Оригами (джен)

Рождественский Хогвартс всегда очаровывал Гермиону.  

Ей вечно не хватало времени насладиться уютной атмосферой гостиной, согревающей студентов жарким огнем в камине. И все потому, что за экзаменами не хватало времени на то, чтобы забраться с коленями в пухлое бархатное кресло, призвать один из вязаных пледов, оставленных домовиками, и погрузиться в одну из маггловских книг, подаренных старыми друзьями и родными на её день рождения. При всей любви к книгам Гермиона не открывала их до самого Рождества: почему-то это казалось ей правильным, хотелось всецело отдаться новой истории и читать от заката и до тех пор, пока не будет перевернута последняя страница. Всё бы это никак не отражалось на ее учебе, как в детстве. А потом её ждали бы Хогвартс-экспресс, новый сюжет и долгожданная встреча с родителями.

Но только не в этот раз.

Вечером 24 декабря 1993 года, когда все экзамены были сданы, а гостиная опустела в преддверии утреннего похода в Хогсмид, Гермиона Джин Грейнджер с предвкушением поднялась в свою спальню и открыла чемодан. Там аккуратной стопкой лежали три книги, завернутые в яркие пергаменты. Пальцы покалывало, и Гермиона начала аккуратно разворачивать бумагу, боясь надорвать в месте склейки.

Родители, оставаясь верными себе, подарили новую книгу из серии "Властелин Колец" — "Возвращение короля". Это было подарочное издание с тисненым золотом переплетом и красочными иллюстрациями. Гермиона провела пальцем по выгравированным буквам и, убедившись, что ее никто не видит, слегка приоткрыла издание. Книга пахла типографией, свежеотпечатанными страницами и чернилами, будто бы она не пролежала несколько месяцев в чемодане. Этот аромат напомнил Гермионе, как она увидела "Братство кольца" на полке бестселлеров магазина в Лондоне в далеком 1991 году и как при этом забилось ее сердце. Помнила она и то, как уже вечером родители спорили, сидя на кухне в тусклом свете: не рановато ли ей читать такую литературу. И как впервые к ней прилетела почтовая сова с увесистым свертком, прямо во время ужина ее первого дня рождения без друзей и родителей. В тот день ей было так одиноко, обидно и больно, что никакие книги не могли заполнить зародившуюся пустоту. Подарок, плотно упакованный в подарочную бумагу, был забыт Гермионой до самого Рождества, пока, собирая вещи домой и тоскуя по скорой разлуке с Гарри и Роном, она не нашла "Братство кольца" на дне чемодана. За открытыми дверями в новый мир, мир Средиземья, время в поезде пролетело быстро, тоска отступила, и было решено поступать так каждый год: наслаждаться захватывающей историей, заполняющей душевную пустоту только уже после сдачи экзаменов. Так и зародилась традиция.

Вторая книга была от бабушки и дедушки: Алексей Толстой, "Князь Серебряный". Гермиона любила русскую литературу, дома у бабушки стоял целый стеллаж с иностранными книгами. В них было что-то таинственное, непонятное, а вместе с тем и захватывающее. Все описанное там, от величественных пустынь Востока до стройных берез Руси, казалось таким ненастоящим и в то же время живым, что Гермиона просто не могла расстаться с историями, не раз забирая книги себе домой с горячим обещанием вернуть их через год в целости и сохранности. Гермиона буквально зачитывала их так, что томики приходилось брать с собой в Хогвартс для наложения бережного Репаро. Бабушка и дедушкой умудрялись доставать ей бесценные и редкие тома зарубежной литературы. Пусть даже они были куплены в комиссионном магазине, зато они были настоящими книгами с историей.

