Океан его ненависти (джен)

Рэйчел, похоже, все это время поджидала его у окна, потому что стоило Сэму припарковать Импалу и выйти из нее, как дверь распахнулась и на пороге появилась хозяйка дома. Она была в фартуке, левая щека немного запачкана мукой, но напряженный взгляд говорил о том, что думала она все это время совсем не о готовке. Сэм, опустив взгляд, молча прошел мимо нее в дом и направился прямо на кухню выпить воды. Он слышал, что Рэйчел шла следом за ним, но не мог заставить себя повернуться и посмотреть ей в глаза. За пятнадцать минут дороги он сумел снова довести себя до отчаяния, и ему требовалось время, чтобы собрать себя целиком.

— Сэм?.. — тихо, словно боясь спугнуть, позвала Рэйчел. — Ты мне так и не сказал толком, что произошло. Дин в порядке?

— Нет, — после некоторой паузы глухо ответил Сэм, не отворачиваясь от столешницы и крепко сжимая в руке граненый стакан. — Он не в порядке. Заражение крови.

Рэйчел за его спиной прерывисто выдохнула. Она смотрела на напряженную спину Сэма и впервые не знала, что сказать. Единственное, что она могла, — это произнести самые банальные в данном случае слова и заставить себя саму поверить в них, потому что она сильно сомневалась, что это сможет сделать Сэм.

— Сэм, все будет хорошо.

Он вдруг громыхнул стаканом по столешнице, и она вздрогнула. Сэм резко повернулся, на его лице в одну секунду промелькнули гнев и боль и сразу исчезли. Лицо больше ничего не выражало, а взгляд был пустым и потухшим, когда он посмотрел на нее.

— Не будет, он умирает, — спокойно ответил он, от его голоса повеяло могильным, безнадежным холодом. — Он у-ми-ра-ет.

Сэм молча помотал головой, когда она собралась сказать что-то еще, от слов поддержки ему сейчас стало бы только хуже. Больше не смотря на нее, он прошел мимо и вышел в сад, где около двух часов со злостью гремел молотком, ремонтируя хозяйский декоративный заборчик. И только после этого он смог вновь ощутить опору под ногами и вернуться в дом, чтобы спокойно поговорить с Рэйчел.

Вся решительность и напускное спокойствие Сэма испарились тем же вечером. После ужина он, извинившись, оставил семейство смотреть телевизор, а сам, поднявшись в свою временную комнату, метался из угла в угол. Слепящий гнев на этого ублюдка раздирал его изнутри, боль и отчаяние, кипящие в нем днем, превратились в ярость и бешенство, и, если бы Рудмейн волей случая оказался бы сейчас перед ним, Сэм разорвал бы ему глотку голыми руками. Вернувшись из больницы, он еще раз перепроверил все базы, новостные сводки, но там было глухо. Он хотел искать, рыть, грызть землю зубами и не знал, с чего начать.

Бездействие убивало, но и сделать он сейчас ничего не мог. Бессильный рык вырвался из его горла, когда он с размаху упал на кровать и застыл на ней безмолвным изваянием. Взгляд невольно остановился на пустующей кровати напротив, и это только сильнее разожгло его ненависть.

— Сэм, — раздался стук в дверь, прервавший его мысли, и в проеме показалась голова Рэйчел. — Мы тут собираемся немного поплескаться в бассейне, пойдешь с нами?

Сэм невольно напрягся. Ему на самом деле хотелось побыть одному, но отказываться было неудобно, да и, честно говоря, после всего случившегося ему было бы спокойнее самому все контролировать. Хотя это было и глупо: Мэйсоны не собирались оставлять сына одного.

— Я просто посижу рядом, — наконец, решился он. — Как-то нет никакого настроения плавать.

Во взгляде Рэйчел появилось сочувствие, от которого у Сэма засвербело в горле.

— Хорошо, — она чуть слышно вздохнула. — Ты полдня сидишь здесь, пойдем, пора проветриться.

