Вслед за белым китом (джен)

Воздушные суда одно за другим отрывались от мачт и, разрезая носом слоистые облака, отплывали в дальние странствия. Если кто-то из экипажа отчалившего брига или фрегата в то утро провожал взглядом медленно удаляющийся за горизонт Скайбург, то видел, как порт утопает в золоте рассветных лучей, лёгших на кучевые облака, обнимающие город.

В порту всегда было многолюдно и шумно. Толпы рабочих, грузящих в трюмы уголь и дерево, крикливые матросы, вернувшиеся с рейда, топот ног, смех и ругань. Это место было словно живое, словно единый организм, каждая часть которого действовала по особому распорядку. Но никогда здесь не было душно или жарко — на верхних этажах Скайбурга царила прохлада, к которой давно привыкли все небесные граждане.

Луиза Адрианна Миллер, единственная дочь почившего Бернарда Миллера, владельца крупного торгового флота, окинула взглядом порт, чувствуя шеей свежий ветерок. Ей казалось, будто этот ветерок ласкает шпангоуты аэростатов, прочными стальными канатами прикреплённых к судам, которым суждено улететь прочь в небесный океан. Нельзя было передать чувство, которое испытываешь, глядя на порт и осознавая, что большинство из этих кораблей принадлежат тебе, и Луиза даже не искала средств, чтобы облечь эти чувства в слова. Она смотрела на фрегат «Виктория», парящий у причала по правую руку от неё, и ждала.

Будучи капитаном, Луиза уже должна была быть на борту, раздавая указания, ведь через полчаса и ни минутой позже их флот должен выходить из порта, но важнейшее дело заставило передать эти хлопоты первому помощнику, а самой спуститься обратно.

Ожидая, она любовалась быстроходной красавицей, которую ещё давно избрала своим личным судном. Этот фрегат был любим её отцом и именно с него началась её страсть к полётам. И если бы Луизе пришлось выбирать: отдать весь флот или только этот корабль, она не задумываясь пожертвовала бы всем ради «Виктории».

С платформы, на которой стояла, Луиза увидела автомобиль, направляющийся к причалу. Как только рёв парового двигателя затих, она поспешила спуститься навстречу женщине, сидевшей за рулём.

Анна Кэррингтон, дипломированная юристка и дочь простого шахтёра, открыла дверь и вылезла из машины, поправив несколько светлых прядей, упавших на лоб.

На ней был лёгкий дорожный наряд: свободная светлая блуза, зауженные брюки с напуском и её любимые подтяжки. Растрёпанные волосы всё не хотели ложиться в причёску, и эта лёгкая небрежность придавала Анне особой притягательности, ей самой неведомой. Где-то внутри Луиза чувствовала нечто сродни радости от того, что может видеть эту женщину такой — торопливой и забывшей прихватить одну из своих чудесных шляпок.

Луиза чуть склонилась в приветствии, тронув свой цилиндр, на который когда-то надела очки-гогглы, с тех пор так и лежащие поверх полей.

— Доброе утро, Анна.

— Вы, — впрочем, как всегда, — даже не потрудились разбудить меня, — вместо положенных церемоний проговорила та, скрестив руки на груди.

Луиза кинула взгляд на подвеску с массивным изумрудом, которая замечательно подходила под цвет глаз Анны, и заметила:

— Вижу, вам понравился мой подарок?

— Ах... Это... — Анна дотронулась до украшения, задумавшись, но ту же продолжила. — Он замечательный, но нельзя же просто бросить его на тумбочке и сбежать к своим кораблям. Особенно после всего, что было вчера ночью.

Луиза, натянувшая было благостную улыбку, тут же стала привычно серьёзной.

— Не хотелось будить вас в такую рань. Мне пришлось уйти, когда ещё было темно.

— Ничего страшного. Мы и так видимся очень редко. Мне хотелось хотя бы подвезти вас до порта, — Анна погладила капот машины.

— Вы же знаете, как я не люблю наземный транспорт, — скривилась Луиза, но тут же снова взяла себя в руки.

— И сколько я не увижу вас в этот раз? — вздохнула Анна.

— Пару дней, которые не стоят ваших волнений.

— Вы все время твердите, что хотите отправиться в долгое путешествие. По-моему, мои волнения не беспочвенны.

— Я сообщу, если будет планироваться действительно дальний рейд.

— Уж надеюсь, — нахмурилась Анна.

Тихонько вздохнув, она вгляделась в облака за плечом Луизы, зябко обняв себя за плечи.

— Я понимаю, как все это дорого для вас... — проговорила она. — Но мне тяжело, когда мы не видимся неделями.

— Чего бы вам хотелось? — спросила Луиза.

— Я боюсь, это прозвучит слишком грубо...

— Ничего страшного.

— Я хочу, чтобы вы бросили все это хотя бы на месяц, оставив себе в распоряжение, скажем, лишь тот маленький кораблик...

— Это бриг, — машинально поправила Луиза, посмотрев в сторону небольшого судна с прямым носом.

— ...И взяли меня с собой в одно из своих путешествий. Но стараюсь держать подобные мысли при себе, потому что это эгоистично. В конце концов, я знала, на что шла, полюбив воздухоплавательницу.

Они замолчали. Несколько мгновений слышался лишь шум порта и скрип флюгеров. А потом Луиза нежно взяла руку Анны в свои и проговорила:

— Не беспокойтесь. Пока у меня есть, ради чего возвращаться, я не потеряюсь в небесном океане. Обещаю.

Послышалось несколько ударов в корабельный колокол.

— Капитан, мы отчаливаем! — донеслось с палубы «Виктории».

— И я с вами! — ответила Луиза.

Поцеловав Анне руку, она шепнула короткое «до встречи» и быстро поднялась по трапу, который начали убирать сразу же, как подошва её ботинок коснулась палубы.

Нос аэростата уже давно вышел из стыковочного гнезда, и судно мягко вело прочь из порта. Раздавая указания штурману и матросам, Луиза уже не смотрела назад, взор её был устремлён в море облаков, простирающееся до горизонта. Анне казалось, будто золотые волны подхватили «Викторию» и понесли вдаль — в рассветных лучах корабль встал на курс и поплыл по небу.

Небу, которое заполнили суда торгового флота Миллеров, отправляющиеся на восток.

Если бы в то утро Луиза обернулась на медленно удаляющуюся от борта пристань, она бы увидела провожающий ее взгляд зелёных глаз, полный надежды и странной печали.

Анна смотрела вдаль, пока люди на палубе «Виктории» не превратились в миниатюрные фигурки, а потом, когда корабль исчез из виду, словно растворившись в утреней дымке, села за руль своего авто.

Дав огня на котлы, она завела паровой двигатель, и машина повезла её по дороге через порт, а затем по ухоженным улочкам Скайбурга в сторону дома, мимо зданий со шпилями и ажурных оград.

Чем дальше отходила «Виктория», тем лучший с палубы открывался вид на то, как город, окутанный облаками, уходит вниз на сотни этажей. Торжеством человеческого разума, монументальным сооружением и победой над силами тяготения — вот, чем был Скайбург, тянущийся островерхими крышами к солнцу.

Он начинал строиться на заре воздухоплавания, когда разочарованные моряки возвращались из плаваний, не найдя новой земли. И когда, осмотревшись вокруг, человек понял, как тесен и мал мир земной, не способный вместить всё созданное его мыслью.

Раздав указания команде, Луиза спустилась к машинному отделению, минуя рангоутную и оружейные палубы. Дверь в кабинет главного инженера была приоткрыта, и можно было входить не стучась — этот условный знак предназначался только для капитана, по традиции пришедшей поинтересоваться, над чем работает самый светлый ум «Виктории».

Цубаса Годо выскочил перед Луизой как черт из табакерки, заслоняя собой рабочий стол, на котором лежал металлический короб. Рассмотреть диковинку удалось смутно, потому что мужчина уже стянул на лоб защитные очки и вертел в руках здоровенный гаечный ключ, приветствуя капитана бодрым рапортом о состоянии двигателя.

Луиза оставила попытки подсмотреть, над чем он работает — если Годо не хочет показывать незаконченное изобретение, тут уж и черт грозовой его не заставит. Только вот обычно подобная скрытность предвещала эксперименты на грани здравого смысла, и по шальной улыбке на бледном лице было понятно, что сейчас именно такой случай, поэтому капитану хотелось бы знать, чем на этот раз себя и случайных зевак попытается покалечить их главный инженер. Но оставалось только ждать, пока он гордо явит команде своё новое детище. Останавливать Годо было бессмысленно, да и не нужно — намеренно он никогда не навредит «Виктории» и экипажу, а за случайными убытками его можно спустить на берег. Луиза это знала, разрешая ему все, так что инженер скорее от застенчивости, свойственной многим творцам, прятал от неё рабочий стол, и ничего более.

