Картинка четвёртая из серии КотоМилли.

Она промокла, замёрзла и очень устала, пытаясь высвободиться из неровной узкой щели, в которой застряла. Всё случилось почти мгновенно: ехавшая по дороге машина внезапно вильнула в сторону, выскочив на тротуар и до смерти перепугав маленькую чёрную кошку, которая, плохо соображая от страха, метнулась к ближайшему дому и попыталась юркнуть через в последний момент замеченную ей в фундаменте щель в подвал – и застряла. Откуда же ей было знать, что стена – толстая, и что щель там дальше сужается, и что из её стенок торчат острые осколки старого кирпича, из которого был сложен дом. Вероятно, страх придал ей слишком много сил, и она умудрилась протиснуться слишком далеко – а когда поняла, что не сможет пролезть и попыталась вернуться обратно, острые углы, направленные вглубь здания, и поэтому не мешавшие ей на пути туда, впились ей в кожу, не пуская назад.
Поначалу она ещё надеялась, что как-нибудь потихоньку выберется – но прошёл час, и ещё один, и ещё, а все её старания приводили лишь к новым ранам на её чёрной шкурке. Пошёл дождь – и её оставшиеся снаружи задние лапы, хвост и кусочек тела промокли, и постепенно пропитавшаяся водой шерсть теперь совсем не защищала её от осеннего холода.
Какая нелепая смерть…
Какое-то время она ещё плакала, жалобно и отчаянно, но ближе к утру холод и боль от ран и совершенно затёкшего почти замурованного в стене тела отняла у неё последние силы, и она, закрыв глаза, наконец, покорилась своей судьбе.
И, уже, кажется, совсем умирая, вдруг почувствовала странное горячее прикосновение к окоченевшим своим задним лапам и услышала грозное:
- Фу! Фу! Не трогай! Блэки, фу! Я кому сказал!
«Блэк, - мелькнула у неё вялая мысль. – Их же уже не осталось…»
- Отойди! – продолжал, между тем, рассерженный мужской голос. – Да что же это такое… Господи, что это? Отойди, Блэк! Пусти, дай я посмотрю… эй, - прикосновение сначала исчезло – а затем почти сразу же появилось опять. Только другое – более… активное, что ли. Чьи-то… пальцы, да, это пальцы! – теребили и настойчиво трогали её задние лапы, и Милли сделала то единственное, что ещё была в силах – слегка сжала пальцы. – Твою мать… да ты же живая! – изумлённо произнёс голос. – Ну, Блэк, ты даёшь… как унюхал-то, а? Молодец, парень… умница. Как же ты сюда забралась? – продолжал голос, ощупывая её торчащий наружу зад. – Это ж уму не постижимо… от собак, что ли, пряталась? А главное – как тебя отсюда вытаскивать? Боже – да у тебя кровь… Так, - произнёс голос решительно, - сам я точно не справлюсь… потерпи, киска – я надеюсь, тебя скоро достанут, - проговорил он.
Пальцы исчезли – и Милли тоскливо взвыла, понимая, что её последний, призрачный шанс на жизнь пропал вместе с ними.
- Т-ш-ш, - проговорил голос, и она снова почувствовала на своём тельце тёплую руку. – Тут я. Терпи. Служба спасения? Здесь кошка застряла в стене… да… да… адрес…
Она не знала, сколько прошло времени, когда услышала новые голоса. А потом люди ломали стену, пользуясь непонятными ей приспособлениями, и последнее, что она запомнила, прежде чем потерять сознание, было восхитительное чувство вновь обретённой свободы.
Очнулась она… в клетке. Всё тело ныло, порезы на шкурке болели, но, в целом, она чувствовала себя неплохо. Кое-как поднявшись, она села, а затем, неуверенно встав на подрагивающих ещё ногах, Милли подошла к решётке и огляделась.
Она оказалась в какой-то комнате, заставленной клетками с самыми разными животными – в большинстве своём, кошками и собаками, однако там был и один хорёк, и дикая, коричнево-пёстрая утка. Надо было выбираться отсюда – но открыть дверцу Милли не удалось, а превратиться не получилось: то ли сил было слишком мало, то ли поместившие её сюда люди сделали что-то, что этому помешало. Так или иначе, но у неё ничего не вышло – и Милли, вздохнув, приступила к тому единственному занятию, которое было ей доступно сейчас: к вылизыванию.
Явившаяся через несколько часов женщина открыла, наконец, её клетку и, ласково и осторожно взяв маленькую чёрную кошечку на руки, куда-то её понесла – и когда она вышла с ней на руках в коридор, в конце которого виднелась дверь, Милли улучила момент, спрыгнула на пол и ринулась туда – на свободу.
Но не успела. Дверь оказалась надёжно закрытой, а женщина – весьма ловкой. Можно было бы, конечно же, превратиться… но сделай Милли это прямо сейчас, у неё на глазах, это стало бы нарушением Статута, грозившим серьёзным тюремным сроком, который лишь увеличился бы за незарегистрированную анимагию. И в данном случае было бы, вероятно, не важно, что было истинной формой – итог был бы один, и он категорически не устраивал Милли. Поэтому пришлось смириться – и когда женщина, наконец-то, схватила её, Милли не стала сопротивляться и лишь жалобно запищала.
- Дурочка ты, - запыхавшись, укоризненно проговорила женщина. – Ну как так можно – едва же живая! Никто тебя тут не съест – и ты знаешь, что ты счастливица? – спросила она, крепко прижимая её к себе. – Не знаешь, - продолжала она. – А ведь редко такое бывает, чтобы у таких, как ты, сразу же находился хозяин. А вот твой спаситель решил тебя взять, - она потянула на себя ту самую дверь, так крепко прижимая Милли к себе, что та полузадушенно пискнула. – Прости-прости, - извинилась она. – Всё, мы пришли, - сказала она и поставила Милли на лежащую на большом железном столе пелёнку.
Пока Милли молча терпела осмотр, она раздумывала, как же ей выбраться из этого странного места, немного напоминающего ей какую-то лабораторию. Слова о том, что кто-то хочет её забрать, Милли весьма обнадёжили – и, подумав, она решила дождаться, пока останется в одиночестве и на свободе. Не будут же её вечно держать в этой клетке!
…- Ну вот, - радостно сообщила ей через несколько дней та самая женщина, - сегодня твой день, красотка. Ты едешь домой. Понимаешь? – она погладила Милли. – Домой! Тебя очень ждут. Идём, - она вновь взяла её на руки.
- Ну, здравствуй, - услышала Милли голос, что запомнила навсегда – и сильные мужские руки ловко подхватили её. – Ну что – пойдёшь ко мне жить? – спросил он.
Милли посмотрела на него… и поняла, что пропала.
Потому что никогда в жизни она не видела таких глаз, так ласково на неё смотрящих, и таких губ, приветливо ей улыбающихся.
А потом эти губы дрогнули, их обладатель поднёс Милли к лицу и… поцеловал её, легонько коснувшись ими маленького чёрного носа.
Это был её первый поцелуй – и о таком мужчине она могла бы только мечтать.
Но увы.
Сейчас она была просто маленькой чёрной кошкой.
И знала, что никогда бы не получила его в своём человеческом виде.

#КотоМилли