Пока Мэйсоны купались в бассейне, Сэм сидел на террасе, наблюдая за ними, но совершенно не видя и не слыша их. Как в наказание, перед глазами мелькали воспоминания о том, как они недавно с Дином так же плескались в аквапарке и в океане, и совершенно не хотелось думать о том, что сейчас бы еще они могли это делать. У них оставалось еще почти полторы недели, но теперь… Сэм тряхнул головой, возвращаясь в реальность. Он мог сколько угодно топиться в сожалениях, но это ничем не могло ему помочь. Ему и так было тошно от того, что он сейчас здесь, питается вкусной едой и спит на мягкой кровати, а Дин — среди проводов и трубок, накачанный лекарствами и исколотый иглами, между жизнью и смертью.

— Сэм, иди к нам! — позвала его Рэйчел из бассейна, и Сэм вздрогнул от неожиданности.

Он через силу улыбнулся.

— Нет, я как-нибудь в другой раз.

Она ничего не ответила и снова исчезла за всплесками воды.

Сэм откинулся на деревянную спинку кресла и прикрыл глаза, тихий смех и звуки брызг доносились до него как через слой ваты. Хотелось, чтобы скорее наступило завтра, и одновременно было страшно. Он вряд ли выдержал бы еще раз пустую кровать и молчащие, равнодушные приборы.

Но завтра все же наступило, и Сэм сразу после завтрака засобирался к брату, собираясь провести там почти весь день. Рэйчел выразила тоже желание приехать, но позже, они должны были встретиться в больнице.

Теперь Сэм решил подойти к сестринскому посту и заранее все узнать, чтобы не наступать на те же грабли. К его облегчению, сестра сообщила, что Дин в той же палате, а значит, как надеялся Сэм, ухудшений не было.

Писк кардиомонитора был первым, на что Сэм, зайдя, обратил внимание, в отличие от предыдущего раза. Тихо ступая, он дошел до стула и опустился на него, все это время не отрывая взгляда от брата. Дина отключили от аппарата ИВЛ, а значит, он очнулся, и это не могло не радовать.

Спустя примерно двадцать минут неподвижного сидения на стуле Сэм краем зрения уловил, как Дин чуть пошевелился, и его словно пронзило ударом тока, он мгновенно напрягся и чуть наклонился вперед, ближе к кровати. Сэм замер и задержал дыхание, когда увидел, что веки Дина дрогнули, а через секунду Дин уже смотрел затуманенным взглядом прямо на него. Было заметно, что он тратил большие усилия на то, чтобы держать глаза открытыми.

Желудок Сэма сделал кульбит. Этот Дин слишком сильно отличался от Дина, что встретил его позавчера. Контраст был слишком ярким.

— Что, устроил я тебе пляску на нервах, да? — без приветствия пробормотал Дин; даже для того, чтобы говорить, ему приходилось напрягаться. Сейчас он мог бы запросто признаться Сэму, что ему было хреново, и очень, потому, что Дин не сомневался, что весь его вид почти кричит об этом, и притворяться, даже если бы он мог или захотел, не было смысла.

— Да, и лучше тебе больше так не делать, — Сэм не сводил с брата встревоженного взгляда, было невыносимым смотреть на бледную тень Дина, даже отдаленно не напоминающую его самого. Если Дин не пытался пошутить и говорит серьезно — все было хуже некуда.

— Вот не знаю, — Дин хотел улыбнуться, но губы дернулись и сразу опустились. — Я как… выжатый лимон.

Он знал, чувствовал, что умирает, что жизнь вытекает из него каждую секунду, словно кто-то вытягивает ее в виде тонкой нитки; они оба знали, но если Дин мог с этим смириться хотя бы потому, что сейчас у него не было никаких сил бороться, то Сэм никогда бы не принял это как данность. Сэм, его личная надоедливая липучка, — единственное, что заставляло сейчас из последних усилий цепляться за реальность. Даже не осознание того, что у него еще работы до конца жизни хватит, не понимание, что те дети так и могут остаться неотомщенными, потому что сейчас, в этот момент, он не верил в то, что на что-то способен. Впервые в жизни он хотел позволить себе просто… остановить борьбу, отдохнуть хоть немного.