— Изобретаешь? — все же спросила она.

— О да, это будет нечто! — Годо нарисовал в воздухе какую-то фигуру и бросил инструмент на стол, отряхнув руки. — Думаю, эта штука будет полезна охранным бригам, испытаем на них. Когда закончу первый прототип, — он накинул на стол ткань, окончательно скрывая от чужих глаз металлическую диковинку.

Подойдя к иллюминатору, Луиза наблюдала, как плывут облака за бортом. Ей хотелось хотя бы на время полёта оставить в голове только такие же невесомые мысли.

Годо чем-то громыхнул за спиной, заставив обернуться через плечо.

— Чего так надулись, капитан? — усмехнулся он.

— Вас забыли спросить, господин инженер, — вздохнула Луиза, уперев руки в бока.

— С тех пор, как сошлись с этой мисс Кэррингтон, вы сама не своя! — Годо встал рядом, тоже уставившись в иллюминатор. Сложив руки на груди, он склонил голову чуть влево, любуясь пробегающими за стеклом барашками.

Будь это кто-то другой, он бы тут же отправился драить палубу не взирая на статус и звание. Но благо воздухоплавателям незачем было заниматься этим столь часто — в отличие от моря, небо не разъедало древесину солью.

Да и Годо был другом, а не просто сослуживцем — сколько раз они летали вместе ещё под командованием господина Миллера, не сосчитать.

— Она хочет познакомить меня с родителями, — нахмурившись, выдавила из себя Луиза.

— Мда уж, беда, — усмехнулся Годо.

— Я не бегу от ответственности.

— Как я могу в вас сомневаться!

— Здесь все гораздо сложнее, — Луиза развернулась, посмотрела на вечно застывшую на лице инженера лукавую усмешку и пошла к двери.

Годо двинулся следом.

— Вы, капитан, — сказал он, прикрыв за собой дверь, — были спокойней до встречи с мисс Кэррингтон. Я озабочен.

— И что я должна тут ответить? Разберусь. Сменим тему. Давай, мой старший помощник, как прошла погрузка?

Поднявшись на гондек, где размещались орудия, они остановились, наблюдая за юнгами, расставляющими столы и стулья — помимо размещения артиллерии эта палуба служила местом приёма пищи.

— Все прошло как по маслу, — начал Годо, глядя на Луизу сверху вниз. Разница в росте у них была существенной, и порой они комично смотрелись вместе, но никто никогда не забывал, кто на самом деле старше по званию. — Барки под завязку набиты углем и деревом, накладные я передал вам в каюту. В трюм доставлены запасные баллоны с газом, оборудование в машинном и на юте я проверил лично. Расписание вахт составил, принесу утвердить позже вместе с полным отчётом... Метеорологи обещают хорошую погоду, за бортом спокойно.

Поднявшись ещё выше и миновав опердек, они вышли на рангоутную палубу. Здесь слышалось едва заметное гудение механизмов, приводящих паруса в движение. Лениво переговаривались инженеры и помощники парусного мастера, следящие за тем, чтобы оборудование работало исправно.

На этой палубе всегда царило спокойствие, и в тишине скрипели подвижные конструкции, приводящие в движение паруса, которые ловили каждое дуновение ветра.

По обоим бортам подобно пушкам выставленные в рангоутные порты, они регулировали устойчивость и подвижность судна, позволяя совершать манёвры. «Виктория» была будто окрылена ими, как изящная гордая птица.

Обслуживание этой палубы требовало особой концентрации, именно поэтому нынешний парусный мастер установил здесь атмосферу спокойствия — в суете, по его словам, есть риск уронить судно в океан.

Годо пытался позаимствовать такой подход, но в машинном всегда служили люди с безуминкой в глазах — может быть, только так и должны выглядеть люди, следящие за тем, чтобы огромная паровая махина, зовущаяся двигателем, не взорвалась к чертовой матери.

— Капитан, разрешите полюбопытствовать ещё кое о чём, — попросил инженер, когда они поднимались на верхнюю палубу.

— Если вам все ещё неймётся по поводу моей личной жизни, то не разрешаю, — сказала Луиза.

Когда они вышли на воздух, стало возможным вновь увидеть корабли, сопровождавшие «Викторию». Дружной флотилией суда торговой компании Миллеров двигались среди облаков, покоряя небесное пространство между Скайбургом и парящими островами Йедзо — страной драконов и специй.

За «Викторией» величаво шли громоздкие барки, охраняемые мелкими юркими бригами, окружившими строй. Это была лишь малая часть судов, доставшихся Луизе от отца.

— Я хотел узнать, как там старик Мерсер, — сказал Годо.

Луиза удивлённо взглянула на друга:

— Ты осведомлен не хуже меня, — уперев руки в бока, она подошла к фальшборту, разглядывая корабли.

После смерти Бернарда Миллера все его имущество отошло Луизе как единственной наследнице. Какую-то часть своих активов он завещал благотворительным фондам, что-то забрало государство, но по сути его дочь стала единолично владеть всем нажитым за долгие годы.

И тогда же Виктор Мерсер, двоюродный дядя Луизы, стал претендовать на долю в наследстве — а именно на флот. Непонятно, на что рассчитывая, ведь при жизни старшего Миллера у них были прохладные, если не сказать враждебные отношения. Теперь дядюшка пытался затаскать Луизу по судам, убеждая всех вокруг, что именно ему должно достаться дело всей жизни своего заклятого врага. Луизу он считал просто соплячкой, недостойной владеть хотя бы одним судном, о чем сообщил прямо в лицо в их последнюю встречу. Но для других изображал скорбь по дорогому брату, внезапно покинувшему этот мир.

— Просто я подумал, раз вы с ним родственники... — проговорил Годо. — Может быть, вы догадываетесь, что он задумал?

— Увы, но мы не устраиваем каждую неделю семейный ужин, делясь планами на жизнь, — ответила Луиза.

Она вгляделась в бесконечную бездну облаков под ними. Казалось, что тот, кто упадёт в неё, приземлится на мягкую перину или застынет в парящей дымке между небом и землёй. На деле же просто исчезнет без следа.

Те, кто нёс вахту на открытой палубе, пристёгивались страховкой, крепкой пуповиной связывающей воздухоплавателя с родным кораблём. Но капитан и старшие офицеры иногда позволяли себе безрассудно прогуляться от носа до кормы, не используя меры предосторожности. Когда погода выдавалась спокойной, быстрее было пройтись именно так, если дело срочное.

— Вы читали последние газеты, капитан?

— Что там?

— Виктор Мерсер организовывает благотворительный фонд для детей-сирот! Не слишком типично для него.

— Отмывает деньги, — сказала как припечатала Луиза. Мерсер слыл не самым честным предпринимателем и о его махинациях знало все скайбургское общество. Но за неимением прямых улик его не могли засадить в тюрьму — этот наглец всегда знал, как выйти сухим из воды.

— Да, но для чего? — взмахнул руками Годо.

— Чтобы приумножить своё богатство, заработанное обманом и манипуляциями?

— Именно в то время, когда объявил вам войну? — инженер опёрся на фальшборт, тоже вглядевшись в суда, идущие рядом. — У меня плохое предчувствие, — проговорил он рассеянно.

— Ты думаешь об этом даже больше меня, — хмыкнула Луиза. — Лучше отвлекись. И взгляни на кита впереди.

Кит плыл им навстречу. Огромный, белый, величавый, он двигал плавниками, разрезая небесную гладь, и держался так, будто не замечал присутствие человечьих судёнышек, которые, — даже здоровенные барки, — были вполовину меньше него. Он мог бы смахнуть их всех ударом хвоста, но лишь флегматично скользил по облакам, собираясь пройти мимо. Рядом шёл совсем маленький по сравнению с огромным брюхом куттер — небольшой кораблик, использующийся как правило для сопровождения и посыльной службы. На оболочке аэростата этого корабля красовался герб зоологической службы. Такие куттеры сопутствовали каждому киту, чей путь миграции пролегал рядом с воздушным пространством Скайбурга.

Киты как правило не обращали внимания на людей и, как кто-то однажды предположил, даже не подозревали об их существовании. Но с последним Луиза была не согласна — однажды, когда «Виктория» проходила достаточно близко, капитану отчётливо виделось, как кит провожает их судно взглядом.