А вот третья была уже от подруги-магглы. Её звали Джейн, и раньше они были не просто соседями, а лучшими подругами. Довольно большая разница в возрасте не мешала им проводить долгие молчаливые вечера в компании книг и друг друга. Но за год до поступления Гермионы в Хогвартс Джейн и ее родители переехали в Америку, и это лишь позволило им вести дружбу по переписке и присылать подарки на дни рождения и Рождество. Подруга не знала о некоторых особенностях их переписки, поэтому, отправляясь в Хогвартс, Гермиона брала несколько подарков из магловского мира, чтобы Джейн могла получить свои презенты вовремя.

И вот теперь перед Гермионой лежала книга с названием "Ведьмак". Новая. Интригующая. Манящая. К ней была приложена записка: "Я думаю, тебе понравится. Тебе всегда нравились эти волшебные штучки. Наслаждайся!" Гермиона закусила губу: не могла же Джейн обо всем догадаться? Навряд ли. И именно эту она начнёт читать завтра. С самого утра.

Удовлетворенная собственным выбором, Гермиона спустилась вниз и устроилась неподалёку от Гарри и Рона, склонившимися над волшебными шахматами.

— Ладья на А-шесть. Шах! — победоносно воскликнул Гарри.

— Слон на Д-шесть. А ты стал играть смелее, Гарри. Зачёт. Но смотри, как бы тебя не съели, пока ты тут возишься, — ухмыльнулся Рон. — Тактика — вот в чем секрет. А ты Гарри, уж прости, дальше своего носа едва ли видишь. Шах.

Гарри пожал плечами и еще ниже склонился над доской, всматриваясь в фигуры, будто бы это помогло бы найти ту самую тактику. Гермиона вздохнула и посмотрела в окно: снег облепил крупными хлопьями замок и смешными комками льнул к стеклу, а ее мальчики оставались все такими же открытыми и беззаботными даже в такие смутные времена.

Сириус Блэк. Вот кто занимал ее мысли: он все еще на свободе, все еще где-то рядом. Именно поэтому Гарри и Рон скоро отправятся в Нору, под опекающее крыло миссис Уизли.

Треск камина, смех студентов, играющих в плюй-камни, и поднос сладостей, принесенных близнецами, потихоньку отгораживали Гермиону от грустных мыслей. Её медленно клонило в сон, и последнее, о чем она успела подумать: "Интересно, а во всех ли гостиных факультетов уютно так же, как у нас? Слизерин же находится в подземельях. А подземелья — это сырость и холод… холод..." 

Проснулась она уже когда гостиная была погружена в теплый полумрак, а чьи-то теплые руки аккуратно, но настойчиво сжимали её плечо. Гермиона крепче сомкнула сонные глаза: ей было уютно и тепло в бархатном кресле, к тому же её укрывал мягкий плед. Плед? Наверное, Гарри накрыл ее, чтобы она не замерзла в случае, если камин перестанет греть комнату своим жаром. Гостиная Гриффиндора окружила ее заботой. И оттого так не хотелось вырываться из сладкой дремы и перебираться в холодную постель.

Гермиона накрылась с головой, но кто-то вновь впустил свет, и она сердито открыла один глаз в целях найти нарушителя ее сна.

Чья-то рыжая голова настойчиво шептала:

— Гермиона. Гермиона, проснись. Пора идти в спальню.

— Не хочу, — буркнула она.

— Не вынуждай меня прибегать к серьезным мерам.

Тон. Манера выражаться. И рыжие волосы. Гермиона с трудом разлепила второй глаз и с удивлением уставилась на Перси, сидящем на корточках прямо у кресла. Хотя ее сонный взгляд можно было расценить как презрение, отчего к выражению лица Уизли добавились не только обеспокоенность, но и замешательство. Вздохнув, Гермиона села. Устало повела затекшей шеей и заявила:

— Я решила. Я никуда не еду. Я хочу пролежать в этом кресле все рождественские каникулы.

— Это, гм... хорошо? Но я как староста заявляю, что всем ученикам положено присутствовать в своих комнатах после полуночи.

— Перси? — прошептала она с угрозой.

