Ладонь завибрировала — глухое вопросительное мычание; влажный язык самозабвенно рисовал узоры между фалангами.

Паршивец. Говори же. Что-нибудь.

— Остановись.

Глаза распахнулись — в них ликовали маленькие бесенята.

— Останови меня, — сипло произнёс Гарри.

И ему пришлось первому отвести взгляд — в нём сгустился туман, — дёрнуться на стуле так, что колёсики с треском шатнулись, вцепиться другой, озверевшей рукой в подголовник — прямо под россыпью тёмных прядей, — контролируя её с таким отчаянием, словно от этого могла зависеть целая жизнь. Лишь бы не схватиться за них. Не быть с ним гру…

— Остано… вись!