Сами по себе эти гиганты никому не причиняли вреда. Но став жертвой хищных чёрных скатов, летающих стаями, могли заразиться бешенством, заставляющим нападать на людские поселения. Это, кстати говоря, было ещё одним доводом в пользу того, что киты всё-таки подозревали о присутствии человека.

Куттеры, выделенные для опеки над парящими гигантами, следили за тем, чтобы китов никто не трогал — ни скаты, ни люди. Одно время будучи источником топлива и мяса, эти добряки совсем не умели давать отпор, из-за чего сейчас почти находились на грани исчезновения. Но в настоящее время китобойный промысел был запрещён и жестоко карался.

С борта «Виктории» куттер уже приветствовали сигнальными флажками. Встретить в рейде кита считалось добрым знаком.

Когда белый гигант проплыл мимо и последний раз взмахнул хвостом за кормой, радостное возбуждение, витавшее на палубе, сменилось привычной рабочей атмосферой и каждый из воздухоплавателей вернулся на пост. Им предстояло одолеть еще много сотен миль пути до парящих островов Йедзо и порта Гуань-Си.

Однажды кто-то задался вопросом, как способны эти гигантские существа, большие белые киты, парить в воздухе так, будто ничего не весят? Этот вопрос был одним из шажков на пути к открытию эфира — неподвластной человеку материи, заполнявшей все вокруг, в которой и плавали киты, будто столь похожие на них косатки и дельфины в водах океана. Именно благодаря эфиру парили острова, именно он облегчал полёт для воздушных судов. И задерживал — а может быть, и создавал — тепло в нескольких километрах над землёй, где смогли поселиться люди, построив Скайбург, а потом поняли, что в других местах верхушки гор покрываются льдом на той высоте, где в городе-башне цветёт жизнь.

Чем был эфир? С трудом, но его можно было измерить, и закономерности, по которой он распространяется, люди пока не открыли.

Закончив обход и поднявшись в офицерский салон, который находился в кормовой надстройке «Виктории», Луиза встала перед большим панорамным окном. Ей было видно, как дрожит гладь облачного океана и как перистая дымка цепляет барки и бриги за борта, поднимаясь, будто плеск волны.

Прозвенел корабельный колокол возвещая смену вахты. Луиза еле заметно поморщилась, потирая виски. Во время обострения мигреней, которые мучили капитана с детства, слух становился таким чувствительным, что даже топот ног по лестнице, доносящийся из приоткрытой двери, приносил дискомфорт. По лестнице поднимались матросы, чтобы сменить товарищей, обслуживающих подачу газа — оборудование и баллоны, от которых в оболочку аэростата тянулись две толстые трубы, удобнее было размещать на самом высоком этаже кормовой надстройки.

Судном «Виктория» по большей части называлась по традиции, ведь раньше корпуса летающих кораблей строились на одних верфях с теми, которые отправлялись в море. По сути фрегат, как и подобные ему аппараты, был дирижаблем, где корпус выступал гондолой. И подобное решение на заре воздухоплавания изменило все, ведь удалённость гондолы от оболочки делала конструкцию невероятно устойчивой. Что позволило летающим судам обойти неуправляемые классические дирижабли и занять первенство среди всего воздушного транспорта.

Укрепила эту позицию и необходимость контактировать с соседями. Перед морскими судами преимущество воздушных было в скорости: лететь от Скайбурга до той же Йедзо несравнимо быстрей, чем вплавь огибать материк. Да и добраться хотя бы без воздушного шара до восточной страны, целиком расположенной на парящих островах, попросту невозможно.

По сравнению с тяжёлыми самолётами, проекты которых пылились в шкафах у инженеров, воздушные корабли были несравнимо дешевле. На маленьком материке, на котором ютилось все их человечество, было не так много железа и прочей руды, поэтому решено было производить деревянные корпуса. Первое время процесс ещё больше удешевило и упростило производство корпусов на одних верфях с морскими судами.

Но потом воздухоплавание стало развиваться независимо.

Луиза продолжала смотреть на облака. Порой очень хотелось нырнуть в этот небесный океан, отрастить крылья и летать как птица.

Но по сути она и так смогла этому научиться — гений человеческой мысли позволил это каждому. И у Луизы на самом деле уже были крылья — из жёсткой парусины, надуваемой ветром.

* * *

Утопающий в облачной дымке остров Гуань-Си стал виден с борта на третий день путешествия, когда корабельный колокол пробил первую обрезанную вахту.

Можно было сказать, что на верхней палубе царила расслабленная атмосфера — на носу корабля матросы по традиции напевали торжественную шанти в честь прибытия к небесному пространству Йедзо. Луизе тоже передалось настроение сослуживцев, и она, как сотни раз до этого, прильнула к подзорной трубе, высматривая в порту судна с диковинными парусами и аэростатами, похожими на бумажные фонарики. Закончив рассматривать иероглифы на бортах кораблей, она сперва направила взор на дома с загнутыми вверх крышами из глазурованной черепицы, которые с палубы «Виктории» казались нарисованными акварелью. Потом капитан поймала в окуляр воздушных змеев, привязанных к мачтам и сигнальным аэростатам. Многие из этих змеев были похожи на драконов.

— Замечательный вид, а, капитан? — сказал штурман, стоящий за правым плечом.

— Как всегда чудесный, мистер Дженкинс, — согласилась Луиза, передавая ему трубу.

— Я уже послал за лоцманом, скоро нас должны встретить.

Капитан кивнула. Погруженная глубоко в себя она спросила:

— Скажите, вы ведь служите на кораблях ещё с тех времён, когда плавали за Архипелаг?

— Так точно, мэм. Я был моряком будучи совсем юнцом. А потом нанялся на «Викторию».

— За все эти годы службы моему отцу... Вы когда-нибудь видели дракона?

Штурман усмехнулся по-доброму и тоже вгляделся в воздушных змеев вдалеке.

— Нет, капитан. Никогда, — он погладил бороду, глядя на облака, подсвеченные солнцем.

Через некоторое время стало видно, как от множества кораблей, собравшихся в порту, отделился один бот. Ярко-красный аэростат с гербом Гуань-Си — это было лоцманское судно, отправленное навстречу «Виктории». Вскоре за одним ботом показались и другие.

— Сбросить гайдропы! — командовал штурман. — Держаться подветренной стороны!

Когда тяжёлые стальные канаты, свисающие с борта, перехватили матросы с лоцманских кораблей, то закрепили их на лебёдках и повели «Викторию» в порт. То же самое проделали с барками.

Порт встретил их гайдропами, сброшенными с верхушек причальных мачт. Матросы на ботах соединили их с канатами, за которые привели суда, и уже другие лебёдки подтянули прибывшие корабли флота Миллеров в стыковочные гнезда.

Потом к причалу подогнали трап.

— До меня дошли сведения, что в прошлый раз какой-то наш матрос буянил в порту? — сказала Луиза, подписывая лоцманскую квитанцию.

И как только штурман попытался ответить, добавила:

— Заверьте меня, мистер Дженкинс, что этого больше не повторится.

— Так точно, капитан!

Луиза кивнула лоцману, тот пожелал команде «Виктории» удачи. Вместе со штурманом шагая по причалу, капитан продолжила:

— Однако того буяна... Кита Бейкера, если не ошибаюсь? Прошу не оставлять без надзора.

— Я удивлён, как вы вообще не списали его на берег, — заметил мистер Дженкинс, поправляя треуголку, из-под которой виднелись тронутые сединой бакенбарды.

— Он способный парень по вашим словам. Не хотелось бы терять столь ценный кадр из-за одной глупой выходки, — Луиза прищурилась, увидев в конце причала делегацию, явно отправленную им навстречу. Обернулась — позади их уже догонял Годо. — Так вот, о чем я... Сами, понимаете, мистер Дженкинс, все мы иногда совершаем глупости. Особенно будучи юными.

— А он ведь ненамного старше вас, капитан, — улыбнулся штурман. — Неужели ваша пора безрассудств прошла так рано? Сколько вас помню, у вашего отца с вами не было хлопот.

— Наше желание совершать безрассудные поступки обратно пропорционально доле ответственности на нас наложенной, мистер Дженкинс. Я ведь всё-таки была наследницей адмирала торгового флота.

— А сейчас и сами адмирал, между прочим! — воскликнул нагнавший их Годо. — Что вы обсуждаете?

— А мне кажется, что просто ваше время совершать безрассудности ещё не пришло, — сказал штурман.

