Год поцелуев с Грейнджер (гет)

Если нравится — мало?

Если влюбился — много?

Если б узнать сначала,

Если б узнать надолго!

©Владимир Высоцкий

С полки упала кипа бумаг и разлетелась по всему кабинету, — Драко даже не успел среагировать. Вообще сегодня он чувствовал себя слишком вяло и расслабленно — непозволительная роскошь для его профессии — и бумаги бы все равно не поймал. Ему оставалось только подняться из кресла и, опустившись на корточки, собрать их. Грейнджер помогать ему не спешила, и он немного рассердился на нее: большинство документов в этой пачке принадлежали ей, а собирает их почему-то он. Будь сейчас другой день, другое время, другое место, он бы обязательно ей что-нибудь сказал, но останавливал кодекс Грюма, как бы это глупо ни звучало.

«Кодекс Грюма» — своеобразный свод правил, придуманный Драко на четвертом курсе. После случая с Аластором Грюмом и маленькой пушистой проблемой он понял, что, оскорбляя людей, нужно придерживаться некоторых правил, конечно, если ты не хочешь получить по шее. Драко никогда не был склонен к самоистязанию, а потому быстро составил список из двух десятков пунктов с подпунктами, исключениями из правил и позже продолжал вносить поправки. Название придумать было несложно: Драко решил, что в нем стоит отразить причину создания этих правил.

Пункт, который три раза был подчеркнут красными чернилами и обведен в кружочек, гласил: «Не спорь ни с кем в Рождество и его канун». Подпункты прибавляли, что «а) Ни при каких условиях!» и «б) Даже не думай о таком!» Чем была вызвана такая ненависть к рождественским перебранкам, Драко не помнил, но пункт чтил и никогда не нарушал.

Вот и сейчас так хотелось сказать что-нибудь колкое в адрес Грейнджер, но взгляд вовремя остановился на календаре, и Драко, стиснув зубы от обиды, положил собранные документы на стол. Грейнджер подняла на него взгляд, оглядела с головы до ног и, вновь опустив глаза на документ, заметила:

— У тебя воротник поднялся.

Драко, пробурчав что-то себе под нос, одернул воротник форменной мракоборческой куртки и принялся дальше перебирать документы. Единственное, что его не устраивало в работе мракоборца — обязанность заполнять множество не очень нужных бумаг, снимать с них копии для всех отделов Министерства, переписывать те, форма которых устарела. В этот раз отдел Законодательства опять сменил форму заполнения протоколов, и Драко всей душой желал его сотрудникам «долгой и счастливой жизни» за испорченное Рождество.

Стрелки на часах ползли до того медленно, что Драко едва поборол желание снять их со стены и проверить механизм, не мешает ли пыль крутиться шестеренкам. Почувствовав, что пальцы немеют, он отложил перо и бросил короткий взгляд на Грейнджер. Она продолжала корпеть над документами, низко опустив голову и немного сгорбившись.

— Грейнджер, — разминая пальцы, протянул Драко, — почему ты здесь?

Она подняла голову: как только Драко посмотрел ей в глаза, ему почему-то пришло в голову, что Грейнджер считает его психом или просто тупицей.

— Не думаю, что ты надеешься на ответ, — и она снова опустила взгляд на документы.

В принципе, Драко действительно не надеялся на ответ. Ему было скучно, он просто с ума сходил от этой бумажной волокиты. Вообще он давно подумывал предложить министру ввести должность переписчика бумажек, дабы мракоборцы могли заниматься только поимкой преступников и расследованиями, а не теряли время на усладу бюрократам. Видимо, Грейнджер была того же мнения, потому что она снова оторвалась от документа и спросила:

— А ты почему здесь?

Драко, довольный представившейся возможностью вернуть шпильку, ухмыльнулся:

— Ты ведь не надеешься на ответ?

Гермиона, закатив глаза, пояснила:

— Не думай, что тебе можно паясничать. Ты всего лишь сотрудник мракоборческого центра, причем рядовой, а не министр магии.

— Рядовой?! — Драко мысленно посчитал до десяти — не помогло, значит, причина для возмущения есть. — А вот эта чертова стена чем увешана? Рецептами рождественского пудинга?!

Гермиона выдвинула ящик стола и убрала туда папку с только что переписанными отчетами. Опустив голову так, чтобы Драко не видел, она довольно улыбнулась — намечалось развлечение.