Он устал. Устал бороться с Меткой, бороться с самим собой и остальным миром и хотел хоть раз в жизни побыть обычным человеком, даже если это и значило опустить руки и сдаться — и это не было бы слабостью. В глубине души Дин понимал, что эти мысли — минутная капитуляция, когда ползти дальше не остается рвения, знал, что, когда — если — придет время, в котором он сможет снова хотя бы сидеть, он будет презирать себя за этот порыв, насмехаться над самим собой, но пока… было можно. Все равно он унесет эту тайну с собой в могилу, если не сейчас, так потом.

Но больше всего беспокоило, сможет ли Сэм с этим смириться. Ему хотелось попросить, приказать, заставить его не делать глупостей, но он был уверен, что это привело бы к сильному спору, на который у него сейчас совсем не было сил. Поэтому он решил оставить это на потом, когда ему станет получше и слова не будут весить как кирпичи.

Дин посмотрел на Сэма, который странно замер у кровати, и нахмурился.

— Эй.

Взгляд брата снова сфокусировался на нем. Сэм несколько раз сглотнул и, когда заговорил, его голос звучал довольно твердо:

— Ты выберешься, потому что ничего другого я от тебя не жду.

— А ты эгоист, Сэмми, — прошелестел Дин, и, если в его интонации и должна была быть насмешка, у него даже близко не вышло показать ее.

— Я знаю, — кивнул Сэм. — А еще я зануда и собственник. И тебя на милость вирусам я отдавать не собираюсь.

В лихорадочно блестящем болезненном взгляде Дина мелькнула искорка веселья и тут же угасла.

— Да кто ж тебя спрашивает, — из груди вырвался сухой, болезненный кашель, который он не смог удержать. Сэм вздрогнул, и его лицо побледнело. — Да шучу я, успокойся… — Дин приподнял уголок губ в чуть заметной улыбке.

— Успокоишься тут с тобой, — пробормотал Сэм.

— Я, наверное, еще никогда не выглядел настолько дерьмово, да? — Дин повернул голову на подушке, чтобы лучше видеть брата. — По крайней мере, у меня ощущения такие. Мне даже как-то… стыдно.

— Да к черту тебя, Дин, — отмахнулся Сэм, не способный сейчас на злость. — Стыдно ему. Даже при всем своем желании в таком состоянии ты не смог бы выглядеть брутальнее.

Дин секунду молча смотрел на него, а потом тихо засмеялся, но смех приносил ему сильную боль, и после того, как он затих, его лицо исказила страшная гримаса, которую он не мог замаскировать ничем другим. Он зажмурился и тяжело задышал.

Сэм привстал на стуле, напряженный, как струна.

— Дин? Я позову врачей! — он только собирался рвануть за дверь, но Дин остановил его негромким протестующим возгласом.

— Не надо, — Дин открыл глаза. — И я тут… вспомнил, — ему пришлось перевести дыхание, чтобы набраться сил для следующих слов, — когда я чувствовал себя дерьмовее. После первой… попойки. Это было… кошмарно.

Сэм невесело усмехнулся.

— Да, что-то такое я припоминаю. Ты тогда весь ковер облевал.

— Ну спасибо тебе…

Они замолчали, писк кардиомонитора врывался в сознание острыми иголками. Дин снова лежал с закрытыми глазами, дыхание вырывалось из его рта тихим свистом.

— Ты поспи, — тихо сказал Сэм, видя, что Дину тяжело дается каждая секунда разговора с ним. — А я тут посижу.

— Возвращался бы ты обратно, — не открывая глаз, пробормотал Дин. — Я никуда не денусь, я же тебе говорил…

— Заткнись и спи, — мягко отрезал Сэм все пререкания и размял затекшую шею.

