Бета-тестер (гет)

Виктор Чудаков, ныне довольно перспективный психолог, находился в раздумиях. Ему казалось, что судьба пациента не должна заботить его, что он не имеет права вмешиваться в неё, но почему-то с этими вопросами возникало огромное количество мороки. Расположившись в довольно неплохом кресле, он ожидал прихода нового клиента.

Каждый клиент — уникальный случай. Помимо этого, новый денежный мешок. Каждый может «лечить» по-разному. Во благо себе, обществу, самому человеку. Есть люди, которые выдавливают из больных помимо их нервных клеток и их денежные средства. Каждый, кто занимается психологией мотивации или лидерства, рано или поздно начинает понимать для себя, что люди, в общем-то, не такие уж разные, как принято считать. Ведь они все люди, и разными являются лишь черты внешности и характера, а вот механизмы, которые управляют психикой, у всех одинаковы.

Пока что он не причислял себя к таким «чёрным» психологам, дёргающим клиента за ниточки, будто они для него лишь большая тряпичная денежная кукла. Каким-то образом Виктору очень хотелось вытянуть с нового клиента все его денежные сбережения, ведь почему-то, сам того не зная, он его — точнее, её — ненавидел всем сердцем.

В тот день пришла к нему серьёзная на вид дама, с порога начиная обвинять в преступлениях против человечества, и даже более — её брата.

— Что ты сделал с моим братом? — чуть не криком она спрашивала.

— Так это вы та дама? — вспомнив недавний звонок, ответил доктор психологических наук. — Хорошо, что вы всё-таки записалась на мою психологическую консультацию.

— Да, это я! И что вы себе позволяете? Мне всего двадцать три, между прочим.

Виктор был склонен согласиться с навязчивой собеседницей, ведь её внешний вид оставлял после себя приятные впечатления, но после некоторого общения с предыдущим пациентом он не мог назвать её иначе. Он был предвзят, и это мало сказано.

— Дама треф или крести? Расслабьтесь, это шутка, — доброжелательно встретил он её. — Мои клиенты — мои желанные гости, а каламбур — вполне нормально для «приятелей», кем мы и должны себя чувствовать. Садитесь, не стойте у прохода.

— Хорошо, — вздохнула девушка, миновав злостчастный порожек. — Но вы должны понять мой гнев, я брата потеряла, и всё по вашей вине.

Мужчине непонимающе уставился на гостя.

— Сочувствую, — произнёс он стандартным голосом. — И вы вините в этом меня? Желаете прослушать лекцию о «внушаемости» нашего с вами разума?

— Но ведь именно вы причина! Да вы сами это подтвердили, не отнекивайтесь. Или резко забыли?

— Ну-ну, а доказательства есть?

— Есть!

Девушка достала телефон, и вмиг проигралась запись их совместного разговора.

«Его право, однако, а вы кем приходитесь пациенту?»

— Я всегда записываю звонки, на такой случай.

— Вы должны понять, — вздохнул Виктор. — Что человек, каким бы он не был, имеет права, если он их не лишён через суд, то есть дееспособен. Во-вторых, кто говорил, что «моему» пациенту. Мне просто стало интересно пообщаться с вами. Естественно, за ваш счёт.

— Врёте!

— Не больше, чем вы.

— Да вы, это же ведь вы!

— Будем судиться или поговорим в более комфортной обстановке?

Девушка молча кивнула, предпочитая второй вариант.

— В таком случае, представьтесь.

— Александра, — последовал ответ. — Александра Самойлова.

— Так вот, Александра Самойлова, — улыбнулся клинический психолог. — Откуда поступили данные о моей причастности к возможному «преступлению»?

Девушка промолчала.

— Значит-ся, анонимка?

— Выходит, что так.

— Хорошо, — вздохнул психолог. — Меня бы не пугала вся эта ситуация, если бы она не была точной. Ваш брат был у меня на консультации, а его конфеденциальность, видимо, под большой угрозой.

— Так это вы!

— Это явно будет долгий разговор, хорошо, что вы платите по часовому тарифу, верно?

Девушка промолчала.

— Это вы!

— Для начала успокоимся. Я не знаю содержания вашего послания, я лишь подтвердил, что он был у меня, так?

— Ага…

Виктор ухмыльнулся.

— Вы думаете, пациентов мы едим на ужин? Это они выносят нам мозги, да так, что мы, жертвы, сами идём к друг другу в гости на сеансы.

— Вы не ответили на мой вопрос.

— Он недостаточно развёрнутый, — пояснил психолог. — Вы кое-что не понимаете. Мы не «ангелы», не наставляем на светлые пути. Мы работаем там, где в решении ситуации нужна «человечность». Ваш брат пришёл обсудить одно дело, и мы честно поговорили с ним обо всём грядущем.

— О чём вы говорили? — упорства девушке было не занимать.

— Тайна, — сухо прокомментировал психаналитик. — Впрочем, раз вы кровные родственники, самовольно, конечно, за отдельную плату могу раскрыть некоторые детали.

— Где он?

— В мире, где всегда солнечно. Вкратце, в другой действительности.

Девушка встала, и её сумочка затряслась. Кажется, что-то показывало, что она отнюдь была не пустой.

— Он жив и в здравии.

— В таком случае, где его найти?

— Там же, где и всегда. Но вы ведь не знаете, почему я должен?

Наступила зловещая тишина.

— Знаете, почему он не доступен для звонков? — взял на себя управление диалога психолог. Клиент мог бы и уйти, если не расспрашивать его о вещах, которые ему не безразличны.

— Почему же? — уставшая девушка отвечала из принципа, подозревая, что истинную причину это человек вряд ли знал. — Вы опять уйдёте от ответа, как всегда.