— Да что вы говорите, мистер Дженкинс? — засмеялся инженер. — Вы просто не бывали с капитаном на торговых переговорах.

Делегация, отправленная им навстречу, состояла из трёх человек. Статный мужчина, облаченный в традиционный ханьфу, вёл с собой секретаря и слугу.

— Добро пожаловать в Гуань-Си, — сказал он, приветствуя западных гостей поклоном. — Меня зовут Чжан Вэй. Я племянник господина Вана. К сожалению, он не смог встретить вас лично и отправил меня на помощь.

Луиза вместе с товарищами поклонилась в ответ.

— Рады знакомству, господин Чжан Вэй.

— Я проведу вас в апартаменты. Надеюсь, у нас вам будет комфортно. Кстати говоря, господин Цубаса, — обратился он к Годо, — по просьбе дядюшки я справился о вас в почтовой службе. На ваше имя там должно быть письмо.

— Это наверняка от моей семьи! — оживился инженер. — В прошлом письме я говорил им, что собираюсь сюда. Спасибо, Чжан Вэй!

Как обычно гостям выделили номера в лучшем отеле города под названием "Нефритовый кит", принадлежащем господину Вану. Сам же хозяин назначил встречу через несколько часов, так что у воздухоплавателей было время отдохнуть от путешествия. С господином Ваном вел дела ещё старший Миллер. Помимо отеля в его владении находились также несколько кораблей и ряд предприятий. Он вложил много сил в развитие порта и именно через него на запад шли крупные поставки чая, специй и других товаров.

Но главное — он владел крупными месторождениями газа, содержащего гелий. Этот газ потом переправлялся в Скайбург, где гелий очищали и делали пригодным для использования в аэростатах.

Ван не был простым торговцем, на нем по сути держалось благополучие Гуань-Си, он был одним из тех, чьи действия сильно влияли на экономику Йедзо в целом. Имея в руках такую силу старик, впрочем, осознавал ответственность и производил впечатление мудрого человека — по крайней мере в последнюю встречу он показался Луизе таковым.

Капитан получила в распоряжение большую светлую комнату на верхнем этаже отеля — отсюда было видно весь порт. Она останавливалась здесь каждый раз, когда прилетала с отцом, и господин Ван всегда бронировал эти апартаменты для Луизы, когда становилось известно, что флот Миллеров отправлялся в Гуань-Си. В «Нефритовом ките» как правило останавливались гости с запада, поэтому здесь было создано всё для их комфорта. И хоть в интерьере номера, предоставленном Луизе, было много традиционных йедзойских элементов, обстановка все же была привычна скайбургсокму глазу: бамбуковые коврики соседствовали с барочными креслами тёмного дерева и латунными канделябрами. Из большого панорамного стекла можно было разглядеть воздушных змеев.

Немало времени Луизе потребовалось, чтобы дождаться, пока наполнится огромная роскошная ванна. Благо Гуань-Си был передовым городом — почти в каждом доме тут был водопровод.

Глядя, как из латунного крана пенясь льётся вода, Луиза пыталась расслабить затёкшие плечи, откинувшись на подголовник. Однако горячая ванна не помогала отдохнуть — у капитана вновь разыгралась мигрень.

Веки отяжелели и закрылись сами собой. Ей казалось, будто череп залит раскаленным металлом.

Тело зудело — горели те места, где прошлой ночью мягкие тёплые руки касались с любовью и желанием.

Луиза не понимала, почему именно ей было плохо и почему воспоминания, которые должны дарить радость, рождают чувство вины из-за того, что никакой радости не было.

Открыв глаза ровно в тот момент, когда отяжелевшая голова готова была опуститься в воду, капитан вылезла из ванны. Вода с волос и обнажённого тела катилась на бамбуковый пол, когда Луиза подошла к полке с полотенцами. Потом, закутавшись в халат, она вышла из ванной комнаты и повалилась на кровать.

Казалось, она прилегла лишь на мгновение, но проснулась от стука в дверь.

По всей видимости, Годо пришёл к ней, не дождавшись в вестибюле, откуда они должны были пойти на чаепитие к господину Вану.

— Капитан, вы здесь? — послышалось из-за двери.

Луиза с трудом разлепила глаза, слегка поморщившись, и, оторвав голову от матраса, чётко сказала:

— Дай мне пару минут!

Немалой сосредоточенности потребовалось, чтобы одеться — мигрень высасывала все силы. Но Луиза быстро, одна за одной, застегнула все пуговицы сначала на рубашке, потом на жилете, а затем и на пиджаке.

Выходя она пристроила на голове цилиндр и даже не остановилась поприветствовать Годо, лишь жестом попросив идти следом.

— К чему такая спешка, капитан? — поспешил удостовериться инженер.

Луиза, только сейчас смекнувшая достать часы, сверила время и поняла, что им не обязательно торопиться, чтобы успеть на встречу. Почему-то сначала ей показалось, будто она безнадёжно всё проспала.

— Пожалуй, ни к чему, — согласилась Луиза.

Размеренным шагом они принялись спускаться по лестнице, украшенной резными головами драконов. Под подошвами приятно пружинил мягкий ковёр, вытканный, несомненно, местными мастерами — в орнаменте угадывался стиль ремесленников Гуань-Си.

— Вы пропустили ужин... — проговорил Годо. Обычно по приезде они вместе ели в ресторане, расположенном тут же в отеле.

— Заработалась, — ответила Луиза.

— Вам нужно больше времени уделять отдыху, — поморщился Годо.

— Обязательно приму к сведению.

Когда ковёр сменился мозаикой вестибюля, Луиза бросила взгляд на стену, украшенную нефритовым панно. Это панно изображало кита, будто подтверждая название отеля.

В этот час здесь практически никого не было — лишь заселялся какой-то господин в западной одежде, и носильщик толкал к лифту тележку с чемоданами.

Инженер и капитан без промедления проследовали к двери, ведущий в сад.

Сейчас он целиком был зарезервирован специально для их встречи с господином Ваном, и охранники у входа вежливо отваживали гостей, желающих там прогуляться.

Луизе казалось, что это было излишним — сад был большим, в нём помещалось несколько беседок с загнутыми наверх крышами, и наверняка нашлось бы множество укромных мест для беседы. Но раз хозяин «Нефритового кита» хотел подобного уединения, то имел на него полное право.

По деревянным дорожкам они прошли в любимый уголок господина Вана — в сад камней, где росли низкорослые бонсай.

Луиза каждый раз ступала с опаской по мелкой гальке, разлинованной ровными бороздками — по саду камней можно было пройтись и по мосткам, не разрушая рисунок, но господин Ван любил принимать гостей именно в том месте, где мостков не было.

Деревьев здесь, что и характерно для сада камней, тоже было немного — когда растительность расступалась, над головой становилось видно небо и облака, окружающие отель. Это место находилось почти рядом с краем террасы, на которой находились постройки — Гуань-Си имел холмистый ландшафт, и почти все здания стояли здесь на подобных выступах, естественного или искусственного происхождения, ступенями уходящими выше и выше.

В саду уже стоял низкий деревянный столик для чаепитий, за которым ожидал хозяин этого места. Старик с длинными седыми волосами, одетый в роскошно расшитый ханьфу, он разговаривал с Чжан Вэем, держащим в руках поднос.

Когда гости приблизились, молодой человек поклонился, а потом поставил поднос с чайными принадлежностями на столик.

Господин Ван поднялся и, хоть и представлял из себя совсем согбенного старца, казался больше, чем он есть.

— Добрый вечер, капитан Миллер. Господин Цубаса, — поклонился он, проговорив приветствие своим хриплым голосом. — Рад видеть вас снова в Гуань-Си. И еще радостнее становлюсь от того, что могу дать вам достойное место для отдыха.

— Добрый вечер, господин Ван, — поприветствовала Луиза. — Не передать словами, как благодарны вам офицеры «Виктории» за возможность гостить в этом отеле.

— О да, — подтвердил Годо. — «Нефритовый кит» просто замечательное место!

— Что ж, я рад, — улыбнулся старик. — Чжан Вэй, мой племянник... Я сегодня не мог сопровождать вас, поэтому надеюсь, он справился со своими обязанностями, — Ван посмотрел на молодого человека.

Тот учтиво улыбнулся.

— Поверьте, Чжан Вэй был достаточно обходителен, — кивнула Луиза.

— Ну и прекрасно, я знал, что на него всегда можно положиться. Чжан Вэй?

— Да, дядя?

— Не мог бы ты оставить нас гостями наедине? Порой мы обсуждаем вещи весьма конфиденциальные.