Перси удивленно поправил очки. Раньше Гермиона называла его лишь полным именем, либо же не называла вовсе, начиная разговор с простого: "Надеюсь, ты в курсе…" или другой схожей фразой, выражая свое крайнее уважение. Сейчас же эта юная ведьмочка в маггловской одежде и растрепанными волосами выглядела почти устрашающе. Почти как мама.

— Да, Гермиона?

— Минус пять баллов с Гриффиндора за нарушение правил нахождения в гостиной.

— Ты не можешь снимать баллы.

— А ты не можешь заставить меня уйти!

Перси нахмурился. Такие неожиданные перемены не застали его врасплох, но шли вразрез с его представлением о ней. Уже считающаяся самой умной ведьмой своего поколения, которой профессор Макгонагалл доверила личный маховик времени, в учебных целях, конечно, Гермиона, любительница книг, была для Перси идеалом студента, каким он был сам. Но что не умещалось в его голове до последнего времени — она была девушкой, которая лишь на три года младше его самого. Девушкой с эмоциями, настроениями и чувствами.

— Так и будешь тут сидеть? — вывел его из осознания голос. — Или мы все решили?

— Ничего не решили. Поднимайся наверх.

— А то что? Предпримешь свои меры? Спишешь с меня баллы?

— Или я сам тебя занесу! — если Перси и удивился от вылетевших слов, то вида он не подал.

— Мальчикам нельзя подниматься в женские спальни. Это описано в Истории Хогвартса.

— Но префектам — можно. Они имеют тот же магический статус, что и преподаватели, за исключением некоторых нюансов. Параграф семьдесят шесть "Новейшей истории Хогвартса", комментарии к абзацу номер сорок три.

Очки Перси недобро блеснули. Маленькая ведьма решила помериться знаниями? Будет ей урок. Правда, Перси никогда еще не пробовал подняться в женские спальни: ему хватало примера близнецов, нашедших в ступенях-горках настоящее развлечение. А он терять трудом заработанный авторитет так просто не собирался.

— Доброй ночи, Персиваль, — холодно отрезала она.

Гермиона нахмурилась и, круто завалившись на другой бок, лицом к спинке, накрылась с головой спасительным пледом. Разговор был окончен. Она знала всю книгу наизусть, он просто не мог быть прав. Размышляя о возможности допущения столь грубой ошибки, Гермиона едва ли не тут же провалилась в беспокойный сон. Ей снились замерзшие слизеринцы в фирменных свитерах миссис Уизли зеленого цвета, просившие у Перси поделиться теплом горящего камина, а тот лишь разгонял их по своим комнатам в подземельях, приговаривая: "Дело не в том, что вам холодно, а в том, что Рождество описано в абзаце номер сорок три". Еще ей снились сильные и теплые мужские руки, нежно обнимающие ее плечи, и далекий древесно-цитрусовый запах. Кажется, это бергамот и апельсин? Сны есть сны, жаль, что они не воплощались в реальность.

Гермиона проснулась от громких шепотков Лаванды и Парвати у себя в комнате, укутанная в плед гостевой комнаты. Увидев шевеление соседки, девочки тут же подсели к ней на кровать.

— Доброе, Грейндж! — защебетала Лаванда.

"Грейндж" — как же она ненавидела это прозвище. Гарри и Рон в минуты беспамятного веселья звали ее Мионой, за что тут же получали шутливый тычок под ребра или подзатыльник. Но варварское "Грейндж" звучало как "Эй, ты!" И этому надо было положить конец. Может, запустить в Лаванду подушкой?

— Утро, — в итоге буркнула она в ответ.

— Ну, и кто твой таинственный принц?

— Принц? — непонимающе склонила голову на бок Гермиона.

— Ну, конечно! — закивала головой Парвати. — Ты так и не пришла на наш импровизированный девичник, и мы нашли себя сопящей в гостиной.

