-Emily-
Вы не одиноки )) Почему-то многие читатели пропустили его сумбурные (за счет некоторой спутанности сознания) мысли во втором томе. Например:

"Глаза остались прежними, с кошачьей зеленцой, но во всем остальном Паркинсон, будто глина в руках мастера, наконец застыла в нужной форме, и форма эта пришлась Сириусу весьма по вкусу".

"Поликсена смотрела на него со странной смесью жгучей досады, затаенной боли и надежды, а Сириус никак не мог заставить себя заговорить с ней. Настоящая ли она? Или он все-таки сдох однажды под утро и попал в его собственный, личный рай, где сытно, уютно и тепло?"

"Друг его супруги вообще возмутительно хорошо выглядел и одевался для человека, посвятившего себя лечению больных. Сириус чувствовал бы себя куда увереннее, будь у Гиппократа седая козлиная бородка, круглые очочки в роговой оправе и потертый саквояжик. А если бы от него еще и тянуло касторкой и йодом, а не хорошим одеколоном, то было бы и вовсе славно".

"Не то чтобы Сириус к ней подкатывал, ему и правда совсем ничего не хотелось, но все-таки он надеялся, что они с Поликсеной смогут хотя бы… ну, дружить? Обхохочешься, конечно, — дружить с собственной женой! — но Сири ловил себя на том, что это было бы действительно здорово. Они могли бы сходить в кино — его нога не ступала за Барьер целую вечность. Или просто устроиться на полу в библиотеке, зажечь свечи и приговорить вместе бутылку сангрии — Кричер отменно ее готовил…"

"Им что-то требовалось от Беллы, и Люциус, любящий супруг, пытался убедить Нарси остаться дома, отправив в Азкабан чужую жену — его, Сириуса, несносную Паркинсон".

Ну и то, что он хочет сманить ее с собой в Париж, и то, что пытается разобраться, во что она там ввязалась - пускай и в своей топорной манере...

Я очень многое пишу между строк и до поры до времени люблю оставлять пространство для интерпретации.