Финт Паркинсон, или Не встретить серьёзных противоречий (гет)

Сентябрь 1999 года

— Ну ладно все повелись, но ты-то! — поразилась Пэнси. — Ты что, Риту не знаешь? Она и не такое придумает. Ну какая ещё несчастная любовь?

— Рита тут ни при чём. Гарри сам видел его воспоминания, — напомнила Гермиона.

— И это, конечно, всё объясняет, — Паркинсон хмыкнула, в лучших традициях своего бывшего декана вскинула брови и сложила руки на груди. — Ты не думала о том, что такому первоклассному окклюменту создать ложные воспоминания — раз плюнуть?

— А патронус, по-твоему, тоже поддельный?

— А почему бы и нет? Мерлин знает, для чего ему это понадобилось, но раз сделал, значит, так надо было. Говорю тебе — не было там никакой лани. В смысле любви, — и Пэнси, щёлкнув пальцами, велела домовику освежить кубки. — Давай-ка ещё выпьем.

Гермиона задумалась. И вроде бы Пэнси права — любовь, чувства и прочая романтика как-то совсем не вязались со Снейпом, но лично ей эта лавстори с Лили Эванс казалась очень даже убедительной. Но что, если те воспоминания действительно были ложными и являлись частью какой-то большой игры? Вполне может быть. И ответ на этот вопрос знает только один человек. Северус Снейп.

Интересно, что на это скажет Гарри, который в первые дни после победы дневал и ночевал в Мунго, надеясь получить хоть какую-то информацию. Впрочем, на что бы ни надеялся Поттер, Снейп, едва придя в себя, тут же покинул госпиталь, не забыв испепелить взглядом топчущегося на пороге палаты Избранного.

— Ну, — торжественно подняла кубок Паркинсон, — за мою свободу.

— Опять?

— Сегодня пьём только за это, — сверкнула глазами Пэнси. — Я ждала этого дня целый грёбанный год. Нет-нет, Грейнджер, до дна.

Но Гермиона лишь пригубила вино и, поставив кубок на стол, выжидающе посмотрела на бывшую сокурсницу:

— Давай, Пэнси, не стесняйся. Я же вижу, что у тебя есть вопросы.

— Только один. Может, скажешь наконец, какого дьявола ты всё это замутила?

* * *

Сентябрь 1998 года

Ничего не получалось, как бы Гарри ни старался. А он старался, хоть и сразу же понял, что уговаривать Гермиону бесполезно. Все его аргументы, которых, к слову, оказалось не так уж и много, подруга благополучно пропустила мимо ушей.

Похоже, она всё для себя уже решила.

— Грустная получилась сказка, без хэппи-энда, но какая есть, — вздохнула Гермиона. — Поигралась в волшебство, и хватит.

— Подожди, — Поттер предпринял ещё одну попытку, но уже и сам не верил в успех. — Ты не можешь всё бросить и уйти. Мы все потеряли близких, но такова цена победы.

— Дороговато заплатили, не находишь? И если это победа, то почему нам всем так плохо?

— Плохо или хорошо, но жизнь продолжается!

— В этом и проблема, Гарри. Я просто не знаю, как жить дальше. Поэтому начну всё с чистого листа. Здесь.

Он снова вгляделся в её лицо. Жёсткая, бескомпромиссная, упёртая. Впрочем, она всегда была такой.

— Я тоже не совсем понимаю, как жить со всем этим дальше, и Рон тоже, да все мы…

— Мы, — тихо повторила Гермиона, словно пробуя это слово на вкус. — А нет больше никаких «мы». Просто посмотри, что с нами стало: ты всё лето пропадал в Аврорате, Рон в магазине, я здесь. Мы же прячемся, причём не только от всех, но и друг от друга. И не говори, что не думал об этом.

— Насчёт вас с Роном, — промямлил Поттер, смотря куда-то в сторону, — мне жаль. Правда.

— А мне нет. И не надо делать такие глаза. Всё к этому и шло, не стоило и начинать. Но вот вы с Джинни… Не могу поверить. Не жалеешь?

Поттер ничего не ответил и огляделся. Он впервые был в гостях у Гермионы, и эта небольшая, но такая уютная и со вкусом обставленная квартира сразу же понравилась ему. Поняв, что подругу не переубедить, он сменил тему:

— С новосельем тебя. Смотрю, ты уже обустроилась.

