Лед и Пламя (гет)

Я никогда не понимала всей шумихи, которую раздули в Хогвартсе вокруг Джеймса Поттера. Да и знала я о нем не особенно много, если честно. Самоуверенный невоспитанный гриффиндорец, нарушитель всех школьных правил, талантливый спортсмен. Последнее даже раздражало — Поттер уже несколько лет уводил победу в квиддичном чемпионате прямо из-под носа Слизерина. Ах да, ещё Поттер — лучший друг моего кузена Сириуса. Благодаря этому мы с Поттером пару раз пересекались, и он показался мне ужасным наглецом и хамом. Плюс неряшливо закатанные рукава рубашки и небрежный узел на галстуке. Словно ему никогда не хватает времени, чтобы привести себя в порядок по утрам! Другая часть информации была почерпнута из книги «Чистокровные Семьи», которую гувернантка заставила меня вызубрить ещё в раннем детстве. Джеймс Поттер — единственный ребенок Чарльза и Дореи Поттер, в девичестве Блэк. Наследник приличного состояния и неплохой коллекции редчайших светломагических артефактов. Род Поттеров — один из старейших в магическом мире, уходит своими корнями ещё к Певерелам и Годрику Гриффиндору. Поттеры пользуются уважением и влиянием, мужчины традиционно делают блестящую карьеру в политике, лет сто пятьдесят назад был даже Министр Магии — Адам Поттер. Традицию нарушил Чарльз Поттер, неожиданно решивший работать в охранной сфере — сейчас он возглавлял мракоборческий отдел. Блэки относились к Поттерам настороженно. Открыто с дальними родственниками не ссорились, но и близких отношений не поддерживали. Недавно все газеты пестрели именем старшего Поттера, выступившего с открытой критикой идей Того-Кого-Нельзя-Называть и заявившего, что готов поддержать магглорожденных и по возможности обеспечивать их безопасность. В глазах моих родителей он сразу приобрел статус предателя. Поттеры и раньше выделялись из аристократов своим наплевательским отношением к древним обычаям и ярким нежеланием вести светский образ жизни. Сейчас одна часть волшебного сообщества восхищалась Поттерами, а другая была уверена, что семья ещё поплатится за свою дерзость.

Я была третьей, самой младшей и самой любимой дочерью Сигнуса и Друэллы Блэк. Отец никогда не переставал мечтать о сыне, но и нами, своими девочками, безумно гордился. Три дочери — три красавицы, блистающие в свете, привлекая внимание потенциальных мужей — породниться с Блэками мечтали многие.

Беллатриса. Высокая, статная, черноволосая, с магнетическими темно-карими глазами. Сильная, холодная, расчетливая, временами жестокая и грубая. В детстве Белла могла довести меня до слез всего одним словом или взглядом. Мужчины вытягивались перед ней в струнку, готовые исполнить любой приказ. Именно приказ, просить Белла не умела. Сестра не боялась пререкаться даже с родителями. Я не помню друзей Беллы, наверное, их просто не существовало — слишком яркой и властной личностью она была. Мы всегда играли только в её игры и почти беспрекословно подчинялись — как старшей и более опытной. Едва став совершеннолетней, она дала понять, что теперь будет сама принимать решения. Правда, ещё до семнадцатилетия родители выбрали ей мужа. Рудольфус Лестрейндж, на мой взгляд, — блестящая партия, но Белла презирала мужа, сразу попавшего под её каблук. А потом, на одном из приемов, Рудольфус представил молодую жену Темному Лорду. Я помню, как возбужденная и странно растерянная Белла влетела в наш дом, закрылась в спальне с Андромедой и о чем-то долго говорила с ней до самого рассвета. Я тогда была слишком мала, и меня не посвящали в сердечные тайны. Это потом я поняла, что рациональная Белла до одури, до слепого рабского поклонения влюбилась. Влюбилась настолько, что готова была за него умереть. Беллатриса с фанатичной преданностью поддерживала каждое слово Лорда, а скоро удостоилась Черной Метки. Истинное назначение этого клейма я осознала, когда по всей Англии прокатилась волна страшных убийств и терроров.

