Все еще 1981

Он никогда не видел от неё такого отношения, к себе как у Молли к её детям. Та была громкой, яркой, грозной, но при этом доброй, заботливой, искренней, как впрочем все они, в Ордене. Обманывать их было легко. Неприятно, но легко. Они были хорошими, действительно хорошими людьми, но идеалистами, наивными, слишком честными, слишком открытыми. Но они не понимали, что толкают мир в пропасть. Они не знали про магглов ничего, как и он сам, но почему-то думали, что те — беспомощные и милые зверушки, что те не могут ничего сделать магу, им казалось, что сохранение Статута это такая веселая игра. Не понимали, как это унизительно, страшно и опасно, то как маги себя поставили, сами решив скрываться и прятаться, Питер знал, что это такое, как это, и то, к чему они приведут мир — его ужасало.

Шляпа была права, он умел бороться со страхом.

Он единственный, кто понял, что слушать наивного, заигравшегося в Мерлина Дамблдора опасно, что они противостоят Организации, чьи силы и возможности несопоставимы, которые не будут кидаться Ватноножным в бою. И главное — их враги правы, пусть их методы и ужасны, но без крови не удалить воспаление, даже маги не умеют залечить рану, не убрав всю отмершую плоть. Питер не мог пригодиться в бою, но неплохо справлялся с тем, чтобы залечивать после боя раны. Он пытался говорить, осторожно, издали, но от его слов отмахивались.

Их миру грозит опасность. Магглы, дикие, необразованные, бескультурные, не читавшие ни трудов Уоффлинга, ни Агриппы, когда-то и вовсе сжигавшие его труды, бесстыдные магглы (а с какой легкостью все они, да даже он сам, перенимали бесстыдную магловскую моду, их опасные игрушки, вроде того же Сириусова мотоцикла!), которые умеют только одно — размножаться, они как спрут обвили их мирок со всех сторон, угрожая уничтожить, стереть в пыль. А маги не хотят этого видеть, они пересказывают байки о Венделине Странной, и о том, что инквизиция не причинила магическому миру никаких неудобств. Тогда с чего бы нам прятаться, а? Статут бы просто не приняли, если бы магглы не могли нам причинить вред!

Светлые маги слишком беспечны, слишком самоуверенны, им не ведом страх, и это их погубит. Если ничего не бояться — то можно погибнуть, из-за собственной беспечности. Да, нужно уметь бороться со страхом, но и вовсе не бояться — это просто глупо! Эта их авантюра с анимагией конечно закончилась хорошо, и хорошо, что Питер теперь умеет превращаться, но когда Люпин чуть не убил Снейпа, Питер понял, настолько Дамблдор наивен, чудовищно, непозволительно, опасно наивен, и что хуже того — от его решений зависят они все. Давайте приведем в школу оборотня, и никому ничего не скажем, не наймем ему частного учителя, не обучим самостоятельно на дому, не добьемся открытия школ, где такие, как Римус смогли бы учиться, а просто устроим тайную авантюру и приключение, что может пойти не так? Ведь если скрыть информацию об угрозе, угроза исчезнет! Давайте успокоим детей байками о том, что инквизиция была веселой игрой!

Но сколько было детей из смешанных семей, маглорожденных детей, которые погибли, которые не умели замораживать пламя? Питер всегда старался прочитать не только учебник, но и дополнительную литературу и обдумать все со всех сторон, иначе бы он никогда не смог соответствовать своим друзьям, которым все давалось так легко. Друзьям.

Когда он их предал, когда сам пришел к Волдеморту, и предложил свои услуги, он продолжал мысленно называть их своими друзьями.

Но он правда не видел другого выхода!

Ему было страшно, очень страшно, но он умел переступить через страх.

Он сделал то, что был должен сделать. Или нет?

Возможно он и правда мог бы быть героем. Ведь это тоже — Поступок? Пусть в Ордене никто бы его разумеется не понял.

Но единственный, кто понимал, что их мир катится в пропасть, кто мог с этим что-то сделать — исчез. Питер не хотел думать "погиб". И это было чудовищно несправедливо. После всего, что Питеру пришлось сделать, этой чудовищной жертвы... Так не должно было случиться. Но так было. И что делать с этим всем теперь — Питер не знал.

1985

Когда он только поселился в семье Уизли, он думал, что это временное решение. Месяц, два отсидится, придумает, что делать дальше, магическая семья, шумная, громкая, яркая, выбранная за близость к Ордену, как источник информации, дом, где будет легко затеряться (плохо он тогда знал близнецов!) напоминала ему факультетскую гостиную, единственный его настоящий дом. Появись он... дома... он наверное бы умер. Признаться ей, что он жив, что он не герой, он не мог. Пусть на кладбище она и кривилась, не верила, что он не ничтожество, возможно со временем она сможет привыкнуть к этой мысли. Возможно хоть так она сможет со временем его полюбить. Но если она узнает... это его уничтожит.

Потом он в виде питомца впервые отправился в Хогвартс. И он действительно собирался там потеряться, украсть оборотку, потом возможно переправиться на материк, а потом... Но год закончился, и он, немного подумав, вернулся в спальню мальчиков и чинно уселся возле сундука, сложив лапки на пузике, мол, давай, а теперь пакуй меня.

У Уизли было тепло. Действительно тепло. И раз мир все равно катится под откос, он, Скабберз, будет катиться под откос, лежа на коленях у Молли Уизли, пока она что-то вяжет, под музыку Селестины Уорлок, и пусть на кухне пахнет пирогом. А если ему повезет, возможно Лорд еще вернется. И тогда он, Питер, сделает что угодно, чтобы на этот раз действительно стать героем. Даже убить, даже руку отдать на отсечение, даже умереть. Но спасти их всех. Ведь он, Питер, он же действительно хотел как лучше, а значит, он не предатель, а герой, так? Но что уж теперь, он не готов об этом думать. И не будет. И хотя ночами ему снились кошмары, и хотя ему было иногда так паршиво, что он весь начинал чесаться и линять, иногда, под звуки Селестины Уорлок и запах выпечки он был почти счастлив.