная бурда, через которую просвечивает полустертый рисунок на дне чашки.

— Осторожно, горячий, — предупредил Ремус, ставя чашку перед Скитер.

— Ничего страшного, — она взяла чашку и поднесла к губам, смешно дуя на горячую жидкость. — Продолжим, или чаю выпьете?

— Продолжим, — Ремус решительно отхлебнул кипятка, на глаза навернулись слезы.

Перо что-то быстро опять застрочило в блокноте.

— Итак, — Скитер аккуратно поставила свою чашку на старую темно-синюю клеенку, заменявшую скатерть. — Вы виделись с Сириусом Блэком после его побега?

— А что с того? — Ремус вытер глаза и снова оперся о стену. — Допустим.

— И как прошла ваша встреча? Вы удивились? Обрадовались? — Скитер подалась вперед.

— Обрадовался? — Ремус постарался удивиться как можно натуральнее. — Не вижу причин.

— — Вы в школьные годы были лучшими друзьями, — Скиттер немного снисходительно улыбнулась. — Вполне ожидаемо, что вы обрадовались старому другу.

— — Он — виновен в смерти других моих друзей, — мрачно сообщил Ремус, складывая руки на груди.

— Разве? — Скитер снова улыбнулась. — А я слышала, что в их смерти виновато совсем другое лицо, которое до недавних пор считалось погибшим.

— Значит, вы информированы лучше, чем я, — Ремус пожал плечами.

— Мистер Люпин, мы так с вами не договоримся, — Скитер укоризненно посмотрела на него поверх очков. В этот момент она стала абсурдно похожа на Дамблдора, тот тоже любил так укоризненно посматривать, сдвинув очки на самый кончик носа. — Вы даете мне информацию, я вам плачу. Нет информации — нет денег. Подумайте об этом.

— Хорошо, мисс Скитер, — Ремус глубоко вздохнул. Было бы плохо сорваться на нее сейчас. К тому же она права, деньги ему не просто нужны. Они ему необходимы. Иначе будет нечего есть.

— Спрашивайте, — Люпин отпил остывшего чаю.

— Как прошла ваша встреча с Сириусом Блэком? — перо снова начало что-то быстро писать.

— Более тепло, чем я ожидал. Я к тому времени уже имел все основания полагать, что Питер жив и находится в Хогвартсе, — если уж рассказывать, так все. Может, и Сириусу будет с этого польза.

— Откуда вы это узнали? — Скитер тоже машинально отхлебнула чаю, не отводя взгляда от собеседника.

— У меня, как у профессора, были свои возможности, — Люпин позволил себе улыбку. — Но вернемся к вашему предыдущему вопросу. Я следил не за Сириусом, а за Питером. Но так получилось, что застал я их вместе. Можно сказать, что я проявил чудовищное малодушие, не позволив Сириусу убить Питера на месте. И Питер…

— Правда, что свидетелями встречи с вашими бывшими сокурсниками стали дети? — перебила Скитер.

Ремус покачнулся на своей табуретке и чуть не упал. Гарри же пообещал никому не рассказывать. Вот и доверяй потом детям. Наверняка кто-то из них написал Скитер. Если письмо писал Гарри, неудивительно… Ничего не удивительно, ни визит, ни интервью.

— Мистер Люпин? — Скитер постукивала длинными ухоженными ногтями по краю стола, на клеенке оставались белые полоски.

— Да-да, — Люпин встряхнулся. — Да, дети там были. Но они почти ничего не видели. Рональд Уизли сломал ногу, и его друзья оказывали ему помощь. Они были заняты своим товарищем.

— Допустим. Значит, там был Гарри Поттер, — Скитер довольно улыбнулась и быстро заглянула в блокнот. — Почему вы решились преподавать в Хогвартсе? Вы же оборотень с детства. Вы не отдавали себе отчет в том, какую опасность представляете для учеников?

— Мисс Скитер, а вам не кажется, что вы переходите границы приличия? — Люпин нарочито медленно отхлебнул из своей чашки.

— Я журналист. Для меня границы приличий — это то, что мешает делать хороший репортаж, — Скитер достала из сумки изящный портсигар и зажигалку. — Позволите закурить?

— Давайте оставим эти ненужные реверансы, — Люпин пожал плечами. — Курите.

— Спасибо, — она щелкнула зажигалкой. — Итак, почему вы выдвинули свою кандидатуру на эту должность?

— Я не выдвигал свою кандидатуру, — Люпин медленно прихлебывал чай и смотрел, прищурившись, на ручку настенного шкафа; помыть бы его. — Я согласился на предложение директора Дамблдора.

— Очень любопытно, — Скитер снова заглянула в блокнот. — Почему вы согласились? Неужели вы не понимали, какую опасность можете представлять для учеников?

— Я прекрасно осознавал свою ответственность, — огрызнулся Люпин, — но тем не менее…

— Значит, у вас была возможность как-то подавлять ваши приступы? — Скитер нарочито безразлично отхлебнула чаю.

— Ну уж нет, мисс Скитер, — Ремус невольно рассмеялся. — Дважды на одну и ту же уловку я не попадусь.