Почти одновременно с этими событиями сюрприз преподнесла Андромеда. Мы всегда были очень близки, я обожала сестру, а она в свою очередь всячески меня опекала и оберегала. Внешне Меди напоминала Беллу, но её черты были более мягкими и нежными. Если Белла — черный кофе, то Андромеда — кофе с молоком, да ещё и с ложкой сахара, пожалуй. В мужья ей пророчили старшего сына Гойлов, но обычно покорная и послушная дочь неожиданно воспротивилась. Причиной стал пуффендуец Тед Тонкс. Как-то я случайно увидела, как он украдкой пожимает руку сестры в толпе, а Андромеда заливается краской и улыбается. Тогда я не отнеслась к этому серьезно. Ну что может связывать чистокровную волшебницу и грязнокровного нищего парня? А летом разразился жуткий скандал. Андромеда заявила, что никогда не выйдет замуж за Гойла, пригрозила что-нибудь с собой сделать, если родители не отменят свадьбу, а потом сорвалась окончательно и рассказала правду. Тогда отец залепил дочери пощечину, кричал почти целый час, напоминая Андромеде о статусе Блэков в обществе, а в конце сказал, что Меди в любом случае пойдет к венцу, пусть даже в кандалах. Этой же ночью Андромеда сбежала, не взяв с собой ни денег, ни украшений и демонстративно оставив на столике в гостиной родовое кольцо. По слухам Андромеда поселилась в каком-то маггловском районе вместе с Тонксом, они целый год не регистрировали свой брак, что делало Меди в глазах всех знакомых не только предательницей, но и ещё и распущенной девицей. Андромеда пыталась мне писать, но родители перехватывали письма и сжигали. Я плакала в подушку, но пойти против наказа родителей не осмелилась. Вскоре Андромеду убрали с гобелена, поставив огромную точку в некрасивой истории.

У родителей осталась я. И они бросили все силы, чтобы вылепить из меня совершенство. Количество учителей и гувернанток удвоилось. Танцы, игра на музыкальных инструментах, рисование, шахматы, верховая езда, книги, иностранные языки и этикет. Настоящая аристократка обязана быть безупречна во всем. Когда я стала старше, меня обвесили украшениями, стали одевать в лучших магазинах, причесывать у дорогих парикмахеров. На светских раутах я неизменно оказывалась в центре внимания. И не только потому, что была богатой наследницей. Все окружающие искренне восхищались моей красотой и изящностью. Я любила свое отражение в зеркалах — гены прабабушки-вейлы передались по наследству только мне. Когда я распускала густые белокурые волосы, спадавшие крупными локонами ниже лопаток, все мужчины немели от восторга — я, верно, походила на рождественского ангела. Огромные глаза небесно-голубого цвета, пушистые ресницы, светлая кожа, которую я старательно берегла от солнечных лучей. Чувственный изгиб губ. Немного холодная улыбка. Стройная гибкая фигура со всеми положенными достоинствами — природа, создавая Нарциссу Блэк, потратила много усилий. В обществе я держалась загадочно, сдержанно, даже отстранено, но это повышало интерес. На последнем приеме сынок Малфоев буквально ел меня взглядом, а я отказала Люциусу в танце и ушла, нарочно стараясь позлить и раззадорить его. Белла потом рекомендовала его как прекрасного жениха — чистокровного, до неприличия богатого, а главное достоинство — верного слугу и почитателя Того-Кого-Нельзя-Называть. Но последнее только пугало.

Сегодня меня отпустили в Косой Переулок одну. Видно, решили, что теперь я достаточно взрослая, чтобы о себе позаботиться. Я выбирала новые наряды для школьных праздников и уже представляла, как задохнутся от зависти все подруги — они не могли составить мне конкуренцию. Я крутилась перед зеркалами и капризничала, критикуя ассортимент мантий. Молоденькая продавщица сбилась с ног, чтобы угодить придирчивой клиентке. После долгих мучений мне удалось найти достойное платье. Настроение приподнялось, и я перешла на другую сторону переулка, затем села за столик в небольшом кафе, заказала себе чашку зеленого чая и пирожное — сегодня можно слегка расслабиться, не задумываясь о правилах. Я пила чай маленькими глоточками и наблюдала за пестрой толпой. Удивленно оглядывалась по сторонам семейная пара — они сопровождали маленькую кудрявую девчонку, явно первокурсницу. Я поморщилась: магглы. Затем показались две рыжие головы — чета Уизли. Кажется, сегодня здесь решил собраться весь сброд! А вот следующая увиденная фигура меня заинтересованно вытянуть шею и заволноваться. Из спортивного магазина вышел высокий картинно красивый молодой человек. Даже в дурацких потрепанных джинсах с заклепками и в футболке не первой свежести он казался элегантным. Черная челка падала на синие веселые глаза и парень вскинул голову, отбрасывая её со лба. Он едва заметно улыбнулся двум девушкам, а эти дурочки покраснели и стали возбужденно шептаться, глупо хихикая. Я сжалась, не зная, как мне поступить. Нужно встать и немедленно уйти! Но он меня уже заметил. Удивленно приподнял брови, а потом решительно направился к кафе.

