Читаю замечательную книгу о Людовике XIII - короле, который русскому читателю известен прежде всего по дружбе и соперничеству с кардиналом Ришелье.

Оказывается, семейный врач Людовика в течение многих лет записывал в особый журнал все сведения, связанные с дофином, начиная с его младенчества. И если у нас критикуют родителей за неумеренное выкладывание фото с детьми в соцсети, то королевский врач пошел гораздо дальше - он записывал все высказывания своего подопечного и аккуратно подшивал в свой журнал его детские рисунки и каракули. Правда, он не подозревал, что, начиная с 19 века, эти его записи начнут публиковать.

Книга полна совершенно очаровательных бытовых зарисовок о жизни королевского двора и маленького принца.

Маленький Людовик жил отдельно от родителей в замке Сен-Жермен, с собственным штатом слуг и воспитателей. В детстве было трудно одеть и причесать его с утра, потому что он бегал по коридору перед портретами своих родителей, крича "Bonjour, Papa! Bonjour, Maman !"

Он очень любил своего отца, Генриха Четвертого (Наваррского), хотя тот постоянно требовал от гувернеров, чтобы они обращались с ним построже и наказывали его розгами как можно чаще. В первый раз дофина высекли, когда ему было всего два года, что для современного читателя звучит шокирующе - как можно жестоко наказывать ребёнка, который очевидно слишком мал, чтобы отвечать за свои поступки? Но нельзя сказать, что настойчивость короля-отца, который был большим адептом розги, просто свидетельствует о его жестокости к своему сыну. Людовик был, как видно из записей врача, возбудимым ребенком, и в моменты недовольства начинал бить и кусать своих гувернанток, причем иногда по совершенно несущественным поводам. Например, его воспитательница отказалась дать ему то, что он хочет, пока он не скажет "пожалуйста", что спровоцировало у ребенка приступ ярости и буйства.

Умудрённые современной психологической наукой люди сказали бы, что это естественная реакция растущего ребенка на ощущение собственной беспомощности и полной зависимости от взрослых, ведь ребенок не может сам взять то, что ему нужно, и в принципе такие вспышки буйства свидетельствуют о формировании чувства собственного "Я", отдельного существования собственной личности и собственных потребностей. И побои тут совершенно ни к чему. Но неудивительно, что Генриху IV, который ничего не знал и не мог знать о детской психологии, но помнил, что его самого в детстве тоже много били, должно было казаться, что физические наказания должны обуздать то, что представлялось ему опасной - особенно в будущем короле - жестокостью и упрямством.

Несмотря на это, Генрих очень любил своего сына и пользовался его ответной любовью. Он охотно проводил с ним время, с самых ранних лет брал его с собой на охоту, а после охоты сам переодевал и укладывал спать в свою постель. Забавная деталь - когда дневник королевского врача публиковали в первый раз в девятнадцатом веке, эту деталь посчитали шокирующей и не рискнули напечатать. Глупо, не правда ли? То, что маленький Людовик регулярно спал в одной постели со своими гувернантками (одну из них он звал "Маманга"), никому не казалось чем-то предосудительным, а вот то, что ребенок может спать в одной постели с собственным отцом, смущало буржуазную мораль.

Генрих не хотел, чтобы его дети, в соответствии с придворным протоколом, называли его "государем", предпочитая слышать от них более теплое и семейное обращение "Papa". Тем не менее, он пытался донести до них реалии придворных отношений. Так, он сказал Людовику, что он, король - господин любого человека в стране, а Людовик - его слуга и подданный. Людовику сначала очень не понравилось слово "слуга", и он здорово рассердился. Но потом он свыкся с этой мыслью и на вопросы других людей о том, кто он такой, отвечал - "маленький папин подданный".

Узнав, что король проезжает мимо замка Сен-Жермен, Людовик всегда хватал свой барабан и барабанил сигнал "внимание, проезжает король". А посещая Генриха в его дворце, тоже брал барабан с собой и торжественно появлялся перед отцом под барабанную дробь, что Генриху очень нравилось.

Король постоянно шутил с Людовиком, и иногда довольно жестоко. Например, когда Людовика должны были крестить - а это случилось довольно поздно, когда дофину было уже пять лет - король сказал ему, что во время церемонии его бросят в воду, чтобы утопить. Поэтому Людовик очень боялся крещения и даже плохо спал в ночь перед церемонией.

А ещё он боялся девочек. Когда его сестра Елизавета в первый раз пришла в его комнаты, Людовик бросился на нее и стукнул. Его спросили, почему он это сделал. Он сначала не хотел отвечать, но потом сказал - "Потому что я ее боюсь". Его спросили, почему он ее боится, и он ответил - "Потому что она девочка".