— Почему же? Я максимально честен. У него свои дела — пациент уже неделю проживает слегка модифицированное прошлое, которое он считает лучшим моментом своей жизни. Есть и девушка, отдалённо напоминающая первую любовь, которую он так и не смог добиться, и староста факультета, а так же лучшее тело и привилегии, делающие его «особенным». Всё, что было, но со знаком плюс. Поле для его собственных «экспериментов». Поле, в которых он пробует вспомнить себя прошлого, и стать смелее, осознать ошибки, стать другим человеком. Ха-ха, взрослеет пациент, непременно. В его случае каждый из перечисленных им «экспериментов» имеет значение для его личности, и он не вернётся в нашу, серую реальность, пока не проведёт их все.

Александра тихонько вздохнула.

— Я так и знала, что все дороги, по которым он шёл, шли к веществам… Он всегда говорил, что всё под «контролем» и справится сам… Но!

Клиник усмехнулся:

— А так же нет «ограничителей», которые мешали ему делать то, что он хочет. Мешали проводить его первые «эксперименты». Нет «вас» и «тех», кто отчётливо указывал, куда стремиться. Тех, от которых он и съехал в первое возможное время.

— Ты ничего не понимаешь?

Виктор отчётливо рассмеялся, заметив переход на «ты».

— Ха-ха-ха. Действительно, куда мне, простому выпускнику престижного вуза, да? Другое дело — вы, мой нынешний пациент, знаток всего?

* * *

Каждый член литературного клуба в данный момент раздумывал о своём.

— Кеяру, ты не понимаешь нашей «проблемы»?

Мысли Моники, вероятно, были неспешны, но оставались известны только ей.

— Или только «делаешь вид»?

Девушке, как президенту данного кружка, предстояло вогрузить на свои плечи новую задачу — «фестиваль» приближался, и по собственным её расчётам и предположениям, никто в клубе должным образом не был к готов к грядущей деятельности. Клуб казался девушке новой странной организацией, пока ещё не готовой к любым сложностям, и его состав оставлял желать лучшего. Протагонист пожал плечами, таким образом подметив, что участники как раз таки и были лично выбраны с участием президента. В ответ, получив странный взгляд, он ухмыльнулся.

«Посмеяться над проблемой разве не половина её решения»?

Сайори, виновница мелкой неразберихи, вдруг подняла свои глаза и что-то сказала:

— Моника, т-ты расстроена из-за меня? — подруга Протагониста виновато посмотрела на свои руки, будто они ранее стали причиной нечто ужасающего. — Но я не хотела… правда.

— Всё в порядке, — кивнула Моника, показывая своим видом, что могло быть и хуже. — Тем не менее, тебе стоит быть более… сосредоточенной, Сайори.

— И-извини, я постараюсь не повторять своих ошибок!

В мыслях подруги детства игрока, казалось, не было тайны. Вечная пацифист Сайори желала всем добра, позитива — всего хорошего. Если Сайори знала, к чему стремиться, она всегда добивалась своего. Единственная проблема, с которой она жила бок о бок — «сомнение» в конкретизации цели.

— Так-то она доела бэнто, — сказал Кеяру, посмотрев на пустую коробочку, и взгляд всех девушек устремился на него. — Даже если захочет повторить, у неё просто не получится отвлечься — еда закончилась.

— В-верно! — Сайори, посмелев, преждевременно согласилась на такой вывод героя. — Эй, я и с ней могу быть серъёзной, правда-правда.

— А я не верю! — наконец высказалась Нацуки, выжидавшая для своих слов подходящей ситуации. — Сужу сама по себе — когда в руках манга, её хочется читать. В твоём случае — есть.

Нацуки, фирменный кондитер клуба, всегда была довольно откровенной девушкой. Впрочем, ей порой мешала застенчивость, причину возникновения которой она тщательно скрывала, возможно, сама её толком и не зная.

— Если ты голодная, разве можно вообще приниматься за работу? — последовал риторический вопрос.

— Э-э, — попыталась ответить на него Сайори, но с этим вышли какие-то сложности. — Но я всегда голодная, вот.

Моника отдалённо нашепчивала себе что-то под нос, игнорируя очередной незапланированный спектакль, и Кеяру был бы рад к ней присоединиться — только вот подходящих дум не было. К счастью, Нацуки любезно подарила ему причину незаскучать.

— Это и видн… — резко произнесла она, после чего посмотрела на самого программиста, желая найти в его глазах быстрое разрешение и улаживание этого конфликта. — Я имела в виду, что…

Кеяру развёл руками, показывая, что не имеет желания исправлять чужие глупости.

— Я ничего не имела в виду!

— Хи-хи, — тихо прошептала Сайори, и Кеяру услышал данный набор слов лишь из-за заинтересованности в изучении очередного конфликта. — Даже ты, Нацуки… не ожидала… услышать подобное замечание от такой аноре… худышки, как ты.

Моника, услышав сигнальное слово, не стала медлить и искуственно остановила бушующий конфликт.

— По вам плачет драмкружок, — решительно заявила она, откровенно уставшая от роли судьи. — Если не хотите стать его частью, пожмите руки.

Девушкам не особо пришлось по душе предложение об их новом членстве, так что вскоре консенсус был достигнут.

— Теперь извинитесь перед друг другом, девочки.

Тем не менее, мирное соглашение было ещё далеко от своего конечного формата.

— Может быть, в последний раз?

Нацуки, чувствуя себя виноватой, сделала свой шаг первым. Сайори, оценив её жест, не стала медлить и со своим.

— Я тебе просто немного завидую, — вышла на откровение Сайори. — Нацуки, у тебя прекрасная ф-фигура!