— Цисси! — громко воскликнул он, без приглашения усаживаясь за мой столик.

— Здравствуй, Сириус, — тихо сказала я.

Двоюродный брат явно был очень рад меня видеть, а вот я почти испуганно косилась на него.

Дело в том, имя Сириуса, как и имя Андромеды, приравнивалось среди Блэков к грязному ругательству. Сириус — старший сын тети Вальбурги, сестры отца. С Сириусом у меня связаны сотни теплых ярких воспоминаний — неистощимый на выдумки и забавы кузен втягивал сестер в веселые и активные игры. Позже, когда мы подросли, то стали доверять друг другу свои первые юношеские секреты и надежды. Сириус, не раздумывая, бросался меня защищать в любых обстоятельствах. Когда нас ловили на шалостях — всегда брал всю вину на себя. Тетя Вальбурга частенько сердилась на него, но на самом деле возлагала на старшего сына большие надежды. Истинный Блэк — решительный, гордый, смелый, умный. К Сириусу тянулись люди, тянулись как к сильному лидеру; иногда мне казалось, что кузену стоит пальцами щелкнуть, и окружающие пойдут за ним куда угодно. Проблемы начались, когда нам исполнилось одиннадцать. Сириус всегда ставил под сомнение величие чистокровных семей, утверждая, что это все напускное и что среди грязнокровок и даже магглов много достойных людей. Я отмахивалась и считала, что братец ещё перерастет свои убеждения, сообразив, как устроен мир на самом деле. На Слизерине кузену быстро разъяснят правила поведения. Но в тот день Распределяющая Шляпа, основательно подумав, отправила Сириуса Блэка на Гриффиндор. Помню, какая тишина повисла в Большом Зале — такое случилось впервые в истории. Ладно, Когтевран, но Гриффиндор! Факультет пустоголовых грубиянов и магглолюбцев! Я шокировано смотрела на сияющего словно новенький галеон Сириуса, который сел ко львам и стал увлеченно болтать с лохматым вертлявым мальчишкой. У меня даже слезы на глаза выступили от обиды — я-то надеялась, что мы будем учиться вместе! Я, разумеется, стала слизеринкой, а как же иначе! Я думала, что Сириус перестанет со мной общаться, но Сириус наплевал на все предрассудки, на следующий же день подошел ко мне и позвал прогуляться. А потом у него появилась компания с Поттером во главе, и наши встречи стали реже и реже. Но все равно, как только у меня что-то случалась, я со всех ног бежала к брату, который тут же летел на помощь, наказывая обидчика. Мы взрослели, и нас стали разделять не только разные факультеты, но и разные жизненные позиции. Сириус нахватался от своих гриффиндорцев глупых идеалов и частенько высказывал на семейных обедах свое мнение об обстановке в стране. Причем слова, как правило, шли в разрез со всем, чему нас учили. Тетя и дядя скрипели зубами, но скандалы при посторонних не устраивали. Но я уверена, что потом, когда все гости отправлялись по домам, брату доставалось; властная Вальбурга старалась воспитывать сына согласно традициям и обещала «выбить из него дурь». Наверное, она перестаралась, потому что после пятого курса братец наговорил своей матери ужасных вещей. Я до сих пор до конца не знаю, что там у них произошло, но Сириус, подобно Андромеде, собрал вещи и под покровом ночи сбежал из родного дома, не оставив даже записки. Тетя Вальбурга пришла в ярость, обнаружив непутевого наследника у Поттеров. Помню, тетя собиралась отправиться туда и под Империусом притащить сына обратно. Но её отговорил мой отец — такое событие непременно получило бы огласку, а имя Блэков и так достаточно изваляли в грязи. Миссис Блэк послала Поттерам пару громовещателей и получила сдержанный вежливый ответ Чарльза Поттера, который сообщал, что Сириус может оставаться у них сколько угодно, а с матерью поговорит, только если сам захочет — уж это он, со своей должностью в министерстве, легко устроит. Вальбурга рвала и метала. Убедившись, что Сириус не вернется, она отреклась от Сириуса. «Нарцисса, не смей подходить к этому отщепенцу ближе, чем на десять метров!» — наказал мне отец. Год назад, первого сентября, Сириус помахал мне рукой, а я, стиснув зубы, отвернулась от брата. Сириус побледнел, но моментально пришел в себя. Мрачно усмехнулся, поправил гриффиндорский галстук, рявкнул на низкого пухлого коротышку и тот засеменил к поезду. Но уже через месяц я не выдержала. Мы с братом столкнулись в коридоре, и я бросилась в объятия Сириуса, ужасно соскучившись. Хогвартс находился далеко от бдительных взглядов наших родителей, но я продолжала опасаться, что дома все узнают. Сириус рассказывал мне новости об Андромеде, а я ему — о Регулусе.