— Почетными грамотами на имя… Гарри Поттера.

Гермиона едва не расхохоталась, когда увидела, как самодовольство и спесь слетают с лицаМалфоя, оставляя удивление. Драко несколько раз обернулся, поморгал, решив, что чужое имя ему мерещится и вдруг вспомнил, что это не его кабинет, а Поттера. В кабинете, где работал он и еще парочка мракоборцев-новичков, сейчас шел ремонт, и их временно «переселили» в соседние помещения.

— Чертов кабинет! Чертовы настройщики погоды с их «нормальный вид из окна только через месяц»! Чертов ремонт! — забормотал Драко, стараясь не нарушить кодекс Грюма и не сказать Грейнджер пару ласковых. Она, видимо, заметив, что Малфой изо всех сил сдерживается, чтобы не хлопнуть дверью и уйти, решила пока оставить его в покое.

Еще около получаса они переписывали отчеты, перезаполняли бланки, изредка обмениваясь просьбами наподобие «передай перо» или «не видел зеленые чернила?» Вдруг затрезвонил колокол, и оба мракоборца подскочили, на ходу поправляя форму и проверяя карманы, правильно ли застегнуто, не выпадет ли палочка, и можно ли ее будет быстро достать. Гермиона подоспела к вешалке первой, схватила свой плащ и уже было хотела вылететь из комнаты, но Драко ее остановил:

— Куда летишь? Сначала старший по званию, — и он, гордо подняв голову, прошел в дверь первым.

— Всего-то месяц назад из стажера в мракоборцы перевели! — пробурчав это, Гермиона вышла вслед за ним.

Министерство Магии, а в особенности этаж, отведенный для отдела Охраны Магического Правопорядка, отличалось длинными, извилистыми коридорами с высоким сводчатым потолком. Если бы маггл прошелся от кабинета начальника Мракоборческого центра до Атриума, то с непоколебимой уверенностью заявил бы, что он в метро, причем ветка довольно-таки старая. Первое время Драко часто терялся, но спрашивать дорогу не желал: после поражения в Битве за Хогвартс их семью считали не просто темными и опасными волшебниками, а еще и трусами и предателями, в последний момент покинувшими своего господина. Не то чтобы в Драко плевали, бросались бумажками или кричали что-то оскорбительное вслед; министерские сплетницы переходили на зловещий шепот, стоило ему оказаться рядом; начальники отделов явно не ждали от него ничего хорошего, а потому, если что-то ему поручали, всегда ставили над ним контроль в виде секретаря или такого же новичка; посетители, увидев его в толпе, поспешно отворачивались, а многие подозреваемые начинали упрашивать его рассказать, как ему удалось выкрутиться. Драко изводили эти мелочи, казавшиеся ему проблемами вселенского масштаба, в особенности перешептывания женщин, что «мальчик с такой репутацией точно останется холостяком». То, что он еще не нашел себе невесты или хотя бы просто девушки, не означало, что виновата в этом его дурная слава. Просто ему некогда. Вот если бы он захотел…

— Малфой! — Грейнджер видимо надоело ждать его (за эти несколько минут она успела уйти в другой конец коридора, сильно его обогнав). — Не стой, как памятник волшебному народу! Вызов из Хартфордшира, срочно нужно быть на месте.

В Атриуме в рождественский вечер было не то что малолюдно, а по-настоящему пустынно. Все, кто желал поработать в эту ночь (а таких было от силы с десяток), расползлись по своим рабочим местам и покидать их не собирались, старичок, дежуривший у каминов, около двух часов назад собрался и ушел к семье, поэтому с каминами мракоборцам пришлось разбираться самостоятельно. На вечернее время все кроме одного из них блокировали, и сейчас требовалось найти единственный открытый. К сожалению, никакими табличками он не помечался, и поэтому приходилось бросать горстку пороха в камин и ждать, загорится ли он зеленым. Пока им не везло, опробованные семь каминов были заблокированы. Драко небрежно бросал горстку и, даже не глядя, проходил мимо, не дожидаясь полупрозрачного серого дыма. Гермиона наоборот не отворачивалась, пока не убеждалась, что камин заблокирован. У последнего, пятнадцатого камина они столкнулись.

— Давай, Грейнджер! — Драко, уставший от долгого поиска, лениво подтолкнул Гермиону к камину. — Дамы вперед.