Дин через минуту уже спал. Просидев совершенно неподвижно еще около часа, Сэм тихо встал и вышел, чтобы купить себе хотя бы чертовы кроссворды, лишь бы занять себя чем-нибудь. Когда он вернулся в палату, то наткнулся на Джейн Спенсер с внучкой. Те обернулись на звук открывающейся двери и с одинаковым выражением в глазах легкого испуга уставились на него.

— Эм, здравствуйте, — прошептал Сэм, застыв у двери. — А вы когда пришли?

— Только что, — так же шепотом ответила Джейн. — Мы ненадолго, заскочили проведать.

Сэм жестом пригласил Фелицию сесть на его стул, но она молча помотала головой.

— А как вы нашли больницу?

— Узнала у наших врачей, что приезжали на скорой, — Джейн, не отпуская ладони Фелиции, подошла к кровати Дина и поправила на ней простынь. Она не сводила взгляда с Дина. — Как он?

Сэм выдержал паузу, прежде чем ответить.

— Плохо, — признал он. Джейн медленно повернулась к нему. — Начались осложнения после операции. Он вчера снова был в реанимации.

Джейн ничего не ответила, снова повернувшись к Дину. По ее лицу Сэм ничего не мог понять, казалось, эта женщина была сделана из камня, но он догадывался, что сейчас внутри нее бушует тот же ураган, что и у него.

— Он спит, да? — вдруг спросила Фелиция, и взгляды обоих взрослых обратились к ней. Девочка неотрывно смотрела на Дина, крепко цепляясь за бабушкину руку.

— Да, он спит, — тихо ответил Сэм и тоже посмотрел на неподвижного и спокойного Дина.

— Я хочу, чтобы он проснулся. И сказать ему «спасибо».

Джейн взглянула на нее сверху вниз и слегка улыбнулась.

— Когда он проснется, ты сможешь ему это сказать.

Фелиция покачала головой, упрямо сжав губы.

— Нет, я хочу сейчас, — высвободив руку из бабушкиной хватки, она осторожно подошла ближе к кровати Дина и встала рядом. Несколько секунд она просто молча смотрела на него и после коротких раздумий положила теплую ладошку на руку Дина, безжизненно лежащую поверх простыни.

— Ты хороший, — сказала она шепотом. — Поправляйся скорее. Мы тебя ждем.

Сэм и Джейн коротко переглянулись с одинаково серьезными лицами, а потом Сэму пришлось с минуту сражаться с внезапно подступившим к горлу комком, который мешал ему дышать. Шумно втянув воздух через нос, Сэм подошел к Фелиции и взял другую ее руку, нежно потянув от кровати Дина. Он сел перед ней на корточки и заправил выбившуюся прядь ей за ухо.

— Дин знает, и я уверен, он тебя услышал и теперь будет быстро выздоравливать, — он ободряюще улыбнулся. — Тем более если ты попросила, он не сможет не послушаться.

Ответная улыбка вспыхнула на лице Фелиции, словно Сэм пообещал ей как минимум Луну с неба. Когда Сэм выпрямился в полный рост, он уже точно знал, что не ему одному есть дело до Дина, и это осознание наполняло его теплом.

Джейн и Фелиция пробыли у Дина еще пять минут и засобирались уходить.

— Мы еще придем, когда ему станет лучше, — сообщила Джейн, бросив на Дина еще один нечитаемый взгляд. — Передавай своему брату привет от нас. И скажи ему… — она замялась. — Скажи ему, что я горжусь тем, каким человеком он стал.

— Да, я тоже, — тихо-тихо пробормотал Сэм, в глубине души благодарный тому, что может кому-то в этом признаться, и уже громче добавил: — Я обязательно передам.

— Вряд ли я смогу сказать это ему в лицо, — она усмехнулась. — Мне хватило полтора месяца, чтобы понять уже тогда, что он не из тех людей, кто любит смущаться, но кого запросто заставить это сделать. Как-то раз я похвалила его за хорошее знание карты Евразии, и он покраснел так, словно я назвала его лучшим учеником планеты.

Сэм еле удержал желание рассмеяться.