Сейчас мы сидели рядом на глазах всего Косого Переулка, рискуя встретить знакомых, которые могли все доложить отцу. Сириуса данный факт, кажется, совсем не смущал. Он вальяжно откинулся на спинку стула, вытянув ноги.

— Как ты? — спросила я, когда официантка приняла заказ и ушла, оглядываясь через плечо на брата.

— Лучше всех, — усмехнулся Сириус, потянувшись за бокалом. — Слышала, покойный дядюшка Альфард не дал мне умереть с голода — оставил кое-какое наследство. Так что теперь мамочка может не переживать, что наследник Блэков будет ходить с протянутой рукой.

— Вальбурга ужасно злилась, — вспомнила я. — Ты ведь всегда был любимцем Альфарда, он во всем тебя потакал. А твоя мама, она выжгла вас обоих с семейного гобелена, — мне это казалось ужасным, но Сириуса ситуация забавляла, он расхохотался.

— Мечта дяди исполнилась, — Сириус набросился на принесенные блюда.

— Ты что, все это съешь? — я удивленно посмотрела на стол, заставленный тарелками. — Таким количеством еды слона можно накормить.

— Или Поттера, — ответил брат, в очередной раз усмехнувшись. — Сохатый уговорил меня зайти в магазин с метлами и уже полчаса разглядывает новый Нимбус. Я, конечно, пытался его увести, но бесполезно. Поттер впал в ступор, будто в него Петрификусом запустили. Наверное, до сих пор восторженно пялится на палку с прутьями.

Мы болтали ещё минут двадцать. Громко хлопнула дверь, и из квиддичного магазина вышел черноволосый парень в светлых, слегка помятых брюках и клетчатой рубашке. Он повертел головой в поисках лучшего друга. Сириус окликнул его и помахал рукой. Поттер стремительно развернулся и поспешил к нам легкой пружинистой походкой.

— Сириус, я тебя еле нашла! — капризно тяну я, раскрыв дверь купе. — Ты бросил меня! — я топаю ножкой и возмущенно смотрю на братца, который шуршит конфетными бумажками.

— Нарцисса, познакомься, это Джеймс Поттер, — Сириус представляет мальчишку, который сидит рядом с ним. Тот, не переставая жевать шоколад, протягивает мне липкую руку для приветствия. Я игнорирую этот жест — верх невоспитанности!

— Пошли, — требую я. — Не хочу ехать до Хогвартса одна.

— Садись с нами, — предлагает Поттер, хлопая ладонью по дивану.

Я морщусь и с гордо поднятой головой возвращаюсь в коридор поезда. Захлопывая дверь, слышу продолжение разговора.

— Это кто такая? Твоя подружка? — ехидно интересуется Поттер.

— Моя сестра. Вообще она нормальная, только любит корчить из себя принцессу, — поясняет Сириус.

— Девчонка! — презрительно хмыкает Джеймс.