— Я бы очень хотела обустроиться здесь насовсем и даже спросила хозяйку, не думает ли она продавать эту квартиру. Правда, я пока не настолько богата, чтобы покупать жильё. Но мне нравится этот район, и университет буквально в двух шагах отсюда.

— Я могу помочь, ты же знаешь…

— Даже не думай, — остановила его Гермиона. — Я не возьму твоих денег. Но всё равно спасибо.

— Что ж, — обречённо вздохнул Гарри, — ты знаешь — я всегда на твоей стороне. Просто помни, что у тебя есть я, что бы ни случилось.

— Я знаю, — она накрыла его ладонь своей и благодарно улыбнулась. — Что у тебя нового?

— Что у меня может быть нового? Учёба, практика. И, само собой, Визенгамот. Если бы ты знала, как я устал от этих судебных заседаний. Вот, например, сегодня целых семь часов рассматривали дела младших Нотта и Малфоя.

— Почему так долго? — не поняла Гермиона. — И почему тебе обязательно нужно было присутствовать?

— Потому что судьям всё равно, они же ни во что не вникают! — завёлся Поттер. — Для них главное, есть метка или нет. Правда, у Нотта её нет, но они и в него вцепились и хотели устроить показательный процесс, как над его отцом и другими. Но это же несправедливо!

— И ты их защищал?! — ахнула Грейнджер.

— Я просто хотел, чтобы судьи учли все обстоятельства, и уже собирался взять слово, но тут ворвался Снейп и очень доходчиво объяснил всем, что к чему. И, знаешь, я согласен с ним по каждому пункту. То, что старшие Малфой и Нотт заслужили Азкабан, не подлежит сомнению, но их сыновья — нет. Это было бы слишком суровым наказанием.

Гермиона молча кивнула. За хлопотами первых послевоенных недель ей было вовсе не до судебных процессов над Пожирателями и их приспешниками, поэтому новость о том, что Драко Малфою и Теодору Нотту, как и их отцам, реально светил Азкабан, застала её врасплох.

— И что в итоге?

— В итоге Малфой и Нотт ближайший год проведут в трудах на благо магического сообщества, а именно в одной из секретных министерских лабораторий, которую с недавних пор возглавляет Снейп. А вот Паркинсон…

— А что с ней?

— Ей тоже предстоит реабилитация, но…

— Тоже в лаборатории? — изумилась Гермиона. — Где Паркинсон и где научные исследования?

— Не поверишь — её направляют в маггловский приют ухаживать за малышами-отказниками и сиротами.

— Что?! — Гермиона подскочила как ужаленная.

— На год, — мрачно продолжил Поттер. — Жить будет там же. Само собой, без палочки. Видела бы ты её — с ней случилась истерика после оглашения приговора.

Грейнджер не верила своим ушам. Паркинсон среди магглов?! Да ещё и в приюте?! Более абсурдного и неприемлемого вердикта и представить невозможно. Это просто не укладывалось в голове!

— Что за бред, Гарри? — она упёрлась ладонями в столешницу и нависла над ним, словно это он принял такое решение. — О чём они вообще думали?

— Говорю же — им всё равно. Для них это всего лишь очередное заседание.

Шокированная Гермиона медленно опустилась на стул и обхватила голову руками, напряжённо думая.

— Кингсли знает?

— Думаю, да. Я хотел переговорить с ним после суда, но не получилось, он был занят, — Гарри покосился на неё и хотел было что-то сказать, но передумал.

Несколько минут прошли в абсолютной тишине, а затем Грейнджер посмотрела на часы и решительно встала:

— Пошли.

* * *

Вернувшемуся с очередного экстренного и весьма бурного совещания Кингсли Шеклболту меньше всего хотелось сейчас что-либо обсуждать — тем более, судьбу какой-то там Паркинсон, но с мечтой об отдыхе или хотя бы небольшой передышке пришлось сразу же распрощаться. Грейнджер ворвалась в его кабинет самой настоящей фурией, и не прошло и пары минут, как обстановка начала стремительно накаляться.

— Мне плевать на Паркинсон и на то, что с ней будет! Но её и близко нельзя подпускать к детям! Тем более, к приютским, за которых некому вступиться! — Гермиона пыталась говорить спокойно, но время от времени всё равно срывалась на повышенные тона.