— А-а-а? — не понимающе возразила девушка.

«Может, Нацуки была права — я здесь лишний?»

Сайори глубоко вздохнула и попыталась дополнить свою линию:

— Ты такая стройная, в твоём теле мало этого надоедливого жира.

Слегка покраснев от столь неожиданного комплимента, Нацуки зазналась ещё больше:

— Да, я такая! — с гордостью в голосе послышалось в кабинете. — Но… в некоторых местах его немножко не хватает.

Разработчик присмотрелся к адрессату столь интересного сообщения.

— Э-это не главное, вот! — Сайори попыталась приободрить девушку. — Главное совсем другое!

— Пх, — отозвалась Нацуки. — Мне так все говорят, и я особо не жалуюсь, но желание пожаловаться никто у меня не заберёт. А этот извращенец ещё смотрит, куда его не просят!

Немного опешив от такого заявления, главный герой не сразу определился, что ответить.

— Какие-то претензии?

— Так некультурно делать, Кеяру! — Сайори странно посмотрела на парня. — Я и не знала, что ты «такой».

— Очередная пара выдумщиков, — махнул рукой Кеяру, параллельно смотря на активную фазу их перемирия. Вероятно, теперь девушки будут гораздо дружнее, ведь большинство углов удалось сгладить. — Надеюсь, в скором времени вы перестанете на меня так странно смотреть.

— Чудесно, что вы разобрались! — отметил президент клуба по окончание, с некой долью сарказма. — С другой стороны, всё не так уж и плохо — без Юри мы бы и не смогли начать собрание в полном объёме.

— И где же она? — разработчик поинтересовался. — То есть, ссориться всё это время было можно?

— Н-нет! Мне самой, кстати, это тоже интересно. Узнаем все вместе, когда придёт, не так долго и осталось.

— Это она и идёт, — авторитетно заявила Нацуки. — Звук её высоких каблуков ни с какими не спутать!

Протагонист с долей скептичности отметил:

— По мне, нет существенной разницы в их особенностях. При нужной подготовке я смогу сымитировать звук.

— Д-докажи! — попросила Нацуки.

— Не-а, мне лень, — отмахнулся герой. — Просто наш класс находится в конце коридора, и он никому, кроме участников этого клуба, не сдался.

Моника, улыбнувшись, поддержала точку зрения Кеяру:

— Нацуки, — сказала она, обратившись к зазнавшей девушке. — Выбор этого места не случаен. Вдохновение есть там, где нужная атмосфера и нет «шума». В любом случае, очередной бессмысленный спор, правда, Сайори?

Затаившая девушка приоткрыла рот на мгновение.

— И правда!

— Это логично, — наконец-то согласилась девушка. — Но это не отменяет того, что я умею то, чего не можешь ты, Кеяру. Моника, к тебе это тоже относится!

Моника, услышав подобные речи, просто пропустила их, во избежании создания очередного не литературного момента. Кеяру этим похвастаться не мог и погрузился в некую аналитику.

— Получается, такими темпами ты можешь всё? — с высокой долей усмешки послал он сообщение девушке.

Мысли Нацуки, как считал Протагонист, максимально тривиальны — там есть место рецептам пирожных, манге и многим другим мелочам. Но в такие моменты он считал, что что-то в них упускал. Не понимал, почему она так зацикливалась на «уникальных» способностях, хотя и догадывался о причине столь нетипичного поведения.

— Если захочу, конечно!

Конечно, помимо аналитики персонажей, программист активно собирал информацию, касающуюся его напрямую. Вчера ночью ему предстояло переосмыслить многое, и сместило вектор его экспериментов немного в другую сторону.

* * *

Ни для кого не секрет, что лишь дурак расстанется с полезной для него информацией. Если она есть, почему бы не воспользоваться на своё благо? Упустит ли бета-тестер послание от второго разработчика игры? Нет сомнений, что он получит максимальную выгоду от слов, оставленных Vector'ом, и использует их так, как пожелает.

Тогда Григорий ещё не знал, чего следует опасаться по-настоящему. Открыть скрытые файлы легко, если иметь с ними дело раньше. Одна секунда, и перед ним документ в читаемом виде:

«Ты довольно решителен, верно?

Столько разных вариантов, почему ты решился на это.

Предположу, и не ошибусь:

Думаешь, ты особенный для этого мира?

Хе-хе, конечно-конечно, ты не такой, как все.

И «играешь» в эту игру, потому что «можешь» тут быть таким.

Но ты в ловушке своего эгоизма и энтузиазма,

Они пустили свои корни в тебе давно, и я, создавая эту вещь, не против этого.

Я «за». Ведь все были такими. И я в том числе».

Григорию не доставляло удовольствие читать дневник заядлого фаната игры, но он продолжал:

«Все мы были «особенными», но давай проясним:

Ты всерьёз думал, что «всё хорошо» — хорошо?

Мне не интересна точка зрения того, кто «играет» в первый раз.

Ведь только новичок читает мануалы.

Ты считаешь, что «этот» опыт поможет?

Не обманывай себя, на «другой» ты не способен».

«Ты же, Vector, совсем другой случай, верно?»

«И чтобы получить от текущего сеанса полное удовлетворение — запомни:

Моника — твоя мечта и погибель,

Связываться с ней опасно, но она, как колкая роза — просто девушка, которая «не такая, как все».

И как только она поймёт, что «не такая», твоей сладкой жизни придёт конец.

Нельзя сделать игру, которая будет «потрясающей», если в ней не будет «модератора».

Нельзя даже подумать об этом.

Не смей.

И теперь, когда прекрасно исполняет эту роль — эти настройки и параметры не могут ошибаться, ведь «альфа-тестер» проверил всё на себе — всё замечательно.