— А уже утром, — перебила Лаванда, — ты как ни в чем не бывало спишь в свой кровати. Если это не принц — то ты ведьма!

Парвати и Лаванда оглушительно засмеялись от собственной шутки. Гермиона их энтузиазма не разделяла. Если она оказалась в своей постели, это могло означать одно из двух: или Перси был прав, или это дело рук домовиков. Обе этих теории надо было срочно проверить.

— Не говорите глупостей. Мальчики не могут подниматься в женские спальни, — и чуть подумав, она добавила: — Мне надо в библиотеку.

— С утра пораньше? — застонала Лаванда, надеявшаяся вывести Гермиону на чистую воду.

— И даже имя не скажешь? — поддержала Парвати.

Ответом им был лишь неопределенный смешок. Рывком спрыгнув с кровати, Гермиона побежала в душ. Ей надо было узнать истину. Срочно. Желательно до встречи с Персивалем.

В библиотеке было пусто. Гулкие шаги эхом отлетали от стен и потолка и гордо возвещали: мисс Грейнджер идет. Мадам Пинс же, хоть и поджимала губы от слишком громких шагов, но всегда с радостью встречала студентов, обратившихся к святая святых — книгам. А потому она не без намека на улыбку сообщила юной мисс, что библиотека закрывается сегодня раньше в честь празднования Рождества. Поэтому Гермиона решила сразу перейти от слов к делу: точнее наоборот — спросить прежде, чем начать самостоятельные поиски.

— Миссис Пинс, где находится "Новейшая история Хогвартса" с комментариями?

— Комментариями какого года, мисс Грейнджер?

— М-м-м, — задумалась Гермиона. Перси не сообщил ей столь важную информацию, а потому она просто ответила: — Последними.

Мадам Пинс взмахнула палочкой над толстым журналом, страницы которого начали быстро перелистываться сами собой.

"Невербальная магия, — отметила про себя Гермиона. — Это довольно трудный раздел чар. И необычайно полезный. Может, профессор Флитвик возьмется обучить меня в следующем году?" Довольная новой целью, она стала в предвкушении ждать результата.

— Боюсь, мисс, последний экземпляр забрали сегодня утром, незадолго до вашего появления. Но вы можете взять ее после каникул.

— Могу я уточнить, — сказала Гермиона, приставая на цыпочки и облокотившись на стойку регистрации, чтобы увидеть записи журнала, — кто её взял?

— Мистер Уизли.

— Какой из? — нетерпеливо воскликнула Гермиона и, устыдившись, добавила: — Скажите, пожалуйста, мадам Пинс.

Но та лишь подняла бровь, удивленно смотря на нее. Действительно. Перси. Кроме него, в библиотеку заходили лишь Билл и Чарли, но те уже успели выпуститься. И Джинни, если и питавшая интерес к истории магического мира, то только к разделу квиддича.

— До свидания, мадам Пинс. И счастливого Рождества.

— Всего доброго, мисс Грейнджер.

И Гермиона, круто развернувшись на каблуках, поспешила в Большой зал. Если ей повезет, Персиваль ещё не отправился в Хогсмид, а значит, он отдаст ей книгу, хочет того или нет.

Завтрак был в самом разгаре. Устроившись напротив Гарри и Рона, Гермиона стала искать взглядом Перси. Он сидел в дальнем конце стола, склонившись над книгой так, что едва ли не касался носом строк. Между пальцами он держал несколько страниц, видимо, используя их вместо закладок, а губы его непроизвольно шевелились при прочтении текста. Таким увлеченным, она его еще не видела. А это могло значить одно: он искал ответ! Гермиона не сомневалась, что за учебник был у него в руках, а это значило, у нее еще оставался шанс оказаться правой. Она закусила губу до крови, не обращая внимания на металлический вкус во рту. Лишь бы он ошибся!