Ещё одна шутка короля, зафиксированная в журнале медика. Генрих по какому-то поводу сказал Людовику - "ты, сынок, просто вылитый телёнок". Людовик резонно возразил - "Но тогда вы, Papa, тоже телёнок!". "Нет, - нашелся Генрих. - Я бык". "А наша мама?.." - спросил дофин. Королю пришлось заткнуться, потому что продолжать эти зоологические аналогии он не рискнул.

Больше всего на свете Людовик любил игру в солдатов, оружие и охоту. Охотился он с самого раннего возраста, в детстве часто стрелял из аркебузы по воронам, а в двенадцать лет впервые убил оленя ударом меча в сердце. Он любил воображать себя мушкетёром, и обычная его забава состояла в том, что Людовик вместе с любимым им солдатом из его охраны разыгрывали сценки из военной жизни. Солдат оставлял маленького дофина "стоять на часах", тот делал вид, что заснул на посту (а может быть, и правда засыпал), солдат, играющий капрала, вытаскивал его за ноги из укрытия, где спал ленивый часовой, и вел его "на гауптвахту" - и тд и тп.

Но при этом, наряду с этими воинственными развлечениями, Людовик увлекался самыми неожиданными делами - например, кулинарией и шитьем. Он сам кроил и шил одежду для своей любимой обезьянки Роберта, и развлекался этим во время долгой болезни, когда вынужден был лежать в постели (потому что чтение он не любил). Он играл на многих музыкальных инструментах, любил танцевать, и уже в шесть лет танцевал перед членами семьи, причем иногда во время этих семейных спектаклей исполнял женские роли, наряжаясь девочкой. Людовик и во взрослой жизни продолжал ставить придворные балеты (развлечение, пришедшее во Францию из Италии ещё при Катерине Медичи) и исполнял в этих балетах разные эпизодические роли, в том числе и женские. Но больше всего ему нравилось все устраивать и организовывать, собирать для очередного балета художников, танцоров и механиков, и лично руководить всеми репетициями. Известный нам по советскому фильму Мерлезонский балет тоже был придуман и поставлен лично королем.

Людовик увлекался даже совсем странными с точки зрения современной ему знати вещами - кузнечным делом и литьём, лепкой и резьбой по кости, а ещё - кулинарией. Ему отлично удавались сладкие пироги и марципаны, и он придумал усовершенствованный рецепт глинтвейна, который в его эпоху называли гипокрасом. Когда король охотился - обычно в сопровождении трех-четырех слуг, поскольку Людовик любил прятаться на охоте от толпы и шума - то ему случалось останавливаться на ночлег в какой-нибудь лачуге, и там молодой король, внезапно превратившись в повара, готовил для хозяина дома и для своих спутников омлет или какое-нибудь другое дорожное блюдо, и сам всех кормил.

Людовик стал королем всего в девятилетнем возрасте, а совершеннолетия, по тогдашним законам, достиг в четырнадцать (и в четырнадцать же женился на знаменитой благодаря Дюма Анне Австрийской), но до шестнадцатилетнего возраста так или иначе подчинялся королеве-матери - сначала регенту, а потом главе своего королевского совета.

Вероятно, именно королева-мать несёт ответственность за неудачный королевский брак. Начиналось все очень хорошо - четырнадцатилетний Людовик так хотел поскорее увидеть свою невесту, что помчался ей навстречу в карете, не дождавшись официального прибытия испанской инфанты, и, мельком увидев принцессу, крикнул ей - "Я здесь инкогнито! Трогай, кучер, трогай!..". Уже после официального представления невесты юному жениху подростки очень мило общались друг с другом, но вмешательство королевы-матери, заставившей абсолютно не готовых к этому детей в первую же ночь после свадьбы консумировать брак, да ещё в собственном присутствии, надолго отбило у Людовика всякую охоту к общению с женой. Он никогда не имел любовниц (не считая платонических), а рождения наследника, будущего Людовика XIV, Франции пришлось ждать больше двадцати лет.

Тем не менее, сомнительно, что настоящей любовью Анны Австрийской был герцог Бэкингем, фаворит и любовник короля Якова, которого английский король в своих письмах к Бэкингему звал своей женой. Любовных приключений с дамами у тщеславного герцога Бэкингема действительно было много, но его трагическая и преданная влюбленность в королеву Франции почти наверняка - не более, чем романтический вымысел Дюма