Именно они, священный набор.

Пугает?»

Григорий не особо верил словам поехавшего разработчика, относя его реплики к безумным. Особенно сомнительными казались слова про «священный набор», ведь после некоторых финальных правок они более не были действительными.

«Но ты же не испугался, когда почувствовал боль, верно?

Твой энтузиазм не обратил внимание на маленькую несостыковку…

А я лишь скажу, что твоя камера взломана…

И ты подумаешь «это плохо», ха-ха?

Но ты всё ещё здесь, отчаянный малый?

А теперь представь, что тот самый взломщик поймёт, что, устроив «реальность», он не выпустит твою личину наружу?

Королева (Только Моника!) и ты (глупый еретик)?

Именно так… И мне этот факт понравился больше всего...........

Тебе ведь тоже?

P.S. Когда событие x произойдет, ты перестанешь отрицать неотрицаемое. Увидимся…»

Каждый, кто читал подобное, мог подумать:

«Почему ты соответствуешь его ожиданиям?»

«Разве это звучало правдоподобно?»

Звучало…

Но Протагонист не любил, когда его эксперименты прерывались. Требовалось ускорить их ход, и быть более настойчивым, если этого требовала ситуация.

* * *

— Извините за опоздание, я задержалась, — бросила на скорую руку Юри. — Как неловко говорить это…

Её волосы были особенно хороши сегодня.

— Я тебя прекрасно понимаю! — улыбнулась Сайори, и её улыбка была максимально широкой из всех, что видел Протагонист. — Это… ничего, совсем не страшно!

— Понятно, — ответила Юри. — Я действительно сожалею насчёт произошедшего.

— Ясненько! — с ещё большей радостью в голосе провозгласила девушка. — Ты ничего не пропустила, в общем.

— Молодец, что пришла! — Нацуки не упустила возможность поздороваться своим особенным способом. — Я уж думала всё, мои бравады в выходные произвели на тебя столь мощное впечатление. Ну и ладно, что нет!

— Кх-кх-кх…

Моника покашляла, донося до участников клуба, что есть более важные дела, чем вечные обсуждения.

— Да-да? — нетерпеливо ответила Юри.

Протагонисту довелось осмотреть её подходящим образом. Фиолетовые волосы прекрасно дополняли школьную форму. Особого внимания удостаивался пиджак, он отчётливо подчёркивал зрелость девушки. Президент литературного клуба начинал свой монолог. Все, включая игрока, сосредоточили своё внимание на словах девушки.

— Я построила план нашего собрания следующим образом — выделила два основных занятия, но не определила их порядок. Первое — читаем стихи, обмениваемся мнением. Второе — обсуждение грядущего фестиваля и то, как мы будем его достойно принимать. Что думаете, может, в таком духе и проведём собрание клуба?

— Не имею возражений, — отметил игрок.

— Я тоже не против, — поддержала Монику Сайори.

— Мне без разницы, — ответила Нацуки. — От перемены мест слагаемых сумма не меняется.

Юри была немного не согласна с доводами кондитера.

— Нацуки, у нас не урок сложения. Тут есть более подходящее правило «на чём начнём — на том и закончим». Я бы выступила против, но не имеет смысла, так что… давайте читать уже!

Кеяру кивнул, его устраивала подобная перспектива.

— В таком случае, распределимся на пары, — Моника дала чёткую инструкцию. — Поскольку этот момент для Кеяру-куна первый, он и будет определять, кому будет читать свою прозу. Есть возражения?

— Есть! — внезапно, будто опомнившись, заверещала Нацуки, — Он же выберет меня и прочитает что-то странное!

— В любом случае, Нацуки, — произнёс президент. — Он прочитает «странное» всем нам, и тебе от этого не убежать.

— Я воздерживаюсь, — заявила Юри, и голосование было окончено.

Мнение остальных участников заведомо всецело было положительным, и Кеяру произнёс следующее:

— Выбираю Сайори.

Казалось, Нацуки, даже выдохнула.

— Ой, спасибо! — благодарности не было конца.

— Хороший выбор, Кеяру! — похвалила парня Моника. — Хотя я ждала другого, не буду скрывать. Кстати, не забывай, что поскольку нас пятеро, пар не равноценное количество, и кто-то из вас двоих будет читать «в один ход» мне стихотворение.

— Это тоже будет Сайори, — ответил за подругу детства Протагонист. — Она только рада будет.

Она в удивлении прострелила в нём дыру взглядом.

— П-почему?

Протагонист тихонько ответил:

— Для нашего «теста» это лучший вариант. Чем сложнее, чем увлекательнее.

— Понятненько. Мне «читать» или ты прочитаешь?

Томно вздохнув, парень прошептал следующее:

— Твой голос ничто не заменит, Сайора-Сайора…

«Если просмотреть глазами, то другие запросят того же. Разница в почерке будет заметна сразу».

— Ой… — покраснела она. — Х-хорошо! Но и ты мне свой прочитаешь!

— Без проблем, Сайори.

Было множество разных строчек, но особенно сильно запомнилось разработчику следующая часть стихотворения:

«И вновь сдуваю я пыль с бутылочных крышек.

Не выглядит так, что их срок годности вышел.

Но моей пустой полочке нужно ещё.

Мои друзья глядят сквозь двери в окно.

Наконец всё готово. Я открываю, впуская друзей.

Заходят они торопливо. Хотят мои подарки скорей?

Одну за другой я лихорадочно достаю с полки.

Раздаю всем совершенно, раздевая её до иголки.

Каждую бутылку, в конце всю полку опустошив.

А ведь в них и был мой креатив!

