ДЖИЛЛ МЕРФИ: «Я ПРОСТО ХОТЕЛА ИМЕТЬ КНИЖКУ НА ПОЛКЕ»
Создательница «Самой плохой ведьмы» вспоминает свою писательскую карьеру, начавшуюся удивительно рано и продолжающуюся по сей день, несмотря на химиотерапию.

Джилл Мерфи благодарна своей средней школе с ее суровой дисциплиной за создание одного из самых любимых детьми персонажей за последние полвека: Милдред Хаббл, также известной как самая плохая ведьма, ведьмочки-школьницы, постоянно спасающей положение и безжалостно мучимой любимицей учителей Этель Хэллоу.
Будучи необычайно одаренным ребенком, научившимся читать раньше, чем пошла в школу, а рисовать даже раньше, чем ходить (мама Джилл сажала ее посреди огромного листа бумаги, чтобы она могла ползать по нему с карандашом), Мерфи легко прошла начальную школу. Средняя школа, гимназия святой Урсулы в Уимблдоне, была не так проста.
– Именно отсюда и началась Милдред, – говорит Джилл, сидя в светлой, солнечной комнате в снимаемой у друзей квартире в Хэмпстеде. – Вот как была написана «Самая плохая ведьма», потому что та школа была абсолютно ужасна, я просто не могла это выносить. Монахини, в частности, были жуткими мегерами... они могли быть очень жестокими. Одна из них сказала мне: «Как, ради всего святого, ты попала в эту школу; твои родители заплатили?» А потом осмотрела меня с головы до ног и сказала: «Определенно, нет». Какое блестящее унижение! Я записала этот диалог, потому что думала, что стану драматургом.
Мерфи (сейчас ей шестьдесят семь лет) мечтала стать писателем и художником-иллюстратором с тех пор, как себя помнит, даже будучи ребенком, сделала девяносто крошечных книжечек, скрепленных вручную.
– Я писала мое имя на всём подряд. Я даже написала его на своей ноге фломастером, потому что очень хотела иметь собственную книгу, – говорит Джилл, удивительно точно и ярко вспоминая детство, которое было у многих лучших детских писателей. – Я просто хотела иметь на своей полке книжку, рядом с «Лев, колдунья и платяной шкаф» и «Таинственный сад», настоящую книгу с моим именем на обложке.
Мерфи сидела с одиннадцатью баллами без всякой надежды на прохождение экзаменов. Блестяще сдала английский, но, услышав от директрисы, что «в математике безнадежна», она усвоила тот факт, что может получить, по меньшей мере, один балл за написание своего имени:
– Я подумала, что если напишу свое имя много раз, они добавят баллы за это к баллам за английский. Поэтому я написала свое имя, по меньшей мере, раз пятьсот для надежности, красивым почерком и все в разном стиле.
Джилл проходила собеседование перед поступлением в гимназию, и после рассказа о Диккенсе: «Я сказала, что мое любимое произведение «Дэвид Копперфильд», потому что я люблю его ранние произведения, но считаю, что его героини становятся очень глупыми, когда взрослеют» – она вспоминает, как интервьюеры покатывались со смеху, когда она выходила. Но все же она им понравилась, потому что была принята – оказавшись «топчущейся далеко на дне», ведь ее успехи в английском и искусстве были неспособны помочь ей справиться с проблемами по другим предметам.
Джилл начала писать «Самую плохую ведьму» в школьной общей тетради, когда ей было четырнадцать, потом переписала ее в восемнадцать лет, когда ее выгнали из художественной школы в Кэмбервелле – «Я действительно не годилась для учебных заведений» – и в 1969 году отправила ее трем издателям.
– Коллинз решил, что книга чудесная, но страшная для детей, потому что она была о школе для ведьм. Они ведь ошиблись с этим, не так ли? – говорит Мерфи, добавив: – Это ее единственный намек на определенного мальчика-волшебника, появившегося так много лет спустя, и человека, у которого много лет спустя ни с того ни с сего появилась такая же идея.