Но Гермиона, вместо того чтобы спокойно пройти к камину, застыла, после того как сделала шаг и вскрикнула, словно ударившись о невидимую стену. Она попыталась еще раз, но все время на что-то наталкивалась. Драко тоже шагнул вперед, и его словно кто-то отбросил назад. Он вытянул руку, провел ей по воздуху и вдруг почувствовал, что пальцы касаются странного барьера. Драко повел рукой вбок, Гермиона последовала его примеру, но барьер не кончался, и, в конце концов, их руки оказались рядом. Непрерывная круглая стена окружила их.

— Что за черт? — удивленно воскликнул Драко, пробуя на стене специальное заклинание. — Она не исчезает, даже дыры нет! Редукт…

Гермиона схватила его за руку, и он не успел договорить.

— Ты совсем дурак?! Если не выйдет, заклинание срикошетит и обязательно попадет в кого-то из нас. Пространство в круге не такое уж и большое, тут в диаметре не больше семи футов.

— Но надочто-то сделать! Не можем же мы всю ночь просидеть в этом круге.

Гермиона согласно кивнула и опустилась на корточки.

— Редукто не поможет, другие подобные заклинания тоже, — забормотала она, будто принялась говорить сама с собой. — А как насчет… — она повела палочкой у самого пола там, где начиналась стена, по кругу распространился светло-голубой туман. Он поднимался все выше и выше.

— Грейнджер! — вскрикнул Драко, когда туман добрался до его лица, и стало трудней дышать. — Убери его!

— Фините! Фините Инкантатем! — поборов приступ кашля, выкрикнула она.

Туман исчез, Гермиона вытянула руку, но опять наткнулась на стену.

— Заклинание растворения не помогло, — сказала она, понурив голову. Драко давно заметил, что свои неудачи и проигрыши Грейнджер до сих пор воспринимает болезненно. Пусть это и бывало довольно редко, ее все равно оскорбляло то, что она чего-то не может.

Драко стал оглядывать границы круга, намеченные после тумана тонкой полоской синего у пола, соображая, как можно выбраться. Взгляд его поднялся выше, и в итоге он, задрав голову, увидел сводчатый потолок. В голове мелькнула шальная мысль.

— Грейнджер, иди сюда.

Она подняла глаза и вопросительно посмотрела на него.

— Иди сюда, кому говорю! Давай, сейчас я тебя подсажу, встанешь мне на плечи. Попробуем узнать, есть ли у этого круга потолок.

Грейнджер нерешительно кивнула. С его помощью она забралась на его плечи и попыталась рукой дотянуться как можно выше, другой ощупывая стену. Стена продолжалась и продолжалась, и, даже с трудом привстав на носки, Гермионе не удалось дотянуться до потолка.

— Стена слишком высокая! Если потолок и есть, до него не дотянуться.

Она судорожно принялась шарить взглядом по потолку Атриума, прикидывая, где может кончаться стена. Не удержавшись, Гермиона зашаталась и камнем полетела вниз. Заклинание левитации было довольно сложным для выполнения, тем более что застежка на кармане сломалась, и волшебная палочка выпала из него.

Гермиона резко зажмурилась, готовясь к удару и представляя, сколько уйдет Костероста на ее лечение, как вдруг перестала падать, но не почувствовала сильного удара, только возле губы прошел импульс боли. Гермиона подняла голову и, оглядевшись, поняла, что смягчило удар, — видимо, падая, она толкнула Малфоя, он не удержался на ногах и свалился первым. А тут еще и она приземлилась прямо на него. В голову Гермионе стали закрадываться подозрения, тем более что Малфой ни слова не сказал, хотя должен был.

Она тряхнула его за плечо, и он что-то промычал в ответ, продолжая лежать лицом вниз. Гермиона попыталась перевернуть его, но через секунду он сел самостоятельно.

— Черт, как же больно! — пробурчал он, держась за голову. — Если бы не Рождество, ох, если бы не Рождество, Грейнджер, ты бы сейчас такое о себе узнала.

Отвлекшись от Малфоя, Гермиона дотронулась до саднящей губы, а после увидела на пальцах кровь.

— Дурацкие нашивки! Я же говорила Кингсли, что форму нужно менять! — воскликнула она, прежде чем залечить порез. — Прости, с головой помочь не могу, нужны зелья, — оправдалась она перед Малфоем.