Подскользнулись вмиг все, и я в том числе,

Кафель, наверное, не место для дефиле?

Но лишь один из друзей не выронил её,

И вжался в неё так, будто она его.

Счастливые мысли, счастливые мысли,

Они ещё не прокисли!»

«Довольно сильные строчки».

По окончание поэмы Кеяру соизволил пойти на аплодисменты.

— Это… мне?

— Если не учитывать, что весь твой стих пропах арахисовой пастой, то он был неподражаем.

Подруга детства от неловкости покраснела.

— Я случайно, — произнесла она. — Мне так хотелось его написать, что…

Кеяру перебил собеседницу.

— Я понимаю твой случай, только вот теперь стало сложнее реализовывать наш план.

— Это так заметно?

— Ну, — задумавшись, ответил герой, — всем известно, что ты намазываешь себе на бутерброд. Ты сама всем советуешь именно эту пасту.

— Т-точно! И что делать?

Подумав, парень заключил:

— Тебе ничего, это мне надо думать, — он остановился, вздохнул и прибавил. — Я хвалю твой стих не потому что он со счастливым концом, а потому, что отражает настоящую тебя, любящую посидеть дома да ждать гостей. Но почему «бутылки»?

— «Бутылочки радости», хе-хе? — переспросила девушка.

— Всё верно, Сайори, — парень дополнил свой запрос. — Скорее всего, это твоя личная метафора, верно?

— М-можно и так сказать. Но она немножко скрыта и для меня самой, я просто писала сердцем, и думала о разном. Прочитаешь своё?

Протагонист вздохнул:

— Естественно, но этот стих ещё один мой личный эксперимент.

— Значит, интересный?

— Он немного грустный, прежде всего… Приступим.

»…И снова посмотрел он на своё отражение,

Лицо странное, но до боли знакомое.

Не заметил мальчишка преображения,

Не отыскал в поэмах он искомое.

И когда пришло осознание,

Не пришло к нему озарение,

Лишь сплошное зависание,

И до чёртиков ужасающее ослепление.

Он сказал себе «зачем».

Вмиг ответил разум «надо»,

И надел парень на голову «шлем»,

И перешёл точку «невозврата».

— Это… удивительно, — не могла найти себе слов Сайори. — Я не могла представить, что из «комедии» всё перейдёт в «трагедию». У тебя талант!

— Спасибо-спасибо, — улыбнулся парень. — Не будь скромницей, твой стиль покруче моего будет. Сможешь прочитать его Монике? Естественно, о нашей «задумке» никому ни слова.

— Д-думаю, справлюсь.

* * *

День медленно, но верно заканчивался.

Моника, с подозрением смотревшая всё время на Кеяру, отвлеклась, прослушивая творение парня, занявшее в общей сложности нескольких часов. Хитрый программист не собирался читать стихотворение Сайори другим девушкам по многим причинам. Первая и самая очевидная — он ничего не мог «понять», видя лишь текст, полный иероглифами. Вторая — это была глупая затея с самого начала. Третья — он так захотел.

Говорят, упускать всё интересное — глупо, даже если играть по правилам. Протагонист нашёл интересным следующую вещь — он прочитает девушкам их «будущие» (свойственные им) стихотворения, чтобы получить максимум симпатии. Естественно, пришлось даже использовать ради этой затеи интернет в своём родном мире, но разве это было сложностью?

— Она почти… заплакала, — заявила Сайори по возвращении. — И сказала, что у тебя хороший вкус на стихотворения. Как она догадалась?

— То есть, тебя смутило только это?

— Эмоции — это нормально; ненормально, когда их нет, — повторила девушка слегка изменённую мантру официанта кафе.

Моника, успешно переворив поэму Кеяру, провозгласила:

— Теперь, когда каждый обменялся мнениями о стихотворении с выбранным человеком, настало время для второго, но не менее волнующего обсуждения уже с другим участником клуба. Кеяру?

— Я выбираю Юри, — ответил он. — Пояснить выбор?

— Да кому ты нужен? — пропищала Нацуки.

«В некотором я с ней согласен».

— В таком случае, начнём же. Кеяру, я очень настаиваю, чтобы ты прочитал свою поэму в этом раунде и мне.

Молча кивнув, Протагонист выдвинулся на необходимые рубежи.

— Ну…привет? — поприветствовала его девушка с фиолетовыми волосами. — Начнём же? Мне довольно интересно услышать, что ты решил преподнести клубу в первый раз.

— Что же, я первый? — выразил парень инициативу.

— Как желаешь; могу и я, мне без разницы.

— Хорошо, — кивнул Кеяру. — Слушай:

»…Сине-изумрудный свет мерцает вдалеке.

Одинокая фигура показалась — силуэт, как призрака свечение.

Сердце стук. И силуэта тень всё ближе подходила ко мне.

Зонт распахнул я, полагая, что тень — моё убежище.

Но было поздно… слишком. Он вряд ли не защитит.

Вот призрак уже под светом фонаря. Зонт вмиг в песок упал, и там торчит.

Мерцает свет. Колотится в груди. Рука тени как поднялась.

И время замерло. И грудь моя в её силуете нашла опору».

— Это… интересно…? — задумчиво прошептала она. — Не хочу признавать, но мне нравится этот стиль, я говорю это немногим, чаще всего сходясь на «неплохая поэма». Ты популярен у девушек? — задала она резко весьма двусмысленный вопрос.

— Не проверял, — ответил Кеяру. — Если и да, то мне с этого фиолетово.

Юри хихикнула.

— Фиолетово… забавно, не подумай неправильно, почему я задала именно тот вопрос. Первое впечатление часто оказывается обманчивым.

— В таком случае, каким ты представляла меня в самом начале?