— Конечно. Дядя, капитан... Господин Цубаса, — он снова поклонился, теперь уже прощаясь, и ушёл в сад, разрушая подошвами обуви узор на разлинованной бороздками гальке.

— Позвольте пригласить вас, — улыбнулся господин Ван, указывая на столик.

Они расселись вокруг него на плоские подушечки, набитые растительным пухом. Тёплый вечерний ветерок гладил их по щекам, донося звуки ночных насекомых — где-то пел сверчок.

Господин Ван снял чайник с раскалённых углей, которые они с Чжан Вэем, по-видимому, подготовили, ожидая гостей.

— Я понимаю, что вы привыкли первым делом говорить о делах насущных, — обратился Ван к Луизе, заливая в заварник кипяток, — но окажите услугу старику. Расскажите, как ваши путешествия? Как сейчас в Скайбурге? — Он начал ополаскивать стенки заварника горячей водой, которая стекала сквозь деревянную решётку в посуду, расположенную внутри подставки. — Последние годы я редко покидаю Гуань-Си... Сами понимаете, возраст.

— На верхних этажах Скайбурга все как обычно благополучно, — сказала Луиза. — Недавно городские власти занялись реконструкцией фасада Университета Естественных Наук... На площади Согласия прошёл фестиваль изящных искусств. Говорят, много талантливых поэтов в этом году заявили о себе... — капитан говорила довольно сухо. Но господин Ван все равно внимательно слушал. Когда он начал задавать уточняющие вопросы, Луизе пришлось напрячься, чтобы её рассказ казался хоть немного интересным, но на выручку пришёл Годо — в роли рассказчика он явно был получше.

— А ещё по пути сюда мы встретили кита! — сказал инженер. — Представляете, громадина больше торговой барки! Проплыл мимо, будто нас и не существовало, но уж такой здоровенный мог бы фрегат заглотить и не поперхнуться.

— У вас говорят, что встреча с воздушным китом предвещает удачу? — уточнил господин Ван.

— Верно, эта примета пошла ещё от первых западных воздухоплавателей.

— В таком случае, — проговорил старик, разливая чай-улун, — я надеюсь, что вы сочтёте удачной нашу сделку. Но я бы хотел вернуться к вашему предыдущему рассказу. Капитан упомянула, что речь идёт о верхних этажах. А что же на нижних?

— Как обычно безрадостно, — проговорила Луиза, глядя на порхающую неподалёку бабочку. — Городскому Совету нет дела до инфраструктуры индустриальных районов. Станции для фильтрации воды работают недостаточно хорошо, чтобы обеспечить всех жителей питьем. А отходы с заводов сливаются чуть ли не на улицы... Когда я последний раз была там, меня чуть не ограбили. На улице стоял такой смрад, что у меня глаза слезились. А ведь эти люди, живущие там... Они трудятся для того, чтобы обеспечить нас деталями и топливом. Мы относимся к ним слишком несправедливо.

Годо попытался пошутить, что не стоит говорить о таком к столу, но господин Ван решил, что нет ничего страшного в таком рассказе.

— Знаете, как мы решаем проблему бедности в Гуань-Си? — спросил он. — Возможно, наш опыт помог бы скайбургским рабочим... Дело в том, что в основе нашей философии лежит смирение с тем, что не можешь изменить. Когда человек принимает то, что даровано ему судьбой, он становится счастливее. Всё-таки, каждый должен быть на своём месте, так? В этом мире правят сильнейшие и неумолимо есть те, кто рождён подчиняться.

Луиза нашла в себе силы на вежливую улыбку, а Годо как всегда спас диалог:

— О да, эта философия смирения... — чуть натянуто засмеялся он. — Я уже стал забывать наш йедзойский менталитет, прожив столько лет на чужбине... Кстати говоря, я очень рад, что сегодня получил письмо от родителей.

— Чжан Вэй всё-таки уведомил вас? Прекрасно. Должно быть, трудно сейчас быть так близко и так далеко от дома одновременно...

— Ну, периодически я прилетаю на Ямаду в отпуск... Да и мы с родителями часто пишем письма друг другу.

Луиза пригубила чай. Она пыталась вспомнить, каким господин Ван был для её отца. Но ничего не приходило на ум.

Это был третий раз, когда «Виктория» прибыла в Гуань-Си без Миллера-старшего. В первый раз господин Ван выразил Луизе свои соболезнования и устроил небольшую поминальную церемонию в местном храме. Во второй раз великодушно простил матроса Бейкера и выплатил за Луизу ущерб владельцу таверны.

Потом они наконец перешли к разговорам о делах.

— Сейчас мои рабочие готовятся нагружать ваши барки баллонами с газом, — господин Ван протянул Луизе накладную, непонятно откуда взявшуюся у него в руках. Присмотревшись, капитан заметила рядом с ним папку для документов.

— Вы удовлетворены качеством древесины, которую мы привезли? — спросила Луиза.

— Конечно. Первоклассные корабельные сосны, — довольно проговорил старик. — Я рад, что наше сотрудничество приносит столь чудные плоды. После того, как экспорт древесины с запада решено было сократить, ваш флот одним из немногих остался поставщиком столь качественного товара.

— Всё-таки это трудности временные, — заметила Луиза. — Ограничение пойдёт на пользу всем нам. Ведь в конце концов, если вырубить весь лес, то нам и останется что разбирать старые боты на новые суда.

Государство Альбион, столицей которого был Скайбург, почти целиком занимало одноимённый материк. И было единственной страной, способной похвастаться источником древесины, лучше всего подходящей для кораблестроения. Но интенсивная вырубка лесов на экспорт могла этот ценный ресурс истощить. Поэтому было принято решение ограничить торговлю древесиной на ближайшее десятилетия, пока молодые деревья, посаженные министерством экологии, следящим за состоянием лесов, не подрастут. Экспортировать за границу корабельную древесину высшего класса могли только компании, получившие соответствующее разрешение и лицензию, но даже для них сохранялись ограничения на объем перевозимого леса.

— Согласен с вами, капитан, это мудрое решение для вашего государства, — кивнул господин Ван. — Тем более, очень выгодное для меня. Дефицит на рынке пошел на пользу моему бизнесу.

Далее разговор пошел об угле. Альбион и Йедзо в плане топлива взаимозависели друг от друга: воздухоплавание обеих стран было невозможно без угля и газа. Гелиесодержащий газ поставляла Йедзо — нигде больше его месторождений не нашли. А единственные в мире разработки угля находились в горах Коррат на Альбионе. Сотрудничество и культурный обмен между этими двумя государствами просто-напросто обеспечивал их выживание в этом маленьком мире.

Допив чай и обсудив дела, капитан с инженером и старик встали из-за стола, а потом поклонились друг другу. Прогуливаясь почти по краю террасы, они шагали в сторону отеля.

Небо ещё было светлым, выцветшей бирюзой растянувшимся по горизонту. Но предсумеречное солнце клонилось все ниже, и на глазах становилось темнее — будто ночная акварельная синь расползалась по мокрой бумаге.

— Господин Ван, вы когда-нибудь видели дракона? — неожиданно спросила Луиза, вглядываясь в облака.

— Дракона? — удивился старик.

— Который охраняет остров.

— А, Нхганьлун... Наш небесный страж...

— Я иногда забываю, что он вообще существует, — усмехнулся Годо.

— Однажды мне довелось видеть его, — кивнул господин Ван.

— Для нас, людей с запада, это звучит словно легенда, хоть его существование неоспоримый факт, — сказала Луиза.

— Я тоже раньше думал, что это просто легенда, — подмигнул Годо. — А ведь в Гуань-Си даже есть целый исследовательский корпус, занимающийся Нхганьлуном!

— Как ты мог не знать? Ты ведь родом отсюда.

— Не отсюда, а с Ямады, до которого лететь два дня. У нас бывает так, что две соседние деревни не знают, что творится друг у друга, что уж говорить о подобных расстояниях, — усмехнулся инженер. — Мы просто слишком замкнуты сами в себе... Что порой нам не на пользу.

— Учитывая скрытность Нхганьлуна, — добавил господин Ван, — неудивительно, что даже наши соотечественники далеко от Гуань-Си не подозревают о его существовании. Он ведь появляется раз в несколько лет.

— А что, ты хочешь его увидеть? — спросил Годо.

— А кто бы не захотел увидеть живого дракона?

Вернувшись в отель, Луиза снова поднялась в свой номер.

Она смотрела на тёмный порт из панорамного окна.

