и ведь все, о чем я пока могу думать, мысль, вцепившаяся намертво при брошенном вскользь взгляде (совершенно не новая, но как никогда кажущаяся настоящей, больнючей, дико страшной, мысль) - то, что настанет время, когда мне придется прийти к ним, к ним всем, и прийти в полном одиночестве.