Грязный и больной, или Стечение обстоятельств (гет)

В этот, вероятно, один из последних теплых осенних дней Перси Игнатиус Уизли, старший помощник Главы отдела Магического транспорта, сидел на балконе. Он щурился в лучах еще почти по-летнему теплого солнца и был практически счастлив. Насколько мог быть счастлив человек в его положении. Человек, множество раз разочаровавшийся в самых важных вещах: в семье, в работе, в себе. Человек, наделавший кучу ошибок, участвовавший в войне и потерявший брата. Младшего. С которым был в ссоре. И помирился за пару минут до смерти. Смерти брата, а может, и самого Перси. Жизнь тогда с оглушительным скрежетом треснула и распалась на две половинки. До и после.

После все было немного как во сне. И только сны были яркими и отчаянно достоверными. В них Перси все бежал и бежал к Фреду. И каждый раз все заканчивалось одинаково. Так же, как в жизни. Совершенно не важно, что делал Перси. Взрывал Хогвартс, переносился с помощью маховика на несколько часов, лет, десятилетий назад, собственноручно отсекал голову Тому-Кого — все заканчивалось абсолютно и неизменно одинаково.

Собственно, отчасти следствием этих снов и была нынешняя небольшая, но собственная квартира, на балконе которой и сидел сейчас Перси. Хоть, наверное, признаться в том, что все это затевалось из-за снов, из-за того, что он, просыпаясь почти каждую ночь в холодном поту омерзительного ужаса, натыкался на взгляды Джорджа, папы, а иногда и матери, видел в них отражение своей боли — Перси не смог бы даже себе самому. Дырявых котлов вам на голову! Самые мощные заглушающие слетали с дверей, стоило лишь кошмару начаться. В Мунго объясняли, что дело вовсе не в мощности или сложности заклинания. Это было связано с магией накладывавшего их волшебника. Вроде как — во сне у Перси случался какой-то не то выброс, не то перепад, и заклятья, наложенные им, работали не в полную силу или вовсе слетали к Мерлиновой бабушке. И, да, Перси ходил к колдомедикам. И не раз. Ему проверяли голову, магию и сердце. И пришли к выводу, что магия и медицина тут бессильны. При этом самоуверенные эскулапы имели наглость уверять, что зелье сна без сновидений нельзя принимать годами. Да Перси и сам это почувствовал. Хреново работала голова, внезапно охватывало беспокойство. Но когда вдобавок ко всему начали мелко подрагивать руки, Перси понял, что пора завязывать и искать другой выход.

Молодой помощник начальника отдела вздохнул поглубже и попытался слегка размять ноги. Во избежание нежелательных последствий заклинания расширения были недавно запрещены в домах, расположенных в центральных частях города. Миссис Гермиона Уизли обещала, конечно, выбить в Министерстве разрешение хотя бы на расширение балкона. Со временем. А пока Перси сидел на имеющимся балкончике, согнув втрое свои длинные и худые, как у журавля, ноги. Смотрел на вечереющее небо и пытался от корней волос до самых кончиков пальцев почувствовать — теперь он живет один. В своей квартире. Перси улыбнулся. В маленькой прихожей, на миниатюрном круглом столике не было ничего. Полированная поверхность весело отражала солнечные лучи по утрам и радовалась мягкому свету Люмоса вечером.

На столе в гостиной, она же столовая, она же библиотека, было пусто. Блаженное великолепие чистой, ничем не заваленной поверхности. В Норе все горизонтальные плоскости обычно были заняты разнообразными вещами. Не то чтобы Перси это как-то особенно раздражало, он понимал, что иного выхода у семьи с семью детьми и быть не могло… И все же от бедлама и беспорядка, от хаотично разбросанных вещей Перси просто физически становилось плохо, так что, когда он жил в Норе, был вынужден проводить практически все время в своей комнате, отчего прослыл заучкой, занудой и нелюдимым выскочкой.

И вот теперь он мог наслаждаться тишиной и покоем. Внизу на кухне на столе его ждала чашка недопитого кофе. Да, за время работы в министерстве у него появилась дурацкая привычка пить остывший кофе, и да, он точно знал, что чашку никто не подогреет, не допьет и не выльет, убрав ее, девственно чистую, в какой-нибудь дальний шкаф.