— Ты же криминалист, Грейнджер!

— Но не врач. Я чаще всего с мертвыми работаю.

Оба замолчали: Драко не готов был признать свое поражение, а Гермиона все пыталась разгадать, в чем смысл этой стены, какую цель преследовали ее создатели. Как это обычно бывает, в поисках ответа она оглядывала окружающие ее предметы: камины, монумент волшебным народам, сводчатый потолок и… омелу прямо над их головами, подвешенную к потолку. Раньше она ее не замечала, но сейчас омела источала голубоватый свет, рассеивающийся в пяти футах от них.

— Малфой, — тот поднял голову, — ты раньше видел эту омелу?

Не успела она закончить вопрос, как Драко уже с интересом разглядывал омелу.

— Нет, — ответил он, покачав головой. — Хотя какая разница?

— Посмотри внимательней! Видишь, то голубоватое облако света по размерам примерно как наш круг? Может, стену создает омела?

Драко посмотрел на нее и, откинув голову назад, нервно расхохотался:

— Ты действительно думаешь, что все из-за этой жалкой веточки?! Ну и дела! Ты серьезно, Грейнджер? — когда Гермиона кивнула, он рассмеялся еще громче. — В заложниках нас держит рождественский куст!

Постепенно он затих, успокаиваясь и приходя в норму. Глупая идея с рождественской омелой его одновременно смешила и пугала: он привык знать, чего ожидать от врага, но вот о тайных целях растения даже не догадывался.

— Так почему ты сегодня на дежурстве? Я видела, что в списках был Уильямс, — спросила Гермиона.

Драко с минуту размышлял, ответить или проигнорировать вопрос, но после решил, что терять ему нечего.

— После того, как мама заболела драконьей оспой, отец сам не свой. Мой дом теперь не для праздников, — мрачно подытожил он, но быстро перескочил с темы на тему. — Тебя тоже не было в списках, там стояло имя Лукасла.

Гермиона, поежившись, обхватила свои плечи руками и неохотно ответила:

— Меня позвали в Нору, но там будут Рон с… Патрицией. Ты ее не знаешь, Патриция — итальянка, они знакомы уже два года и в апреле женятся. В общем, я не хотела им мешать, Патриция жуть как ревнива. А мы ведь с Роном раньше… ты понимаешь.

Драко утвердительно кивнул, хотя не совсем понимал, как можно отказаться от праздника, которого долго ждешь, из-за ревности невесты бывшего бойфренда.

— Мне кажется, — неуверенно начала Гермиона, — нам нужно выполнить то, для чего и развешиваются омелы — для поцелуев.

— Думаешь, стена исчезнет, если мы поцелуемся?

— Да, — Гермионе было неудобно просить его об этом, не хотелось целовать человека, с которым у нее не было романтических отношений, но вспоминался срочный вызов и неотложность этого дела. — И как можно скорее, нас ждут.

Драко молча поднялся и, дождавшись, когда она тоже встанет, подошел к ней поближе. Он испытывал ту же неловкость, что и во время своего первого поцелуя, но сейчас волновала не своя неопытность, а необычность ситуации и девушка, которую нужно было поцеловать. Не то чтобы он считал Грейнджер непривлекательной: не королева красоты, но и не крокодил, симпатичная девушка. Но вопрос привлекательности и не затрагивался — они работали вместе, и какой-то романтический жест по отношению к ней можно было назвать нарушением профессиональной этики.

Драко был выше ее всего на полголовы, и она сама не заметила, как принялась рассматривать его губы. Шумно сглотнув, Гермиона решила, что чем раньше, тем лучше, и потянулась к его губам. Поцелуй вышел легким и нежным, оба медленно смаковали этот момент, не желая думать о последствиях. Драко рукой слегка обхватил Гермиону за талию, а та приложила ладонь к его щеке. Они постепенно разорвали поцелуй и, медленно отпрянув, посмотрели друг на друга.

— Побрейся, Малфой, — Гермиона первой нашлась, что сказать. — Щетина тебе не к лицу.

И она, резко развернувшись, резво направилась к камину. Драко с минуту смотрел, как ее поглощает зеленое пламя, задумчиво потрогал подбородок. Бросив взгляд на наручные часы, он с улыбкой отметил, что уже полночь. А, как известно, как Рождество встретишь, так его и проведешь. Драко был не прочь весь год целоваться с Гермионой Грейнджер.