Гарри, обеспокоенный поведением Гермионы, пытался было спросить у нее, что случилось, но она не отвечала, бегая взглядом от одного студента к другому. В последний раз он видел ее в таком состоянии сразу после экзамена по трансфигурации, когда она, пролистывая один учебник за другим, искала ответ на вопрос, которого даже не было на экзамене, игнорируя все происходящее вокруг. И если бы это была не Гермиона, то он отправил бы ее уже к мадам Помфри на внеплановый и тщательный осмотр. Однако сейчас на столе не было ни учебников, ни дополнительной "легкой литературы", лишь пустая тарелка и немигающий взгляд, устремленный на… Перси?

Гарри взглянул на Рона, увлеченно обсуждающего с Симусом, какие приколы лучше всего закупить в "Зонко", чтобы каникулы прошли незабываемо. Невилл и Дин разложили на столе сикли, рассуждая, хватит ли им денег на большой рождественский набор или лучше обойтись средним, по при этом докупив еще по одному сахарному перу. Одним словом — никто не замечал странного поведения однокурсницы.

Проследив за взглядом Гермионы, Гарри облегченно вздохнул: ну конечно, она смотрела не на Перси. Книга — вот что ее так волновало. Необычное поведение подруги обрело смысл, и Гарри, выдохнув, добавил в кучу Дина и Невилла еще несколько сиклей: надо брать огромный набор сладостей с шипящим леденцовым драконом, если они хотят провести этот вечер незабываемо.

В этот момент Перси, будто почувствовав, что на за ним наблюдают, встрепенулся и поднял голову. Встретившись глазами с Гермионой, он победоносно и почти самодовольно засиял как новенький галлеон.

* * *

Перси, увидев, что Гермиона бесцеремонно отвернулась от него в своем намерении не покидать мягкое кресло гостиной, взглянул на часы и устало опустился на диван перед камином. В преддверии Рождества студенты стали позволять себе больше, что означало для него лишь дополнительные часы дежурства.

Сегодняшний вечер был особенно тяжелым. Обход коридоров Хогвартса лёг на плечи профессора Флитвика, старост Слизерина и самого Перси, который с уверенностью мог сказать, что он единственный, кто ответственно отнесся к возлагаемой ответственности. Он снял очки и опустил голову в ладони. Если от слизеринцев еще можно было ожидать уклонения от дежурства, то от профессора это было полнейшей неожиданностью. Его мысли вернулись к событиям этого вечера.

Патрулируя верхние этажи, Перси заметил необычное свечение, исходившее от ниш. Намереваясь поймать шутников-нарушителей, не исключая, что это вполне могут быть его собственные братья, он поправил очки и решительным шагом направился к ближайшему свечению.

Заглянув вовнутрь, Перси увидел необычайную картину: золоченые доспехи рыцарей, украшенные мишурой и зачарованными блестками, танцевали что-то похожее на ирландский танец. В следующей нише он нашел канареек, щебечущих мелодию "We wish you a Merry Christmas", а в узкой картине сэра Глобгельга собрались чуть ли не все женщины картин шестого этажа, распевающих песню на свой манер и распивающих эльфийское вино. Дознаться от них, кто являлся нарушителем, он так и не смог. В третьей — была задержана пара студентов, открывших в недоумении рты и наблюдавших, как с потолка им на головы падает розовый снег.

Перси устало потер переносицу: вечер обещал быть долгим. Когда время дежурства уже давно завершилось, а нарушитель так и не был пойман, он заметил, как в самой дальней нише коридора восьмого этажа загорелся свет.

"Надеюсь, пятидесяти баллов хватит, чтобы шутник запомнил надолго: нельзя просто так взять и зачаровать коридоры замка", — подумал Перси.

Он потратил долгие часы в попытках снять заклинания с ниш, но они не поддавались ни одному из известных ему развоплощающих. Очевидно, каждое из них было закреплено определенным авторским стазисом. Разрешить эту проблему мог бы профессор Флитвик, который, к недовольству Перси, как сквозь землю провалился.