Они принесли сюда уголь, дерево, пеньку и лекарства. А завтра полетят домой, груженные газом, чаем, специями и роскошными тканями.

Луиза уже прикидывала в уме, какие подарки выбрать для Анны. Нужно было сделать это завтра с утра, потому что позже не будет времени — уже к обеду нужно быть в порту и проконтролировать погрузку всех этих роскошных вещей, которые «Виктория» унесёт с собой в Скайбург. Уже к вечеру им должно будет отплыть.

Мысли об этом прервал лаконичный, но настойчивый стук в дверь.

* * *

В то время, как портовый город Гуань-Си был окутан сумерками, Скайбург встречал очередное утро, заливавшее город светом.

Анна Кэррингтон поднялась очень рано. Ей можно было поваляться подольше, но привычка, оставшаяся от жизни в деревне, была неискоренима.

Она тихо вздохнула, посмотрев на пустующую половину кровати, и, потянувшись, встала. Взбодрив себя, девушка принялась за утренние умывания и процедуры, и какое-то время просидела за туалетным столиком, нанося и на без того нежную кожу лица различные мази, источающие цветочный аромат.

Переместившись на кухню, она с неудовольствием обнаружила, что у них кончились тосты и яйца, поэтому на скорую руку сделала бутерброд. Который был съеден за просмотром рабочих бумаг.

Правда, не совсем аккуратно, ведь вишнёвый джем капнул на ажурную ночнушку.

Посмотрев на часы, Анна решила, что вполне успевает сделать завтрак получше, и, кинув ночнушку в корзину для стирки, переоделась в рубашку и брюки, чтобы сходить на рынок.

В их квартире практически не было прислуги — ни горничной, ни лакеев. Но единственной, от кого Луиза не смогла отказаться, была прачка, которой платили приличное жалование. И эта старушка, приходившая к ним раз в неделю, была в своём деле хороша, отстирывая порой невозможные пятна, так что за испачканную в джем вещь можно было быть спокойной. Иногда Анна даже в шутку подозревала, что прачка подменяет их вещи на новые.

Через час девушка уже наслаждалась полноценным завтраком. Готовить тоже приходилось самостоятельно, но для Анны это никогда не было проблемой. Вообще, подобный образ жизни для людей их с Луизой положения казался в Скайбурге нонсенсом, но Анна даже не сразу узнала про это, потому что до жизни в городе и так никогда не имела слуг. И очень ценила их прачку, ведь не могла представить, когда бы они с Луизой нашли время для стирки с их вечной работой.

От осознания того, что до возвращения возлюбленной осталось ещё полтора дня, Анна тяжело вздохнула. Ей не нравилось, как они расстались.

То, что Луиза уезжала ни свет ни заря было привычным делом. Анна, считавшая себя жаворонком, уже перестала удивляться тому, что нашлась пташка пораньше неё. Да и не ссорились они, но почему-то от Луизы тем утром повеяло холодом.

Анна думала о том, могла ли причина крыться в ночи накануне командировки. Тогда они впервые за время их отношений занялись любовью. Анна давно хотела этого и, по её мнению, они встречались достаточно долго, чтобы наконец переспать. Ну у Луизы, казалось, и мысли не возникало, что кровать можно использовать не только для сна.

Анна списала это на аристократическое воспитание и несколько раз откровенно намекнула, чем бы хотела заняться с возлюбленной вечером. Но намёки прошли мимо. Тогда Анна сказала прямо.

«Если это так важно для вас, то я посмотрю, что могу сделать», — худшего ответа нельзя было придумать, но такой уж у Луизы был характер. По крайней мере, так на тот момент подумала Анна.

Той ночью Луиза резко отдалилась — Анна почувствовала это в ту же секунду, как сладкое напряжение покинуло тело.

Она ожидала, что они заснут в обнимку, перед этим подарив друг другу ещё несколько поцелуев и нашептав нежных глупостей, но Луиза просто отвернулась, спрятавшись под одеялом, и ушла в ванную, как только Анна дотронулась до неё.

Подобное вводило в ступор и заставляло искать причины в себе. Анна не понимала, что сделала не так.

Сильно заранее до выхода Анна начала одеваться в одно из своих любимых платьев. Занимало это много времени и, казалось бы, деревенская девчонка вроде неё должна быть привычна к более простой одежде, но Анна с детства мечтала именно о таких роскошных образах.

Для начала она снова уселась перед зеркалом, чтобы подчеркнуть свою красоту косметикой. Она не выбеливала кожу, высыпая на себя кучу пудры, это уже считалось старомодным. Молодёжь теперь предпочитала оставлять естественный цвет лица, иногда нанося на щеки блёстки. Анна не пользовалась даже ими, ведь всё-таки занимала серьёзную должность, и любила нежно-розовые румяна.

Сосредоточенно она собрала волосы, украсив их лентой и несколькими заколками в виде цветов.

Потом на нижнюю рубашку Анна надела корсет с удобными застёжками сзади — уже прошло то время, когда дамы затягивали его с чужой помощью.

Фижмы, которые сделали бы платье более широким, уже тоже не пользовались популярностью у молодых женщин, да и Анна не на бал собиралась. Поэтому ограничилась только аккуратной юбкой с регилином без подъюбников и прочих каркасов. Ну а следом натянула платье.

Повозившись с застёжками, она подошла к зеркалу. Покрутившись перед ним, поправила оборки и ленты.

Анна любила светлые цвета, и это белое платье с рукавами-фонариками нравилось ей больше всех. Цвет подчёркивал её изумрудные глаза, а пышная юбка, лёгкая и воздушная на вид, придавала величавой грации, коей должны, по мнению Анны, обладать люди её профессии.

Последним штрихом была подвеска под цвет глаз — подарок Луизы. Теперь мисс Кэррингтон была готова к выходу.

Взяв свою аккуратную сумочку с документами, она отправилась на работу — Анна, в своё время приехавшая в Скайбург за лучшим юридическим образованием, была адвокатом.

* * *

Луиза открыла дверь. На пороге стоял портье.

Капитану почему-то только сейчас подумалось, что служащие отеля одеты преимущественно в форму европейского покроя, и только персонал у стойки регистрации и официанты в ресторане при отеле носят традиционные ханьфу.

— Капитан, прошу прощения, — портье кашлянул, оправив жакет. — К вам посетитель и он ожидает внизу. Представился как мистер Бейкер и сказал, что у него для вас срочное сообщение от сэра Дженкинса.

Луиза на мгновение приподняла брови, выдавая удивление.

— Передайте мистеру Бейкеру, что я сейчас же спущусь, — сказала она.

И через несколько минут уже была внизу перед нетерпеливо переминающимся матросом.

— Капитан, — он приподнял кепи в приветствии. — Добрый вечер.

Кит Бейкер, совсем молодой парень, служащий на «Виктории» уже три года, каждый раз выглядел смурным и насупленным, когда Луизе доводилось говорить с ним. Вечно недовольными прищуренными глазами он будто метал молнии в окружающих, но был как правило сдержан, хоть и общался с капитаном сквозь ком в горле. А в прошлое плавание отличился дракой в кабаке. Но штурман Дженкинс видел в пареньке потенциал.

— Добрый вечер, мистер Бейкер, — кивнула Луиза. — По какому поводу сэр Дженкинс гоняет вас в столь поздний час?

— Сэр Дженкинс утверждает, что видел в порту пиратский корабль.

Луиза снова позволила себе приподнять брови в удивлении.

— Надо же, — только и сказала она. — Он уверен, что ничего не перепутал?

Поводов не доверять старому штурману у Луизы не было, за годы службы он не потерял хватку и остроту ума. Но поверить, что воздушные пираты оказались в порту Гуань-Си или даже поблизости, было затруднительно. Береговая охрана Йедзо была наделена полномочиями карать бесчестных разбойников самым жестоким образом.

— Это ещё не всё. В рассказе сэра Дженкинса вообще много нюансов.

— Почему же он не пришел сам?

— Сказал, что не хочет оставлять корабль без присмотра. Выдернул меня прямо с ужина...

Луиза вспомнила, что и сама пропустила его.

— В таком случае, обсудим все за столом. Приглашаю вас в ресторан при отеле.

Бейкер нахмурился и выпучил глаза в какой-то неистовой смеси удивления и злости.

— Вы шутите? Да мне месячного жалования не хватит, чтобы...

— Вам беспокоится незачем, я считаю, что кто пригласил, тот и платит, — сказала Луиза. — Пойдёмте, нечего топтаться в вестибюле, если вы пришли ко мне с важным делом. А сэр Дженкинс с пустяком бы вас не прислал.