— Мальчик с обложки, — не задумываясь, ответила она. — У таких людей чувство собственной важности зашкаливает, и они не считают других за «людей» и решают их судьбы. Но твоё стихотворение показало твою истинную натуру, и она… знакома мне.

— Думаешь, в будущем мы сможем найти общий язык?

Девушка слегка покраснела.

— Я не отрицаю, что у нас есть все шансы его найти. Теперь очередь для моего?

»…По мере того, как росла луна, всё больше света отражалось от лезвия ножа.

Того же света, что мерцал в пушистого моего друга глазах.

Я режу хлеб — свеж и мягок он. Полосатый зверёк от этого всё сильнее возбуждён.

Или, возможно, то мои эмоции беспокойные, спроецированные на енота довольного.

Енот стал упрям, за мной теперь следует по пятам.

Или как ещё можно сказать, мы в компании друг друга привыкли пребывать.

Аппетит зверька растёт день ото дня, мой хлеб выручает во все времена.

Каждый раз, как ножик разрезает хлеба, енот в возбуждении скачет туда-сюда.

Кровь приливает, классический рефлекс Павлова в силу вступает».

— Крайне неоднозначное произведение, — спустя время произнёс Протагонист.

— Почему ты так считаешь?

— Вижу некоторый посыл, который нельзя игнорировать. Вижу повторяющиеся слова, которые сами бросаются в голову. Иными словами, вижу, что ты вложила в стихотворение всю себя. Хотя, мне кажется, что даже слишком. Теперь закрались некоторые… подозрения.

Девушка выглядела немного обеспокоенной.

— Кеяру-кун, я не знала, что ты настолько эмоциональный человек, что найдёшь в тексте тревогу. Нет, всё хорошо, и мой зверь — точно не хищник.

— Меня беспокоило другое, но опустим. Мне вроде как нужно показать стихотворение Монике.

Юри медленно кивнула:

— Думаю, оно ей очень понравится.

Подходя к президенту клуба, Кеяру подумал об одной идее. Он мог похвалить президента литературного клуба и снизить вероятность странных действий в его сторону.

— Я тебя ждала, — подметила Моника, улыбаясь краешком губ.

— И дождались, президент, — ответил парень в стиле её сообщения.

— Я кое-что знаю, — подразнила его девушка. — Ты читаешь каждой отдельные стихотворения. Специальные, каждой на вкус.

— Неужели?

Моника усмехнулась:

— Примерно это и ожидала я, когда думала об этом дне. Знала, что ты вновь чем-то выделишься на фоне других. С одной стороны, классно видеть, как ты следуешь моим советам, но с другой — немного перевыполняешь мои просьбы. Я вижу это по глазам девушек, которые всё ещё под некоторым впечатлением после твоих поэм. Я заметила это чувство и за собой.

Девушка, потрепав свои волосы, продолжала:

— Мне не нужно стихотворение, которое написано «специально для меня». Мне не интересно «влюбляться» в твой стиль, ведь я никогда не отрицала, что с самого начала его фанатка.

Протагонист пожал плечами, не зная, как реагировать на подобное «признание».

— Знаешь, «любовь» невозможно объяснить. Я пробовала, но не смогла. Помнишь, я хотела написать вторую поэму?

— Было такое, — вспомнил герой.

— Она затрагивает эту тему и несёт некоторые другие тезисы. Я прочитаю её только тебе, для всех остальных есть более приземлённый стих.

»…Однако он смотрел не на меня.

Запутанная, я отчаянно оглядываюсь вокруг себя.

Но мои выжженные глаза не могут больше различать цвета.

Есть ли другие в этой комнате? Они ведь говорят, да?

Или это просто стихи на плоских бумаги листах,

Чьи звуки безумного скрипа творят какофонию у меня в ушах?

Комната начинает сужаться.

Всё меньше пространства оставляя.

Воздух, не доходя до лёгких, рассеивается, удушая.

Я паникую, должен быть выход.

Он прямо здесь, под рукой.

Подавив страхи все, я беру перо и пишу стих свой».

Что скажешь?

Парень, сглотнув, произнёс:

— А ты весьма прямолинейна, Моника.

— Да? — она удивлённо переспросила саму себя. — Точно же, первый раз за жизнь я написала что-то настолько откровенное. Последние две строчки я дописала вчера, остальные — в то легендарное время. Прозвучит странно, но над ними я думала больше, чем над всеми остальными.

— Как бы то ни было, — начал программист, успешно анализируя произведение. — Мне оно понравилось, я люблю, когда можно понять, о чём думал человек, находящийся за пером. В твоём случае — безысходность, отсутствие выхода, спасение в человеке.

— Какой тщательный анализ! — восхищённо заявил президент литературного клуба. — Ты попал в «точку», я даже и не удивлена. Касаемо стиха Сайори, хах, мне потребуется больше времени, чтобы сформулировать по нему вывод и прийти к заключению. Впрочем, у нас ещё будет время сегодня поговорить. Вдвоём.

От столь смелого предъявления фактов Протагонист замер.

— Ты «задержан» за потасовку с Нацуки, не забывай, — любезно напомнил ему президент. — Кажется, что между вами произошло что-то интересное, и это тоже заслуживает тщательного обзора, Кеяру-кун.

— Как знаешь, — бросил девушке парень.

Подходило время для финального, третьего тура обмена стихотворений.

— В этом заключительном раунде, — отмечал президент. — Читать стихотворение мне будет два человека. Нацуки и Юри, если быть точной.

Девушки обменялись взглядами.

— Всё верно! — кивнула Нацуки.

— Как можно заметить, будет справедливо, если стих Нацуки будут слышать и Кеяру, а Юри Сайори. Есть вопросы?