«Самая плохая ведьма» везде получила отказ, и Джилл, положив ее в ящик стола, уехала жить в Гану с первым мужем, который учился там. По возвращении, она связалась с независимым издательством «Эллисон и Базби», которое приняло книгу и выпустило ее так, как та и была написана. По словам самой Мерфи: «Это была абсолютная победа».
Джилл написала продолжение «Самая плохая ведьма. Неприятности продолжаются» и забросила работу няней, чтобы полностью посвятить себя писательству. Потом она приложила руку к созданию детской иллюстрированной книжки «Долгожданный покой» о папе-медведе, который не мог заснуть. Книга была номинирована на премию Кейт Гриневей, и Мерфи «узнала, что у меня есть карьера почти по умолчанию».
Потом последовали ее ставшие классикой иллюстрированные книги, такие как «На пути домой» и «Последний Ноо-Ноо» и особенно ее рассказы о большой семье слонов, начавшиеся с безусловного бестселлера «Пять минут покоя». Книга была вдохновлена, по ее словам, ее беременной подругой с кучей детей.
– Она как-то принесла остатки пирога и сказала: «Я намерена съесть этот чертов пирог, они его не получат». Они пошли за нами наверх. Подруга сказала: «Как вы думаете, почему у меня так много детей? Они могут играть сами и присматривать за малышом». А я пошла с ней в ванную и села на пол, а она залезла в ванну и поставила чашку чая на свой живот. Я решила, что это забавно. В общем, они и сделали всю книгу.
«Пять минут покоя» любят за точное и нежное описание испытаний и бед материнства. «Кризис» – новая иллюстрированная книга Мерфи, так же знакома, но менее нежна: история о девочке-крольчонке Руби, медленно скатывающейся в истерику в супермаркете из-за пирога. Она также очень забавная, например, как мама Руби пытается отобрать пирог у дочери, одновременно разбираясь с неодобрением других покупателей, и идеальна для чтения детям: «Дайте мне свиной пирог!»
Мерфи признается, что эта история основана на одной из немногочисленных истерик, которые закатывал ее сын Чарли (теперь двадцатишестилетний), будучи ребенком, в супермаркете: после неоднократных просьб подержать пирожное в форме свиньи, «он вдруг разорвал его на части и с жадностью набросился на него, ковыряясь руками».
– Мне захотелось умереть от стыда, – говорит Джилл. – Пирожное было безнадежно испорчено, он был весь в нем, и я тоже. Я попыталась отобрать его и вернуть обратно на поднос, и он совершенно взбесился.
Мерфи закончила писать и иллюстрировать «Кризис» прямо перед прохождением курса химиотерапии от рака груди. У нее был рак двадцать лет назад, без рецидивов, пока она не обнаружила опухоль за неделю до окончательной проверки. Джилл поехала в Лондон на лечение, которое по ее словам, успешно с ней «расправилось».
– Самым интересным для меня было то, что у меня выпали все волосы, как это обычно бывает при химиотерапии, и вместо прямых черных блестящих волос, у меня теперь белое кудрявое облако, нечто среднее между терьером и прической Королевы Мэри. Это так странно после того, как несколько лет была брюнеткой.
Из-за ее недуга ей пришлось отложить написание восьмой и последней книги о «Самой плохой ведьме», которая будет называться «Первый приз для самой плохой ведьмы».
– Всякий, кто проходил это лечение, знает о таком состоянии, как «химиомозг», когда мозг старается выполнять лишь текущие потребности, поэтому человек не может нормально помнить. Ты не помнишь даже как правильно строить предложения. Но я не хочу писать ничего плохого, – продолжает она. – И это грустно, потому что в ее конце есть чудесная речь мисс Кэкл к мисс Хардбрум, и она так прекрасно сделана. Я могу написать фрагмент до нее и после, но не могу красиво собрать все вместе в данный момент.
Пока новая адаптация «Самой плохой ведьмы» покоряет СВВС и Нетфликс, Мерфи сообщает, что прошла треть пути в написании романа, и спешит уведомить читателей, что скоро его закончит.
– Потом будет еще одна часть. Я просто хочу, чтоб мой мозг полностью восстановился, – говорит она. – Уже скоро.
Статья Эллисон Флад от 25 января 2017 года.