Матрос снова насупился, но пошёл следом за Луизой. Капитану казалось, что над ней сгущаются грозовые тучи от одного присутствия Бейкера рядом.

Ресторан находился на первом этаже и работал даже ночью. Все в «Нефритовом ките» было создано для того, чтобы обслужить путешественников, прибывающих круглосуточно, поэтому отведать блюда здесь в столь поздний час не было проблемой.

Официант принёс им меню сразу же, как они сели на резные стулья, обитые бархатом. Бейкер явно чувствовал себя неуютно в таком месте, но старался не показывать этого. Луиза видела его выражение лица, когда он рассматривал цены.

В это время в ресторане были заняты всего несколько столиков: не считая капитана и матроса отужинать пришли и другие торговцы, прилетевшие с запада, а также купцы из Нагаты небольшого наземного государства, с которым у Альбиона были экономические договорённости. Их можно было узнать по смуглой коже, — это, впрочем, было не слишком заметно в приглушённом вечернем освещении ресторана, — и необычным головным уборам, они сидели за одним столом с предпринимателями из Скайбурга, что-то бурно и радостно отмечая.

— Заказывайте, что пожелаете, — сказала Луиза. — Мне это по кошельку не ударит. Кроме алкоголя. Возьмите лучше чай. Тут подают замечательный улун.

— Как прикажете, капитан, — Бейкер на секунду закатил глаза.

Когда официант откланялся с их заказом, Луиза попросила подробнее описать, чем обеспокоен старик Дженкинс.

— По его словам, когда он возвращался с рынка ночью к кораблю, то его внимание привлекло одно судно. Без эмблем, флагов и прочего, что странно.

— Действительно, странно. Вряд ли бы в Гуань-Си пропустили кого-то без опознавательных знаков. Но почему наш штурман решил, что это именно пираты? — сэр Дженкинс так же, как и остальные офицеры, имел право останавливаться в «Нефритовом ките», но предпочитал оставаться на «Виктории». Луизе вдруг подумалось, что если он увидел что-то действительно значимое, то эта его привычка, которую некоторые находили забавной, сыграла всем на руку. Но пока же капитану казалось, что штурман раздувает из мухи слона.

— Это западное судно, к тому же, угнанное, как ему показалось, — ответил Бейкер. — Оно было в ужасном состоянии, будто собранное из частей других кораблей... Такое свойственно именно пиратам, у них же нет возможности достать нормальную древесину.

— Может быть, сэр Дженкинс видел команду?

— Нет, но он видел там племянника господина Вана. Как его там, Чжан Вэй?

Луиза чуть не поперхнулась водой, которой решила смочить горло в ожидании заказа. Но тут Бейкер её добил:

— И самое главное, он беседовал с адъютантом Мерсера. Ну, по крайней мере, наш штурман так сказал. То есть понимаете, капитан? Адъютант Мерсера, пираты и племянник Вана в одном месте. Сэр Дженкинс подумал, что это важно.

— Так с Мерсера и нужно было начинать, друг мой, — сказала Луиза, подавив кашель. — И с его контактов с родственником нашего торгового партнёра, пока у нас с этим партнёром переговоры.

— А пираты?

— Поверить, что они смогли пройти в Гуань-Си довольно сложно, но если появляется Чжан Вэй, то все становится возможным.

— Это что же, Ван нас предал, капитан?

Им пришлось прервать диалог, потому что принесли заказанные блюда. Бейкер решил не мелочиться, выбрав самое дорогое из меню, но Луизу это не смутило. Она лишь надеялась, что матрос останется доволен фаршированной уткой в брусничном соусе и выбрал её по зову желудка, а не из желания проверить капитана на прочность кошелька. Потому что, как поняла Луиза, это было вполне в стиле Бейкера.

Капитан же заказала себе простой суп с отварной курицей и овощами, не желая сильно наедаться на ночь.

Матрос с усмешкой взглянул на разложенные перед ним приборы.

— Уж извините, капитан, понятия не имею, в какой руке держать вилку, а в какой нож.

— В какой удобнее, мистер Бейкер.

Такой ответ его явно устроил, потому что парень заткнул салфетку за воротник и с энтузиазмом принялся за утку.

Когда он немного замедлился в поглощении птицы, Луиза вернулась к прерванному разговору.

— Что касается господина Вана, — сказала она, разгладив салфетку на коленях. — То он нам ничего и не должен. Он наш торговый партнёр, но это не значит, что обязан работать только с нами. По крайней мере, формально это так...

— Но он же наверняка знает о вашей вражде с этим Мерсером! — проговорил Бейкер, эксцентрично взмахнув рукой с зажатой в ней вилкой.

— Именно. И если он решит работать с Мерсером против нас это уже будет нарушением всех договорённостей, формальных и неформальных. Вот только... — она сделала театральную паузу.

— Что? — проговорил матрос с набитым ртом.

— Возможно, Чжан Вэй действует в обход господина Вана, — пожала плечами Луиза.

Бейкер усмехнулся и одобрительно кивнул, выражая согласие с предположением капитана.

— В любом случае, тут пока ничего не ясно. Пираты, Мерсер, господин Ван... Можно долго гадать, зачем все они сошлись вместе, — сказала Луиза. — Одно понятно точно: если это действительно пираты, мы обязаны доложить о том, что их видели...

— Куда? — пробубнил Бейкер, откусив изрядный кусок утки.

— А вот это нужно будет обсудить.

* * *

Ранним утром, едва рассвело, капитан собрала совет в офицерском салоне «Виктории». Тут были штурман сэр Дженкинс, главный инженер Цубаса и несколько лейтенантов. Скоро должна была начинаться погрузка и последние приготовления к отлёту, которые Луиза поручила контролировать боцману и нескольким его подчинённым, пока идёт совет. Она хотела, чтобы ничего их не задерживало. Но также капитану нужно было создать видимость того, что все на борту «Виктории» идёт в штатном режиме, будто и не доходили до Луизы сведения о том, что адъютант её недоброжелателя сейчас в порту. На случай, если этот самый недоброжелатель или господин Ван следят за «Викторией». Их цели непонятны, так что ничего нельзя исключать.

На повестке дня у совета было обсуждение того, как поступить с пиратским судном. По закону о борьбе с пиратством, которому следовали Альбион и Йедзо, любые сведения о появлении разбойников в воздушных пространствах мирных портов нужно было доносить до береговой охраны. Сэр Дженкинс сказал, что уже ранним утром судна в порту не было, но это не являлось помехой для того, чтобы поступить как предписано — бдительная береговая охрана Гуань-Си реагировала даже на самые незначительные слухи. Препятствием служило другое, а именно — господин Ван.

Его можно было считать негласным правителем портового города, ему подчинялась значительная часть гвардии. Но, конечно, де-юро они этого делать были не обязаны. Береговая охрана и лоцманская служба тоже, но кто знает, куда протянулось влияние этого степенного старика. Луиза не хотела рисковать и решила действовать осторожно, не хватало ещё застрять в Гуань-Си на неопределённый срок.

— У меня, конечно, мурашки по коже от этого старика, — сказал Годо. — Но что, если он знать не знает , что творит его племянник?

— Нам неизвестно это наверняка, — ответила Луиза. — Наша задача сейчас в первую очередь вернуться домой.

— Чутье мне подсказывает, что Ван причастен, — проговорил сэр Дженкинс. — Ни за что не поверю, чтобы, прошу прощения, сопляк, о котором никто никогда не слышал, имел столько влияния, чтобы проворачивать какие-то дела за спиной старика, держащего весь порт в ежовых рукавицах.

— Прошу прощения, возможно ли то, что Чжан Вэй является кем-то вроде серого кардинала в Гуань-Си? — высказался один из офицеров.

— Мне казалось, на востоке такого не бывает, — пожал плечами штурман.

— Восток хитрее, чем вы себе представляете, — сказал Годо.

— В любом случае, теперь вы понимаете, почему мы не можем действовать прямо под носом у господина Вана, — сказала Луиза, сложив руки на груди. — Но тем не менее, мы должны следовать закону.

— Хм, — задумался сэр Дженкинс, — но ведь закон общий для всех. Ничего не мешает нам вернуться в Скайбург и сообщить о пиратах уже нашей береговой охране, если мы чувствуем угрозу в Гуань-Си. Так ведь, капитан?

— Вы мыслите в совершенно правильном направлении, — кивнула Луиза. — Но для этого мне нужен консенсус совета офицеров.

— Ну так мы его вам дадим, — усмехнулся Годо.