— Да, — он ухмыльнулся. — Я даже помню тот день, когда Дин зубрил ту карту. Я надавил ему на совесть, и у него не осталось выбора.

— Я так и подумала, что кто-то вмешался, — Джейн покачала головой. — До этого он не показывал большой любви к моему предмету.

Сэм пожал плечами и окинул Дина теплым взглядом.

— Это Дин. Он не будет делать то, что ему не нравится, а то, что он любит, он будет делать идеально.

Джейн покачала головой и вместе с внучкой направилась к выходу из палаты. Сэм вышел вслед за Джейн и Фелицией за дверь, чтобы попрощаться и проводить их. До тех пор, пока они не исчезли за поворотом, он смотрел им вслед, и, когда уже собрался зайти обратно в палату, заметил Рэйчел, направляющуюся к нему.

— Сэм, — слегка запыхавшись, позвала она. — Там тебя зовут.

— Кто зовет? — сердце Сэма екнуло.

— Медсестры. Я спрашивала на посту, у Дина ты еще или нет, и мне сказали тебя позвать.

Сэм нахмурился и, бросив взгляд на Дина через дверной проем, прикрыл дверь.

— На кой я им сдался? — он быстрым шагом направился к лестнице, Рэйчел поспешила за ним.

— Не знаю. Может, что-то насчет Дина.

— Или хотят, чтобы я убрался, — мрачно предположил Сэм. — Я и так еле пробился к нему.

Через пять минут Сэм стоял посреди комнаты, буквально заваленной всякими разными цветами, и не мог произнести ни слова. Рэйчел топталась позади него, с восхищением разглядывая многочисленные букеты.

— Они что, издеваются? — Сэм повернулся к ней, глядя огромными растерянными глазами. — И что мне с этим делать? Ты смотри, тут даже плюшевые мишки есть, — Сэм шагнул к столику, на котором лежала пара мягких маленьких белых мишек. — Похоже, они Олимпийские, — фыркнул он, подняв игрушку и помотав ей перед лицом Рэйчел. — Нет, серьезно, плюшевые мишки. Да Дин будет просто в восторге.

— Люди просто хотят выразить свою благодарность, Сэм, вот и все, — Рэйчел с уверенным видом ходила между столами, рассматривая и нюхая цветы, аккуратно трогая лепестки и листья. — Ты не можешь запретить им это.

— Я благодарен им, что они не устроили паломничество у палаты Дина, — простонал Сэм, — но… зачем Дину эти цветы? Он терпеть их не может.

Рэйчел позади него закатила глаза.

— Вы, мужчины, ни черта в красоте не понимаете, — хмыкнула она. — Даже не вздумай их выбрасывать.

— А куда мне их деть? — Сэм обвел взглядом десятки букетов. — Дин же от стыда провалится или засмеет меня или еще кого-нибудь.

— Увезем их ко мне домой и расставим там, у меня все равно кучи ваз, и все пустуют.

— Когда Дин выйдет из больницы, они уже давно завянут, — заметил Сэм, смирившись. Он все же признавал, что в этом всем было что-то… трогательное. Только Дин вряд ли это поймет. Он замаскирует смущение сарказмом и моментально закроет тему.

— А мы их все сфотографируем и фотографии покажем ему, — заявила Рэйчел, уже прикидывая, какие букеты в какую вазу ставить.

— Еще не легче, — Сэм смерил Рэйчел скептическим взглядом. — Как ты себе это представляешь?

— Так и представляю, — обрубила она все пререкания. — Если ты так боишься, я могу сама ему показать.

Сэм поспешно закивал головой.

— Буду очень благодарен. Но… как они узнали, в какой больнице лежит Дин? — пробормотал он и сам же ответил на свой вопрос. — Наверное, Спенсер сказала… не дай бог это уйдет куда-то дальше, и этот ублюдок узнает…

— Сэм, я не думаю, что они будут трепать об этом на всех углах, — Рэйчел еще раз окинула взглядом цветущую комнату. — Не беспокойся. Пойдем пока обратно к Дину, потом разберемся с этим ботаническим садом.