Юри подняла руку.

— Тогда, может, не стоило сохранять привычное деление на пары?

— Да, оно не актуально, если число участников не кратно двум, — отметила Моника. — Но это не значит, что нужно «убирать» возможность диалога тет-а-тет. Приступим?

«Обезьянки могут лазать,

Сверчки же — ловко прыгать,

Лошадки — скакать грациозно,

Совы — зыркать серьёзно,

Гепарды — быстро бегать,

Орлы — летать под облаками,

А люди могут попытаться,

Но тут пора стиху кончаться».

Протагонист, следуя за жестами президента клуба, удалился вместе с Сайори в безопасное местечко.

— Хм, — ответила Моника после долгой паузы. — Такое короткое стихотворение?

— Да! И ничего оно короткое.

— Теперь стало понятно, почему вы поссорились с Юри.

Нацуки, услышав подобное заявление, заинтересовалась догадкой девушки:

— И почему же?

— Она потеряла интерес на второй же строчке поэмы, — улыбнулся президент литературного клуба. — Всё так же, как с книгой — не понравилось начало, априори и конец будет плох. По мне же, лучшая часть твоего стихотворения как раз таки в предфинальной строчке «люди могут попытаться».

— С-спасибо.

— Теперь иди к Кеяру, а мой стих, если расчёты не изменяют, ты услышишь, после того, как стих Юри получит мою заслуженную критику, а ты станешь критиком мистера скептика.

— З-знаю я!

Протагониста позабавило выражение лица, с которой выходила девушка после полученного сеанса анализа её стихотворения. Казалось, оно прямым текстом сообщало «Никто не может мне указывать».

— Что так на меня пялишься? — последовал закономерный и ожидаемый агрессивный вопрос.

Сайори, услышав столь необычный подход в диалоге, собиралась добавить что-то от себя, но Кеяру усмирил её желание предупредительным мини-презрительным взглядом. Подруга детства всё приняла без обид и приблизилась поближе к Монике.

— А что, смотреть на «тебя» запрещено?

Нацуки не решилась огрызаться дальше.

— С парнями, вроде тебя, разговаривать не имеет смысла, — последовал её ответ. — К счастью, я достаточно взрослая, чтобы вытерпеть тебя парочку минут.

Программист ухмыльнулся, пародируя самое настоящее чудище.

— Неужели я слишком страшный?

— Н-нет, — вновь прижала девушка к своему лбу руку, скрывая красноту своего лица. — Есть много разных вещей, помимо «красоты», которые пугают. Л-ладно, давай уже к делу. Как тебе мой стих? А, не отвечай, не надо.

— Жалко даже, — скорчил гримасу парень. — Он был весьма неплох, я собирался немного похвалить, прежде чем раскритиковать.

Покрасневшая девушка присела за парту.

— Слушай, — произнесла внезапно она. — Кто тебя учил себя так вести?

— Много ответов, — задумался игрок. — Жизнь, опыт, люди, работа, собственное эго.

— Я так и думала, — последовал ответ. — У тебя получается это интуитивно, но каждый твой ответ заставляет меня чувствовать себя странно. Давай уже свой отзыв, Ке.

Покраснел теперь и сам парень.

«Она снова к этому вернулась».

— Не ожидал, однако.

— Только попробуй меня так назвать!

— Ладно-ладно, — примирительно заявил игрок. — Получилось неплохо, видно, что «мечты» в твоём понимании непостигаемы, но меня мучал всё время один вопрос — почему именно «животные» в роли тех, чьи умения нам непостижимы? Мы «умеем» летать, лазать, быстро бегать при помощи специального оборудования, ты бы могла обратить внимание на более… непостижимые вещи.

— Ой, нашёл, к чему придираться, — махнула она рукой. — У меня просто не было «специального» оборудования, и готова поспорить, что у тебя тоже, иначе учился где-нибудь в частной школе.

— Справедливо. В таком случае, время для моего стихотворения.

Нацуки отвернулась, откопав свою мангу.

— Читай, я всё равно слушать не буду.

— Ну-ну. У тебя вряд ли получится его игнорировать.

»…Я буду пляжем, что твои тревоги смоет,

Я буду пляжем, о которым ты грёзишь,

Я буду пляжем, где твое сердце затрепещет

Так, как думалось тебе, уже никогда не будет.

Погребём твои тяжкие мысли в куче песка

Купайся в солнечном свете, меня за руку держа,

Смой свою беззащитность солёной водой

И покажи мне ореол сияющий свой.

Оставим нашу память следами на песке.

Ощути свободу, ветром паруса раздув,

И вспомни, что ты прекрасна в то мгновение,

Когда наши губы сольются, в страсти утонув».

— Т-ты ч-что вообще себе выдумал, а? — громче всех на свете она закричала. — К… как можно т-такое написать?

— Скажем так, — улыбка последовала за словами. — Взял и написал. Думаю, автором такого стихотворения могла стать и ты, просто я взял первенство.

— «Я-я буду пляжем», «г-губы в страсти сольются»? Да я бы ни о чём подобном никогда не написала бы! Т-ты настоящий извращенец, я в этом т-теперь уверена.

Парень усмехнулся, наблюдая за столь интересной ответной реакцией.

— Ты ошибаешься, — заявил он твёрдо. — Насчёт «т-ты и-и-звращенец», — передразнив её, выдал парень. — И насчёт того, что не смогла бы написать подобное. Сейчас нет, но спустя время — скажем, три клубных собрания, — вполне. Я был бы даже не против этого, но я не привык отставать.

— Я-я с тобой не разговариваю! — спустя время последовали дополнения. — П-пойми, это очень классное стихотворение…

— Неужели? — наигранному удивлению не было конца и края.