Я не слушаю дальше и отправляюсь в свое купе, где меня ждут новые знакомые. Я обиделась на братца и заранее невзлюбила его наглого приятеля, который явно не в курсе, что существует элементарная вежливость.

Поттер стремительно приближался, а я пыталась сообразить, как пропустила момент, когда гриффиндорец из тощего угловатого подростка превратился во взрослого юношу. Поттер приблизился, и я с ужасом поняла, что краснею как все эти глупые квиддичные болельщицы. На меня смотрели теплые и мягкие глаза, цвета крепкого, только что заваренного чая, четко выделяющиеся на смуглом лице. Чай перемешивался с медовыми искорками и солнцем. Джеймс слегка прищурился, и ресницы бросили тень на его острые скулы. Губы Поттера изогнулись в самой обаятельной улыбке, той самой, от которой девчонки падали к его ногам как подстреленные.

— Мисс Блэк, — Джеймс, паясничая, поклонился мне и поцеловал руку, не заметив, как я невольно вздрогнула. — Какая приятная неожиданность, — Джеймс старался быть милым. Он придвинул к столику ещё один стул и налил себе апельсинового сока.

— Спасибо, — я старалась сохранить сухой официальный тон, что было весьма трудно делать — уверенный тембр его хрипловатого голоса волновал.

— Бродяга, ты мог предупредить, что мы окажемся в компании с такой прелестной дамой, — упрекнул друга Поттер.

Я снова смутилась. Да что это со мной происходит! Я слышала комплименты поизысканнее, чем болтовня гриффиндорца! Поттер подул в трубочку, и сок забулькал у него в стакане. Сириус кинул в друга смятой в комок салфеткой. Я посмотрела на них фирменным блэковским взглядом, надеясь пристыдить. Обычно парни сразу становились шелковыми и старались мне угодить. Но Поттер не обратил на мой укор никакого внимания. Он раскачивался на стуле, продолжая громко хохотать.

— Я сам не знал, — стал оправдываться Сириус. — Цисси, я не видел тебя целую вечность! Вернее все лето! Соскучился, между прочим.

— Видишь, не зря я вытащил тебя в город, — влез Джеймс. — А ты ещё упирался. Просто Бродяга положил глаз на мою соседку, — доверительно сообщил Поттер. — И караулит её у калитки.

— Не на неё, а на её ноги, — поправил друга кузен. — Нарцисса, мы с Сохатым собирались сегодня провести день в центре Лондона. Слиться с толпой магглов, сходить в кино, прокатиться на американских горках и все такое. Оторваться напоследок перед школьными буднями. Хочешь с нами? Если тебя, конечно, не скомпрометирует наше, вернее моё общество, — мрачно добавил Сириус.

Я задумчиво откусила кусочек торта. Предложение звучало заманчиво. Во-первых, из-за Сириуса. Я проводила с ним так мало времени, а хотелось быть рядом каждый день, мне не хватало веселых шуток брата. Во-вторых, если я пойду, то нарушу все установленные правила. Мне было семнадцать, а в таком возрасте хочется бунтовать, хочется ощущать себя свободной и самостоятельной. А в-третьих... Я посмотрела на Джеймса. Рядом с ним мне было необыкновенно уютно. Легкое ласковое тепло пронизывало каждую клеточку, разливалось по венам, дарило умиротворение и спокойствие. Я пыталась найти рациональное объяснение собственным чувствам. В Поттере нет ничего особенного, он и в подметки не годится тому же Люциусу — благородному и безупречно вежливому. Тогда почему мое сердце бьется так, словно хочет выпрыгнуть из груди?

— Соглашайся, Нарцисса, — Поттер улыбнулся. — Ты же хочешь повеселиться...

Горячий карамельный взгляд словно гипнотизировал. Джеймс навис надо мной, и я случайно вдохнула запах миндаля, который исходил от его рубашки, засмотрелась на глубокую впадину на шее и ямочку на подбородке. Мир зашатался, закружился в головокружительном ритме, сужаясь до одной точки. Мне захотелось протянуть руку и прикоснуться к смуглой коже парня. Почему-то я была уверена, что она горячая.

— Только если вы обещаете хорошо себя вести, — я сдалась, полностью растворяясь в близости Джеймса.