— Капитан, прошу прощения, — проговорил другой лейтенант. — Нужны ли для этого какие-либо юридические подтверждения?

— Береговая охрана не заинтересована в долгих разбирательствах, так что будет достаточно только показаний совета офицеров. Будьте готовы их дать, — попросила Луиза.

— В любом случае, у нас есть юридический отдел! — сказал Годо. — Так что если нам пригодится подобная помощь, то это ещё одна причина отправиться в Скайбург. Или, капитан, мисс Кэррингтон сможет помочь нам если что?

— Не стоит беспокоить её по подобным мелочам, — с явным неудовольствием проговорила Луиза.

— Получается, сейчас готовимся к отлёту в штатном режиме?

— Совершенно верно, сэр Дженкинс.

Придя к общему мнению, совет поставил свои подписи под резолюцией и разошёлся.

У «Виктории» был ещё один день в Йедзо перед тем, как они отправятся домой, и Луиза надеялась, что он пройдёт спокойно.

Сэр Дженкинс приступил к своим обязанностям, отправившись контролировать приготовления к отлёту, разошлись и лейтенанты. В офицерском салоне остались только капитан и главный инженер.

— Может быть, за оставшийся день мы можем узнать что-нибудь полезное? — задумчиво проговорил Годо.

— Что вы имеете в виду? — поморщилась Луиза. — Вряд ли мы сейчас найдём этот корабль, о котором говорил наш штурман.

— Но мы найдём Чжан Вэя.

— Даже не думайте.

— Почему?

Луиза, разглядывавшая облака сквозь стекло, резко повернулась к инженеру. Сжатые в тонкую полоску губы разомкнулись, и она чётко сказала:

— Под нашей ответственностью фрегат, дюжина барок, двадцать бригов и несколько сотен человек экипажа. Которых мы обязались вернуть обратно домой. Не стоит сейчас ходить по тонкому льду, друг мой. Я уверена, правда откроется нам и так.

— Мне кажется, все слишком всполошились, — вздохнул Годо, уперев руки в бока. — Неужто вы правда так боитесь этого Мерсера?

— Ха! — злобно усмехнулась Луиза, сложив руки на груди. — Мерсер спесивый глупец и не более. А вот старик Ван... Ему лучше не переходить дорогу, понимаете?

— Что ж, раз так, — пожал плечами Годо, натягивая очки. — Пойду проверять двигатели. Раз уж ничего больше вы предпринимать не будете.

— Прекрасно, желаю вам удачи, друг мой.

* * *

День близился к завершению, разливая по небу чернила. Перед отлётом Луиза последний раз прошлась по улочкам Гуань-Си и заглянула на рынок, чтобы купить Анне подарок. Капитан предпочитала приходить сюда именно под вечер, перед закрытием, когда нет шумной толпы.

Вечером рынок в порту выглядел загадочно: тут и там лавочники, съехавшиеся со всех концов Йедзо, зазывали к себе последних посетителей, чтобы показать диковинные украшения, странную на вид еду на вынос и любопытных пёстрых птиц в бамбуковых клетках. Были тут и торговцы из Нагаты, чьи ткани и специи не уступали товарам из Гуань-Си. Луиза видела, как по одному из прилавков с ароматическими маслами бегает ручная обезьянка на потеху публике, пока хозяин расхваливает свой товар.

Стойко воздерживаясь от соблазна купить что-нибудь, что настойчиво рекомендует тот или иной встреченный на пути лавочник, Луиза дошла до прилавка с тканями, купив для возлюбленной отрез тончайшего йедзойского шелка, о котором Анна давно просила. И, в последний момент дав слабину, всё-таки не упустила возможность купить духи в необычном флакончике у торговца из Нагаты — так уж манил этот нежный аромат, ещё сильнее напоминая об Анне.

— Ну что, капитан, пора улетать? — проговорил штурман, когда Луиза поднялась на «Викторию».

Капитан только кивнула и обернулась на порт, расцвеченный сотнями огней. В полумраке были едва заметны воздушные змеи, колышущиеся на ветру.

— Держим путь домой, сэр Дженкинс, — проговорила Луиза.

Она спустилась на гондек, где в приглушённом свете масляных фонарей собрались матросы, лэндсмены и юнги, ужиная и обсуждая тяжёлый день.

Были с ними и офицеры — в дальнем углу за столом с плотниками и канатчиками сидел Годо.

— Не прячьте карты, мистер Цубаса, — сказала Луиза, когда подошла. — Я прекрасно вижу, как вы приучаете личный состав к азартным играм.

— Никаких игр на деньги, капитан! — сказал пойманный с поличным инженер. — Лишь только несколько партий в приятной компании. Верно я говорю?

Компаньоны по игре, к которым обратился Годо, согласно закивали, уверяя капитана, что все прилично.

— На желания я вам также играть запрещаю, — осталась Луиза неумолимой. — Все мы помним, чем это кончилось в последний раз.

— Помилуйте, капитан! — воскликнул Годо. — Тогда нам только и останется, что играть на раздевание!

Весь гондек задорно рассмеялся.

— Что ж, это отлично. Пусть лучше к концу партии вы останетесь голым, чем с вывернутыми карманами.

— Почему вы думаете, что я обязательно проиграю, капитан? Не нужно подрывать мой авторитет перед личным составом!

— И в мыслях не было, господин Цубаса. Прошу прощения.

— Уверяю, у нас тут все в рамках приличий.

— Надеюсь на ваше благоразумие.

Спустившись на жилую палубу, Луиза отправилась в свою каюту. Складывая в сундук подарки для Анны, она ещё раз вдохнула из флакончика запах духов и села за стол, разбирая бумаги. Просмотрев отчёты главного инженера и вахтенных начальников, а также заполнив дневник, она наконец позволила себе отдохнуть.

Торговая флотилия Миллеров шла домой. Тяжёлые барки и юркие бриги разрезали носами густой ночной воздух, паря в безоблачной мгле. В своей каюте на борту фрегата «Виктория», который вел суда домой, засыпала капитан. На гондеке карточная партия подходила к концу, и главный инженер, по совместительству первый помощник Годо Цубаса, собирался идти работать над своей гениальной задумкой. На юте нёс ночную вахту матрос Кит Бейкер.

А седой штурман сэр Дженкинс провожал взглядом оставшиеся далеко позади огни Гуань-Си, и казалось ему, что в этих огоньках он видит глаза дракона.

* * *

Родной порт встретил их суетой и беспокойством. Не той суматохой, которая присуща стремительной жизни подобного места, а чем-то тревожным и давящим.

Луиза не могла разобраться, в чем дело. Не поняла и когда, едва ступив на причал, завидела полисменов, идущих к ней сквозь толпу.

И не сразу разобрала смысл слов, сказанных одним из них:

— Луиза Адрианна Миллер, вы обвиняетесь в незаконном сбыте, контрабанде и торговле опиумом.

— Джентльмены, боюсь, вы ошибаетесь, — не моргнув глазом только и сказала она, уже завидя в толпе знакомое белое платье.

Для Анны суть сцены, разворачивающейся перед ней, тоже не сразу стала ясна. Судя по смятению на её лице, она все никак не могла понять, почему полисмен теснит её и нескольких зевак в сторону, не давая встретить тех, кто сходит с борта «Виктории».

— Вы должны проследовать с нам в полицейское отделение, госпожа Миллер.

— Вы обязаны сообщить, когда и где по вашему мнение было совершено данное преступление! — опомнилась Анна.

— Если задержанная того пожелает! — раздражённо сказал полисмен.

Когда Луизу отвели в авто, сквозь толпу к ней пробился Годо, прильнув к боковому стеклу.

— Капитан, гром меня разрази! — прокричал он. — Что происходит?

— Мне кажется, мы недооценили Мерсера, — ответила Луиза и сжала губы. Сквозь стекло звук её голоса был тихим и глухим, так что Годо пришлось приложить ухо. — Обернись, — сказала капитан, кивнув инженеру за спину. — За тобой тоже идут.

Инженером занималась уже другая пара полисменов. Из авто Луиза видела подол платья Анны, которая вышагивала по брусчатке следом и упорно напоминала им:

— Господин Цубаса гражданин другой страны, вы должны немедленно связаться с её консульством.

Полисмен, разговаривавший с Луизой, залез на переднее сиденье.

— Поехали уже, — со вздохом обратился он к водителю. — Надеюсь, вы готовы дать нам свои показания, госпожа Миллер?

— Без присутствия своего адвоката я и слова не пророню, — губы капитана тронула едва заметная улыбка.