— Ваша взяла, — Скитер улыбнулась в ответ. — Но почему вы согласились? Вы же не экспериментатор-авантюрист, как Дамблдор?

— Давайте не будем о директоре в таких выражениях, — уголок рта Люпина нервно дернулся.

— Не будем, — на удивление покладисто кивнула Скитер и снова взяла чашку. — Но все же, мистер Люпин?

— Да понимал я, понимал, — Люпин не выдержал и все же вспылил. — Все прекрасно я понимал. Но в школе был сын моего друга. Был Гарри, понимаете?! Я не мог позволить, чтобы еще и он… Понимаете? Я уже потерял всех друзей. Так хоть не Гарри. И плевать мне в тот момент было и на всю школу, и на всех детей. У них есть, кому о них заботиться. За ними не ходит по пятам… Хотя, откуда вам это все знать?! Вы пишете свои статейки, за которые вам платят столько, сколько средний преподаватель Хогвартса и за триместр не получает. Вы дорого одеваетесь, обедаете в ресторанах. О нищете вы, судя по всему, только из книг знаете. Да, я плевать хотел на других детей. И я не оправдываюсь. Вы понимаете? Понимаете, что для меня есть только один друг — мой. И его сын. Понимаете? — Ремус крепко сжал пальцы на ручке чашки, раздался треск, ручка отвалилась и больно порезала ладонь. — Хотя, откуда вам…

Он устало ссутулился, разглядывая ладонь. Кураж ушел, осталась только тоска. Прошелестели страницы блокнота, звякнули застежки сумки.

— Отчего же, — медленно произнесла Скитер. — Я вас прекрасно понимаю.

— Неужели? — Ремус поднял голову и язвительно рассмеялся, глядя в ее вдруг неожиданно посерьезневшее лицо. — Вы? Слизеринка? Преуспевающий журналист? Вы?

— Думаете, я всегда была преуспевающим журналистом? — Скитер достала сигарету и щелкнула зажигалкой, затянулась. — По-вашему, мне просто денег или славы не хватает?

— Сложно представить вас в ином амплуа, — Ремус невесело рассмеялся. — А зачем тогда?

— Зачем? — она задумчиво следила за дымом, который поднимался к грязно-серому потолку. — Затем, что у меня есть человек, ради которого мне плевать на других. Как и вам ради Гарри.

— Мужчина? — Ремус презрительно скривился. — Омерзительно.

— В истории был замешан мужчина, — Скитер потушила сигарету и закурила следующую. — Задолго до. Сейчас я воспитываю дочь. И ради нее я плюю на, — она язвительно улыбнулась, — границы приличий. И делаю карьеру. И зарабатываю деньги.

— И… — Ремус запнулся. — Отец не помогает вам?

— Мои родители — нет, — Рита пожала плечами. — Я их понимаю.

— Нет, отец девочки, — Ремус старательно рассматривал свои ногти.

— У него долгое время не было возможности, — она невесело рассмеялась. — Сначала у него не было своих средств, потом у него не было ни средств, ни возможностей. Сложно пересылать деньги из тюрьмы. Потом ему, должно быть, стало не до того. Сомневаюсь, что он вообще знает о том, что у него есть дочь.

— Так напишите ему, — Ремус до хруста сжал пальцы. — Напишите!

— Куда? — Рита затушила сигарету и одним глотком допила остывший чай. — И зачем? Портить жизнь из-за одной случайной ночи, когда все были молоды, нетрезвы и спешили жить? Если бы ему так было нужно это продолжение, то следы его ботинок на моем коврике у двери появились бы еще хотя бы раз. Но, увы…

— Но… — Ремус неуверенно поднял глаза на эту женщину, которую он сегодня словно впервые увидел.

— Но, — Рита отстраненно смотрела в окно. — Поздно уже для любых «но»…

— Вы уверены? — тихо спросил Ремус.

— Уверена, — Рита встряхнулась, спрятала в сумку блокнот и перо. — Спасибо вам за беседу, мистер Люпин. Вот ваши деньги.

На стол лег пухлый мешочек. В нем что-то звякнуло.

— Горю от нетерпения увидеть, во что превратит нашу беседу ваше Прыткопищущее перо, — Ремус старательно изобразил смех.

— Статьи не будет, — Скитер с громким щелчком закрыла сумку и быстро встала.

— Но тогда… — Ремус неуверенно указал на деньги на столе.

— Они ваши, — она решительно направилась к двери. — У журналистов тоже есть совесть. Не стоит меня провожать.

За ней захлопнулась дверь. Люпин допил остывший чай и пошел запирать замки. Странная женщина эта Скитер. Ремус вернулся на кухню и стал мыть чашки. Странный разговор. Странное интервью. Зачем она спрашивала про Сириуса? Про доказательства его невиновности, про Питера. Его все равно не оправдают. Даже Дамблдор говорит, что это невозможно… И тут Ремус едва не уронил чашку. Вот оно что! А эта женщина — боец. Если у нее получится добиться оправдания Сириуса, то он, Ремус Люпин, сам притащит его к ней и заставит на коленях просить прощения за все те годы, когда этот блохастый не подавал ни Рите, ни своей дочери никаких вестей.