Едва ли не бегом добравшись до золотого свечения, Перси остановился как вкопанный. Профессор, размахивая палочкой на манер дирижера, создавал в нише кусочек космоса. Казалось, что он парит среди звезд, а старинные гобелены, превратившись в далекие галактики, мерцают в такт звучащей песне. "Let it snow, let it snow, let it snow..." — пели звёзды.

Профессор был пьян. По крайней мере — он был не в себе.

Около часа потребовалось Перси, чтобы транспортировать Флитвика в учительскую, не без помощи профессора Снейпа, по пути вливающего в коллегу зелья. Еще час — чтобы смыть этот вечер в ванной старост. И около получаса, чтобы добраться до спальни, переодеться в чистую пижаму и пожалеть о решении проверить, действительно ли какой-то студент опять заснул в гостиной.

И теперь он, уставший и растерянный, сидел на диване в гостиной вместо того, чтобы прочитать перед сном новую главу "Трансфигурации газов и жидких металлов" и, завернувшись в одеяло, крепко уснуть. От реализации его останавливало две вещи: профессиональный интерес и, непосредственно, сама мисс Грейнджер. Как префект он не мог позволить, чтобы студенты спали в проходных гостиных с риском провести Рождество в Больничном крыле. И как лучший ученик Хогвартса — не мог не проверить теорию на практике.

Будучи уверенным, что Гермиона уснула и за ним никто не наблюдает, Перси бесшумно поднялся с дивана и подошел к лестнице, ведущей в женские спальни. Если он ничего не напутал, то магия ориентировалась не столько на статус волшебника, сколько на намерения человека. Изучая дневники директоров прошлых лет, он нашел упоминания о том, как некоторые профессора не допускались в спальни студентов. Правда, они были уволены следующим днем, если верить записям, но факт оставался фактом.

Перси набрал в грудь побольше воздуха. Он подумал о том, что его цель — лишь донести мисс Грейнджер до спальни и тут же вернуться в свою, что было бо́льшим желанием, чем спасать маленьких гриффиндорок от простуды.

Перси шагнул на первую ступень. Потом на вторую. Третью. Лестница не спешила превращаться в горку. Дойдя до самой двери, он едва приоткрыл дверь и тут же мягко спустился к её основанию. Значит, без Гермионы ему туда не попасть.

Гермиона же спала, свернувшись клубочком и улыбаясь чему-то во сне. Мысль о том, что ей снится ее маленькая победа, придала Перси решительности, и он, подхватив ее на руки, направился в сторону спален. На удивление она оказалась легче, чем предполагалось. Наморщив носик от беспокойства, она лишь прижалась щекой к вышитой на пижаме эмблеме "П" — префект — и мягко улыбнулась, причмокнув губами. Несмотря на легкость и отсутствие сопротивления, нести девушку по ступеням было неудобно: отчасти от того, что не было видно витиеватых ступеней, отчасти — от сомнений, что лестница может превратиться в горку в любой момент.

Остановившись на пороге, Перси взглянул на Гермиону. Она сладко спала, прильнув к его плечу. Беспокойные кудряшки выбились из косы и обрамляли воздушными прядками ее лицо. Он не мог сказать, что она была красива, но мила — несомненно. Прикрыв глаза, чтобы собраться с мыслями, Перси почувствовал аромат кофе и корицы, потом шевеление в его руках и теплоту тонких рук. Гермиона, сама того не осознавая, обняла его руку, словно подушку, и не оставляла попыток устроиться поудобнее. Так дело не пойдет. Дверь открылась и впустила их внутрь коридора.

Нужная дверь нашлась почти сразу. Она располагалась на втором уровне, и гравировка "III курс" едва светилась в полумраке. Скорее всего, это были специальные чары замка, не позволяющие ему входить в чужие спальни без надобности. Для большей безопасности Перси наложил на себя дезиллюминационные чары и приоткрыл дверь в спальню.