— Обещаем, Цисси, — ответил Сириус за себя и за Поттера. — Тебе понравится. Мы доставим тебя домой к вечеру в целости и сохранности, даю слово, — серьезно заверил меня Сириус.

Я полностью ему доверяла, зная, что брат очень меня любит и никогда не оставит в беде. Наверное, Джеймс очень на него в этом похож. Они ведь лучшие друзья.

В маггловском Лондоне мне приходилось бывать редко, и я сейчас с любопытством вертела головой по сторонам. Сириус и Джеймс прекрасно ориентировались в городе, показывая мне самые потрясающие и удивительные места. Величественный Тауэрский мост, шедевр готического искусства, с его смотровыми площадками и потоками автомобилей. Сейчас меня не раздражили эти маггловские средства передвижения, а вызывали интерес. По Темзе плыл огромный прогулочный пароход. На палубе танцевали люди. Они весело улюлюкали и махали прохожим. Старинные соборы, помнившие королей и королев, стены которых хранили отголоски событий столетней давности, камни запечатывали в себе древнюю загадочную магию. Гранитная набережная и веселая шумная толпа, которая текла нескончаемым разноцветным потоком. Сотни голосом сливались в громкий живой шум. На небольшой площадке кувыркались акробаты, фокусники глотали шпаги и выдували огонь изо рта, стройные полупрозрачные девушки жонглировали шариками. Джеймс рассказывал мне про Вестминстерский дворец и Биг-Бен, демонстрируя свою эрудированность, приправляя историю невероятными фактами и волшебным фольклором.

Мы пришли в какой-то зеленый парк, утопающий в разноцветье клумб. Благоухали розы, били фонтаны, смеялись дети и взрослые. Джеймс и Сириус направились прямиком к железным монстрам, которые магглы считали забавным развлечением. Истинные гриффиндорцы приобрели билеты на самые жуткие и опасные аттракционы. Несмотря на все уговоры, я наотрез отказалась в этом участвовать. Позже Сириусу удалось уломать меня на американские горки, те самые, ради которых мы пришли сюда. Ещё бы понять, как именно они движутся и зачем нужна сложная система ремней и креплений... Я визжала от страха, чуть не сорвав голос, когда вагончики на бешеной скорости понеслись по рельсам. В висках стучал адреналин и, спустившись, я поняла, что хочу ещё и ещё. Джеймс исчез куда-то на пару минут и вернулся, притащив с собой огромные бутылки маггловских газированных напитков, несколько отвратительных хот-догов и сладкую вату. Я была уверена, что ни за что и никогда не съем ничего подобного. Но мальчишки уплетали с таким аппетитом, что я не выдержала и попробовала бутерброд. На удивление еда оказалась съедобной и даже вкусной. Напоследок в меня впихнули шоколадное мороженое. Живот уже болел от постоянного смеха.

Я считала, что моя жизнь переполнена событиями — балы, путешествия, приемы... Теперь все это бледнело. Джеймс и Сириус гонялись друг за другом, брызгаясь из водяных пистолетов, кричали, не обращая внимания на окружающих. Проводить каждый час как последний — вот что они умели. Я позавидовала Сириусу, который вслед за Джеймсом Поттером открыл для себя этот мир, в котором можно говорить то, что думаешь, делать то, что хочешь, дышать полной грудью. Этот мир притягивал как магнит, манил в свои объятия и требовал окунуться до конца, забыв обо всем на свете.

— Я хочу туда, — Поттер ткнул пальцем в огромное колесо обозрения.

Сириус закинул голову и посмотрел на вершину.

— Ну, нет. Я ни за что не полезу. Может ты, Сохатый и умеешь летать без метлы, но мне такие способности, увы, не даны, — Блэк уселся на скамейку и демонстративно сложил руки на груди. Поттер удивленно уставился на него, с трудом сдерживая язвительную реплику. Но я видела, что брат что-то замыслил. Джеймс отвернулся от друга и подмигнул мне.

— Цисси, пошли. А этому просто слабо...

Сириус высоты ничуть не боялся. Он лукавил. Боялась я, причем до дрожи, до приступов паники. Поттер прищурился, и я, ещё до конца не осознав, что именно творю, шагнула в стеклянную кабинку. Джеймс сел рядом со мной, и колесо медленно поползло по кругу. На трех метрах у меня затряслись коленки и задрожали руки. Не нужно было переоценивать собственную храбрость. Оставалось только закрыть глаза и ждать, пока все закончится.

