Король Лионель

В последнее время в моем контактовском профиле отирается все больше незнакомых дам, у которых на страницах только фоточки и душещипательные статусы о Боге. Который "с тобой", и "знает, что делать", и вообще весь из себя. Мне вот интересно, чего хотят эти боты? о_О

Пятиминутка философии за 50 копеек.

Мне вдруг подумалось, что не зря в любой мало-мальски глубокой истории в качестве пейсмейкера фигурирует кто-нибудь "не такой, как все". Это кажется, как и большинство простых истин, невероятной банальностью, но так оно и есть.

По сути, настоящая индивидуальность - такая, как Ван Гог, Тьюринг, Саутвелл - и среднестатистический человек* являются представителями разных видов. Разница в поведенческих характеристиках и взаимное недоумение друг от друга, которое они испытывают, объясняется тем, что их разум функционирует по-разному и с разной целью. И эти два вида существуют в симбиозе, потому, что индивидуальность не может в одиночку изменить мир - для этого нужна сила толпы. А толпа не может двигаться, пока ей не укажут направление.
________________________________________
*кажется, здесь надо отметить, что я прекрасно сознаю свою принадлежность ко второму типу.

Вечер. Кухня. На тумбе стоит миска с жидким тестом для блинов, на которую опирается воткнутый в розетку, но выключенный миксер. Рядом сижу я и терпеливо выжидаю те двадцать минут, о которых в рецепте написано "дайте тесту постоять".
Под тумбой материализуется юный, но очень толстый кот. Мечтательно принюхивается, садится на круглую попу и передними лапками вдумчиво тянется вверх - к миске. На окрик реагирует тяжелым печальным вздохом и снова принимается тянуться к мечте (запрыгнуть маловат еще, а мечтать и распластываться по дверце - это сколько угодно).
Не знаю, то ли я такой паршивый инженер, то ли кот - не кот, а целая слонина, но в какой-то момент мировое равновесие нарушается, и миксер с грохотом летит вниз. Попутно он ударяется об угол и включается на полную мощность, падая на кота гибридом Карлссона и отбойного молотка.
С выпученными глазами и жутким воплем кот бросается вон, по дороге впечатывается башкой в дверь, с заносом минует поворот в комнату и, судя по шуму, залегает в каком-то захламленном углу.
"Нифига себе за хлебушком сходили".

В семнадцать лет поступаешь в университет на зубодробильную специальность под лозунгом "А я могу!". Родственники в обмороке, зал рукоплещет. В двадцать два с копейками выходишь на улицу, прижимая к груди диплом, и осознаешь, что со своей специфической специализацией больше ничего общего иметь не желаешь. А там, куда желаешь, уже с тобой ничего общего иметь не хотят: то слишком мало квалификации, то слишком много квалификации.
И вот садишься, подпираешь щеку ладошкой, и мечтаешь. Как к тебе прилетает добрый волшебник в голубом вертолете и дарит тебе машину времени. И ты выставляешь нужную дату, и скачком переносишься в душный июнь, на затуманенные пахнущей гарью дымкой улицы. Находишь себя-семнадцатилетнюю и отвешиваешь душевного такого, ха-арошего пинка, чтобы мозги из того самого места как-нибудь ближе к голове перекочевали.
Эх, мечты.