Посмеиваясь над воображением будущей реакции Дина, они поднялись обратно наверх. Сэм открыл дверь и отошел в сторону, пропуская Рэйчел вперед.

— Он не смир… — он резко замолчал, когда в уши врезался пронзительный непрерывный писк.

Застыв в проеме как вкопанный, Сэм уставился на экран кардиомонитора, и при виде бегущей прямой линии его сердце моментально покрылось льдом и рухнуло куда-то вниз. Ступор длился всего секунду, и Сэм рванул к кнопке вызова и принялся беспорядочно жать на нее, чуть не продавливая пальцами внутрь. Рэйчел уже бежала по коридору и громко звала на помощь.

— Нет-нет-нет, — белый, как мел, бормотал он, сам не осознавая, что продолжает судорожно давить на кнопку и не отрывает взгляда от лица брата. — Не смей! Ты не умрешь, понял?! Ты не умрешь! Дин, не надо… — он срывался на крик, потом опять на шепот, но единственное, что он мог ощущать — не свое безумие, а липкую панику, оцепившую все его сердце.

Реанимационная бригада вместе с Бернсом прибежала меньше, чем через полминуты, но Сэму они показались годами. Его вытолкали в коридор и закрыли дверь, но Сэм хорошо слышал все происходящее в палате.

— Сколько минут прошло?

— Не знаю, может быть, около двух-двух с половиной.

— Черт возьми… Шевелитесь быстрее!

Сэм сполз вниз по стене и, зажмурившись, вцепился в волосы. Ему было плевать на то, что он выглядит слабым и разбитым, ему было плевать на все.

Рэйчел, такая же бледная, неподвижно стояла рядом и сжимала кулаки.

— Адреналин! — раздался за дверью командный голос Бернса. — Всем отойти! Разряд. Пульса нет.

До Сэма донесся глухой стук выгнувшегося над кроватью и упавшего обратно тела, и он еще сильнее вжал голову в плечи. Он хотел закрыть уши, чтобы не слышать этих страшных звуков, но тело не слушалось его. Он чуть не прокусил губу, но сам не заметил этого. Кровь стучала в ушах, как грохот колоколов, а он все равно распознавал каждый звук, ему даже казалось, что он слышит, как, концентрируя электрический импульс, с тонким писком срабатывает дефибриллятор.

— Еще кубик адреналина и ампулу допамина! Отошли! Разряд! Пульса нет.

Снова глухой стук тела о кровать и секундная тишина. Сэм видел перед своими глазами, как прижимаются электроды к груди Дина, как дергается его тело под сильнейшим электрическим током. Сердце словно резали ножом и стягивали леской легкие, пока Сэм, сжавшись в комок на полу, как мантру твердил про себя слово «пожалуйста». Собственное оглушительное быстрое сердцебиение звучало мешало сосредоточиться и взять себя в руки. Ему хотелось, чтобы сердце заткнулось, потому что сердце Дина не бьется, и это было несправедливо, неправильно, но оно продолжало долбиться, казалось, прямо в голове.

Последнее Я никуда не денусь казалось сейчас невыносимой издевкой и — где-то глубоко, докуда сейчас Сэм не мог достать — крошечной искоркой надежды.

Он открыл глаза, когда ощутил на своем языке вкус крови и понял, что не слышит ни единого звука из палаты. Он медленно поднял взгляд, встретившись с полными ужаса глазами Рэйчел. Ему пришлось заставить себя встать. Он тяжело привалился к стене, пытаясь унять дрожь в руках и всем теле, но тут дверь палаты Дина открылась, и он резко отскочил, словно его ударили плетью.

Сэм молча впился взглядом в лицо Бернса, лихорадочно выискивая на нем ответ, а когда, наконец, нашел, то его ноги не выдержали и он безвольной кучей сполз обратно на пол, с глухим воем стиснув зубы и закрыв глаза. Над ним протяжно всхлипнула Рэйчел, но он больше ничего не слышал.