— Нарцисса, — тихо позвал Джеймс. — Ты что?

Я зажмурилась ещё крепче. Кабинка угрожающе качнулась, а потом Джеймс неожиданно оказался совсем близко. Тяжелая рука осторожно легла на мои плечи, касаясь обнаженной кожи, и дыхание само собой замерло. Я судорожно вцепилась в поручень, а Джеймс коснулся моих предплечий.

— Все хорошо, Цисси, — прошептал он мне на ухо. — Ничего не случится. Открой глаза. Ты мне доверяешь?

Да.

Полностью.

Обнимающие меня руки справлялись со всеми страхами, оставляя только одно — боязнь пошевелиться, чтобы Джеймс не отстранился и не оставил меня наедине с головокружительной высотой. Я инстинктивно прижалась к парню покрепче, решилась и распахнула глаза. Восхищенный возглас замер на губах.

Над Лондоном расцветал закат. Облака словно пропитались малиновым сиропом. Вдали небо смешало в себе все краски от насыщенно алого до лилового. Здания отливали желтым и оранжевым светом, крыши блестели и отражали блики багряно-золотистого солнца. Город замер, готовясь набросить на себя полупрозрачный сумеречный плед. Линия горизонта была огненного цвета, чем выше, тем светлей, и, наконец, совсем белая, а дальше голубая.

— Красиво, правда? — Джеймс не собирался меня отпускать. Руки медленно поползли по животу, сжимаясь в замок.

Мне казалось, стоит мне сделать шаг, и я пойду по лохматым облакам прямиком на седьмое небо.

— Фантастика.

Он умел видеть волшебство в каждой вещи и дарил это волшебство всем вокруг. Но сейчас все это было только для меня. Легкое дыхание ласкало шею, явно не нарочно, просто Джеймс был слишком близко, я могла сосчитать удары его сердца. Обычно никому и никогда не позволялось так вольно прикасаться ко мне. Я должна была влепить ему хорошую оплеуху, потому что я не какая-то там маггловская девчонка, я Нарцисса Блэк, а значит, требую к себе особенного отношения. Но Джеймс заставлял забывать о правилах поведения, я сейчас могла вытворить любое безумство. Например, уехать с ним в другой город, в другую страну, веселиться и пить огневиски на берегу моря. Джеймс мягко развернул меня к себе лицом и заглянул в глаза.

— Ты сейчас настоящая, — тихо сказал он, и от его голоса у меня по коже побежали мурашки. — Почему ты никому не позволяешь увидеть себя такой? Эта вечная ледяная маска... Ты ведь другая, Цисси. И такой мне очень нравишься.

Сердце дернули и подвесили на крюк. А Джеймс раскачивал его, заставляя меня все дальше и дальше заглатывать наживку. Я смотрела на его подрагивающие улыбающиеся губы, понимая, что сейчас он меня поцелует. Кончики пальцев закололо от нетерпения. Но Джеймс неожиданно отпустил меня. Оцепенение пропало. Мы были на земле. Я вышла из кабинки, возвращаясь в обычный мир. Сириус тайком подмигнул мне, и я поняла, для чего братец все это затеял. Внимательный Сириус успел заметить мои взгляды, направленные на Поттера. Только бы он с Джеймсом не поделился своими размышлениями, потому что тогда точно наступит конец света! Никогда прежде не попадала в такую глупую ситуацию.

— Мне пора, — с сожалением произнесла я.

Сине-сиреневые сумерки сменились на темноту, над нами раскинулась бездна звездного неба. Джеймс и Сириус не умолкали ни на минуту, рассказывая мне веселые истории из своей школьной жизни. Мы шли по опустевшим улицам, пока Джеймс не остановился возле почтового ящика, вынимая из кармана слегка помятое письмо, конверт которого был обклеен множеством маленьких цветных картинок.

— Ты уверен, что марок достаточно? — поинтересовался Джеймс, повертев конверт в руках.

— Да, — немного раздраженно сказал Сириус. Тот усатый маггл все объяснил. Давай, теперь конверт нужно сунуть вот в эту щель. Надеюсь, твой подвиг оценят по достоинству, — ехидно добавил брат.

