Как не свихнуться в замкнутом пространстве? (джен)

Можно ли без вреда для психики существовать длительное время в замкнутом пространстве? Рамерийские психологи утверждали, что да. Кау-Рук не соглашался. Несмотря на то что, во-первых, он был интровертом, а во-вторых, сверхсовременный на время отправки экспедиции звездолёт «Диавона» предоставлял массу вариантов избавления от скуки, штурман начал страдать где-то на восьмом году полёта.

Не то чтобы у него была пропасть свободного времени, но навигация, контроль за состоянием корабля и полётная гимнастика не могли занять всех часов бодрствования. Библиотека — богатейшее собрание научной и художественной литературы — оказывала ему неоценимую услугу. Однако не читать же постоянно?

Впрочем, было на корабле явление, достававшее Кау-Рука больше, чем скука. Полковник Мон-Со, командир эскадрильи, верный приспешник генерала Баан-Ну, педант до мозга костей, невероятный зануда и, к сожалению, однокурсник звёздного штурмана, — вот кто был настоящим проклятьем Кау-Рука. Кроме времени своего дежурства, комэск появлялся на мостике исключительно тогда, когда штурман, отрегулировав работу «Диавоны» и включив автопилот, устраивался почитать или слушал музыку — в общем, в самые неподходящие моменты.

— Не стоит злиться, — советовал бортовой врач Лон-Гор всякий раз, как Кау-Рук приходил к нему выговориться. — Семнадцать лет — достаточный для менвита срок, чтобы свихнуться. К твоему сведению, полковник тоже периодически приходит с жалобами на твоё вопиющее поведение. В очередной раз советую оглядеться и найти положительные стороны. Например...

Однажды в такой момент в медотсек вошло нечто монструозное с разросшейся рыжей бородой, перепутанными сапогами и клочьями ободранной ткани на локтях. С тех пор (к несчастью, это был уже конец двенадцатого года) жизнь Кау-Рука заполнилась карикатурами на генерала. Они лежали стопкой листов в его комнате, прятались в памяти коммуникатора, изредка забегали в медотсек. Одна была обнаружена Мон-Со и бесследно пропала (при этом, судя по отсутствию выговора, Баан-Ну её не получил).

Та карикатура была поистине шедевром. Генерал на ней был высок и силён. Борода его грозно топорщилась во все стороны и извивалась злобными змеями, душа своего хозяина. Из-под шлема сурово сверкали глаза. Правда, слишком круглые. Грудь генерала усыпали ордена и медали: «За самоотверженное сочинительство», «За храбрость в битвах с Бородой», «За стойкость в перепутанных сапогах»... В одной руке Баан-Ну сжимал пистолет, поражающий зубасто-глазастого монстра лучом чернил, в другой вилась на фантомном космическом ветру толстая тетрадь с вываливающимися от тесноты листами.

К несчастью, рисовать такое масштабное издевательство пришлось на довольно большом листе бумаги — неизвестно как занесённой на борт карте достопримечательностей Бассании. Поэтому, когда Мон-Со вновь появился около мостика, Кау-Рук спешно спрятал рисунок за диван, решив забрать позже.

Вот только с мостика его вызвал генерал, а неугомонный полковник взялся проводить положенную по расписанию уборку. Обыскивал, не иначе! Убираться на мостике входило в обязанности штурмана.

И вот карикатура пропала. Кау-Рук ожидал занудных нотаций от генерала, однако тот молчал. Зато Мон-Со начал попадаться в коридорах гораздо чаще. Он проходил мимо с задумчивым взглядом, делая вид, что ни при чём. А однажды остановился перед штурманом, преграждая ему путь, и почти потребовал:

— Научите меня рисовать!