— Мне кажется, ты преувеличиваешь, — Шеклболт явно не ожидал такого напора и во все глаза смотрел на разошедшуюся Грейнджер. — Ну приют и приют, что такого? Поработает там год, ничего страшного не случится. Пересмотрит своё отношение к магглам, как минимум.

— Ничего она не пересмотрит, — включился в разговор Гарри. — Люди, принявшие это решение, понятия не имеют, кто такая Паркинсон.

— А вы, значит, имеете, — не спросил, а, скорее, констатировал факт министр.

— Мы пытаемся обратить твоё внимание на то, что вердикт Визенгамота в отношении Паркинсон нанесёт серьёзный вред тем несчастным сиротам, к которым её приставят, — уже более спокойно продолжила Гермиона. — Эти дети и так лишены многого, незачем делать им ещё хуже.

— Ну не покалечит же она их, в конце концов!

— Я в этом не уверена. И ещё вопрос, что в данном случае хуже — рукоприкладство или психическая травма на всю жизнь.

— Хорошо, — быстро сдался министр, желавший как можно скорее закруглить этот неприятный разговор. — Что вы предлагаете?

* * *

— Полностью с вами согласна, мистер Поттер, — поджала губы Сьюзен Баркли, глава надзорного отдела министерства. — Куда её к детям с такой психикой? Она же невменяемая. Истерит уже часа четыре, пришлось даже Силенцио наложить. Но, понимаете, решение принято, и оспаривать его я не могу, это не в моей компетенции.

— А кто может?

— Я не знаю, мисс Грейнджер. На моей памяти решения Визенгамота ещё никто не оспаривал и не отменял.

— Миссис Баркли, — подал наконец голос министр, которого эта ситуация уже начала дико раздражать, — совершенно очевидно, что случай из ряда вон, поэтому давайте попробуем что-нибудь придумать. Уверяю вас, до реабилитации мисс Паркинсон никому нет дела, так что, скорее всего, мы сможем решить всё по-тихому.

— Это как?

— Насколько мне известно, формально ей вменяется в вину призыв схватить Гарри Поттера и выдать его Реддлу. Судьям просто нужно было нечто осязаемое, чтобы заставить мисс Паркинсон расплачиваться не столько за её собственные взгляды, сколько за убеждения её отца, который, как мы знаем, уже получил по заслугам. Поэтому я предлагаю поступить так: мистер Поттер сейчас напишет что-то вроде прошения о пересмотре дела мисс Паркинсон, я поставлю на нём резолюцию «Не возражаю», а вы вложите эту бумагу в папку и уберёте её куда-нибудь подальше. Подстрахуемся на всякий случай, если кому-нибудь в течение года вдруг придёт в голову поинтересоваться судьбой девушки.

Баркли недоумевающе уставилась на министра, силясь понять его логику:

— То есть реабилитации не будет?

— Будет, — поспешил заверить подчинённую Кингсли. — Но в другом месте, более подходящем для неё. У вас же есть ещё какие-то варианты?

— В том-то и дело, что нет, — поправила очки глава надзорного отдела. — Но если мистер Поттер и мисс Грейнджер так пекутся о мисс Паркинсон, то, возможно, у них найдутся какие-нибудь соображения на этот счёт?

Гарри и Гермиона быстро переглянулись и почти синхронно кивнули, несмотря на то, что лица обоих выражали замешательство.

— Тогда решено, раз уж сам мистер Шеклболт не возражает, — резюмировала Баркли. — Но учтите — раз в неделю у меня на столе должен лежать написанный кем-то из вас отчёт о том, как и где трудится мисс Паркинсон, а также её личные записи. Памятку о том, как составлять отчёты и вести «Дневник реабилитации», я вам дам.

Гермиона, кажется, только сейчас начала понимать, во что вляпалась. Ни одной подходящей мысли о том, что делать с Пэнси, у неё не было. А у Гарри, судя по его вытаращенным в ужасе глазам, и подавно. Но отступать было поздно.

— Пойдёмте, — поспешно поднялась Баркли, словно опасаясь, что они передумают. — Мисс Паркинсон ждёт в соседнем кабинете. И, кстати, может, вы ещё кого-нибудь возьмёте на перевоспитание, а то у меня и без неё голова кругом идёт?