Джеймс нахмурился, но промолчал. Помедлил пару секунд, прежде чем опустить письмо, а я с трудом сдержалась, чтобы не вытянуть шею и не прочитать имя адресата. Кому Джеймс отправлял послания таким экзотичным способом? Неужели нельзя сову использовать, гораздо проще и привычнее...

Мы дошли до переулка, где Сириус остановился. До моего дома оставалась сотня метров.

— Джим, ты доведи Нарциссу до крыльца сам. Я не пойду, не хочу, чтобы меня видели.

Я тепло попрощалась с братом, и мы с Джеймсом свернули налево, замедляя шаги и растягивая момент расставания. Показались высокие стены нашего особняка. Джеймс облокотился на ограду и присвистнул:

— Да, домик у тебя что надо!

— Ему скоро триста лет будет, — усмехнулась я. — Фамильное гнездо.

— А мой папа терпеть не может родовые особняки. Он и наш перестроил, теперь там гораздо светлее и уютнее. Заходи как-нибудь в гости, моя мама потрясающе готовит, — в небрежности тона пряталась нежность по отношению к родителям.

Даже при всем желании я не могла принять приглашение. Девушке моего возраста и положения негоже ходить по гостям без сопровождения, а уж если мои узнают, что я хочу отправиться к неблагонадежным Поттерам, где непременно столкнусь с Сириусом...

Джеймс неуверенно топтался на месте, явно не зная, как попрощаться. Он кашлянул, потом протянул мне руку. Я мягко пожала её. Джеймс вдруг задержал мои пальцы в своих, и я, наверное, в сотый раз за вечер покраснела.

— До встречи в школе, Цисси, — он легко улыбнулся, а потом отпустил мои пальцы и растворился в темноте.

Я вошла в дом, молча выслушала мамину нотацию по поводу позднего возвращения. Мне было все равно. Внутри играла музыка. Я влетела в свою комнату и распахнула окно — хотелось впустить в помещение побольше воздуха. Голова кружилась от бешеного, неведомого раньше счастья. И я точно знала, что со мной происходит. То, о чем я читала в романах, то, во что я совсем не верила, считая глупым и нелепым. Романы не врали. Горящие щеки, слабость в коленках, бабочки в животе и сердце, ломающее ребра — все оказалось правдой. Только как будто происходило не со мной, я не должна уподобляться АндроМеди, да и вообще все эти пылающие чувства не моё, так странно, но так сладко, так невозможно тревожно и весело в груди...

— Джеймс... — произнесла я в ночную тишину.

Тишина не ответила, но память услужливо подсунула старые картинки.

— Поттер, если тебя не затруднит, ты можешь позвать сюда Сириуса, — я стою у входа в гриффиндорскую гостиную.

— А что мне за это будет, мисс Блэк? — он, четырнадцатилетний, нагло улыбается и щурит карие глаза.

— Моя благодарность, — сухо отвечаю я. — Так позовешь или мне попросить кого-нибудь другого?

Джеймс усмехается и делает шаг к портрету. Мимо проходят три гриффиндорки — блондинка, брюнетка и рыжая. Джеймс провожает их задумчивым взглядом. Потом хватает за локоть какого-то первокурсника.

— Сириуса Блэка знаешь? Иди и приведи его из гостиной. Только быстро, одна нога здесь, другая там. Понял?

Мальчишка восхищенно и немного испуганно смотрит на Поттера, активно кивая. А Джеймс, явно забыв про меня, бросился догонять однокурсниц.

Сириуса я так и не дождалась — видно, первокурсник его не нашел. Я злилась на Поттера, который не соизволил исполнить мою маленькую просьбу. Его что, совсем ничему дома не научили? Или он на Гриффиндоре растерял все манеры? Вот уж точно говорят, что все гриффиндорцы — остолопы. Не считая Сириуса, конечно...

Уже тогда у Джеймса была потрясающая улыбка. Но я слишком злилась и слишком много воображала, чтобы это оценить. Я попыталась уснуть, но мысли снова возвращали меня к Поттеру и к нашему разговору на колесе обозрения. Я всю ночь ворочалась, сминая льняные простыни. Сон пришел только с рассветом. И в этом сне ко мне пришло осознание случившегося.

Кажется, я по уши влюбилась в Джеймса Поттера.