Пологи были задернуты, к великому облегчению Персиваля. Открытой оставалась лишь постель Гермионы. Это было легко определить, судя по её идеальному порядку: ни единой складки полотна покрывала, подушки составлены пирамидой от большей к меньшей, а пижама аккуратно лежала у самого края кровати. Тумбочка же представляла собой образец для подражания: школьная сумка до миллиметра заполняла собой пространство нижнего отсека, в то время как верхний был заполнен учебниками. Они не были разложены в алфавитном порядке, как привык Перси, но привлекали внимание тем, что они были отсортированы по цвету, толщине и высоте, образовывая идеальные "ступеньки", темнеющие к основанию. Сверху тумбочки лежала книга, чистый пергамент и какая-то палочка. Идеальная композиция.

Залюбовавшись всей этой красотой, он едва ли не забыл о том, зачем сюда пришёл. К тому же ему не хотелось пугать других девушек видом парящей в воздухе Гермионы. По правде, ему вообще не хотелось видеть ее соседок. Поэтому, отпустив Гермиону на кровать, он аккуратно высвободил свою руку из крепких объятий. Перфекционист, живущий в нем, заставил поправить ей плед, как это делала раньше мама, и откинуть несколько волосков с лица, чтобы те не щекотали нос, как он сам делал это дома малышке Джинни.

Ему уже давно стоило уже уйти, но любопытство возобладало: что же читает самая умная ведьма своего поколения перед сном? А в том, что она засыпает с книгой в руках, он не сомневался. Внимание привлекло название "Ведьмак". На удивление это был не учебник. И не художественная литература, какая хранилась в Норе. Оглянувшись на сопящую Гермиону, он позволил себе провести длинными тонкими пальцами по обложке и отметить, что данный материал не похож ни на толстый пергамент, ни на кожу. Приоткрыв книгу на середине, Перси вдохнул запах свежих чернил и чего-то нового. Аккуратно поддев станицу, он издал вздох удивления: это был не пергамент, а что-то более плотное, что-то магловское.

Гермиона, услышав громкий вздох, потянулась и машинально обняла тёплый плед.

— Доброй ночи, — прошептала она в пустоту и зарылась лицом в крупную шерстяную вязку.

Перси поспешил ретироваться из спальни, не забыв вернуть книгу в ее первоначальное положение. Стоило ему закрыть за собой дверь, как лестница тут же превратилась в горку, подкинув Перси так высоко, что при полете очки съехали набок, а сам он приземлился у самого выхода из гостиной.

"Видимо, дезиллюминационные чары идут вразрез с понятием чистоты помыслов", — промелькнула в голове мысль.

Сняв заклинание, Перси потёр ушибленный бок и направился в собственную спальню, пообещав проснуться как можно раньше и навестить библиотеку. Ему нужен был тот самый учебник с комментариями 1890 — 1990 годов юбилейного издания. И, возможно, автобиографическая повесть экс-директора профессора Диппета. Несмотря на то, что Перси однозначно победил в столкновении интересов, его не отпускала мысль о природе магии, царившей в замке. Значил ли его спуск, что проникнуть в спальни, находясь под какими-либо чарами, нельзя? Или его помыслы оказались не так чисты, как того требовала магия? Хотя можно ли назвать пятиминутную задержку для просмотра книги — дурномыслием? Через несколько часов он разгадает эту тайну. А сейчас ему надо поспать. 

Перси засыпал с улыбкой на губах. Гермиона все же смогла отвлечь его от мыслей от ноющих после дежурства мышц, странного поведения профессора Флитвика и его неснимаемых чар. А еще он был прав. Как же ему не терпелось увидеть ее лицо! Быть может, он даже даст почитать ей на каникулах свои собственные конспекты о природе древней магии.

Но все это — завтра.