Скабиор, отложивший во время этой горячей речи приборы, некоторое время молча задумчиво разглядывал собеседника с совершенно непроницаемым выражением лица. Затем, побарабанив пальцами по столу, спросил:
- Скажи мне, пожалуйста... ты, кстати, не представился - или мне тебя так и называть, номер шестнадцать, по табличке на аукционе? Так вот - скажи мне, ты вправду думаешь, что я сейчас вот так прямо и скажу человеку, которого я вижу в первый раз в жизни и который десять минут назад пытался меня шантажировать: да, мол, я знаю кое-кого в Лютном, кто может тебе помочь? И подставлю, таким образом, и себя, и фонд, и всех оборотней? - он помолчал - а затем, усмехнувшись, добавил: - Теперь понимаешь, почему неприемлем плохой шантаж? Человек, с которым ты так обошёлся, если он не полный кретин, никогда больше не будет тебе доверять - и никогда не поможет. И какой совет - зная, что ты передашь его журналистам - я могу тебе дать? При том, что я вижу здесь далеко не одно абсолютно законное решение.