— Но вы, цундере, всегда торопите события! Сегодня т-ты признаёшься в любви, з-завтра уже считаете, что человек согласен скрашивать серые будни.

Протагонист в который раз развёл руками.

— А ты настолько против? И вообще, где говорилось, что это стихотворение посвящается тебе? Я вроде как читал его каждому члену клуба.

— А я то д-думаю, почему все так реагируют… — девушка тяжело дышала. — А ты признавался каждой…

Нацуки в гневе уступала Монике, но была на достойном уровне.

— Остынь, на самом деле это твой личный вариант.

— П-погоди, — она казалось растерянной. — Т-так вы с С-сайори действительно поменялись? Э-это её стихотворение?

— Не, не её, — отмахнулся герой. — Я не давал обещания, что буду читать его другим. Но она успешно выполняет несуществующие условия.

— П-понятно… Постой, то есть ты написал это стихотворение не для меня, но не признаёшься в очевидном?

«Логично, почему она спросила именно о таком».

— Крутые парни в таких вещицах не признаются первыми, Нацуки, — огорошил он её ответом. — Они и «подинамить» для приличия могут, но есть обходные пути.

— Т… ты.?

— Всем внимание! — оповестила Моника всех в классе вокруг. — Мы закончили первую, но самую сложную часть нашего расписания. Сорок пять минут в целом, что гораздо быстрее моих расчётов. Что скажите, это было увлекательно?

— Да! — Сайори крикнула громче всех.

Моника улыбнулась вместе с ней.

— Теперь же, кратенькое объявление с моей стороны — в нашей школе, кто бы ожидал, устраивается ежегодный фестиваль.

— Действительно, неожиданность, — с сарказмом отметил программист. — Большое испытание для клубов?

— Д-да? — протораторила всё ещё смущенная Нацуки. — Меня это тоже резко заволновало!

— Фестиваль устраивается в начале года по одной причине — помочь «неопредившимся» найти клуб по своим интересам. Это и наш шанс сделать «литературу» более значимой в этой школе.

Настигло молчание, которое прервало робкое замечание от самой начитанной девушки клуба:

— А так ли это нам нужно? — спросила Юри.

— В каком смысле? — вопрошал президент.

— Разве этой атмосферы недостаточно? — ответила она. — Не ради неё ты и создавала эту организацию?

— В конце концов, мы идём повеселиться и показать, что не уступаем другим, более «современным» кружкам. Если что, наше «голосование» может внезапно стать особенно жестоким к потенциальным новичкам, и никого не прибавится, ха-ха! Но я не думаю, что поток новых людей помешает занятиям!

* * *

Президент литературного клуба любезно поделился своим мнением насчёт «достойного» выступления в рамках фестиваля. В него входило: наличие специальных баннеров, особенные стихи, имеющие к теме прямое отношение, параднпя форма и что-то вкусненькое. За последнее автоматически и без вопросов поручилась Нацуки, обещая, что её таланты в кулинарии не заканчивались кексами да чаем.

— Я могу и торт осилить, — заявила она. — Если будут необходимые ингридиенты, он может стать максимально тематическим.

— Я вроде как разбираюсь в искусстве, — обратила внимание на себя Юри. — Если в деле замешаны украшения, я неплохо в них понимаю.

Моника кивала, записывая в новенький блокнот обязанности участников клуба.

— Мне нет особой разницы, что делать, — отмечала она. — У меня неплохо получается с шитьём, но я была бы более признательна, если девочки не остались одни со столь громадными задачами. Естественно, меня включая.

После таких слов парень не был удивлён, когда зоркий глаз президента направился и на него.

— Склонен помогать с десертами, — признался он.

— Склонна отказаться быть с ним одна на один, — последовал протест от кондитера клуба. — Слишком опасно.

— Склонна согласиться помочь Нацуки в её нелёгком деле, хи-хи, — вызвалась Сайори. — Может, смогу сладенького себе приготовить?

— Не возражаю, — смотря на Протагониста, ответила Нацуки.

Моника одобрительно внесла подходящую заметку.

— В таком случае, — задумалась президент литературного клуба. — Предлагаю нам троём объединиться в коллектив «склей-пошей».

— Всё классно, но вы не учли одного — я вообще полный ноль в этом, — произнёс Кеяру. — В кулинарии я весьма неплох, так как живу один, но рукоделием не занимался. И не думал, что случится.

— Ну, всё бывает первый раз в жизни! — Сайори усмехнулась.

Нацуки почему-то тоже присоединилась к веселью:

— Может, хоть перестанешь быть бесполезным, а?

Приближался вечер, и собрание клуба уже подходило к концу. В этот раз все обсуждения свелись к выбору места встречи и наличия как таковой связи между группами. На сей ноте парню стали известны номера двух девушек — Юри и Моники, А Сайори обменялась контактами с Нацуки.

— Не давай ему мой мобильный, слышишь? — наставительно продолжала розоволосая проблема. — Ни при каких обстоятельствах!

— Я всё слышу так-то, — произнёс он громко. — Мне всё равно.

* * *

Покинув клуб, большинство участников побрели по своим делам. Моника, проникнув ключами в замочную скважину, попросила Протагониста не разбегаться.

— Разве тогда я недостаточно ясно сказала?

Показав на пустой класс, Протагонист составил Монике невольную компанию.

— Знаешь, Кеяру, — напутственно произнёс президент клуба. — Я задумываюсь над многим. В частности, твоё поведение… оно приносит больше загадок, чем ответов.

— Например?

— Вероятно, связано с твоей жизнью до всего этого…

— Не услышал конкретики, президент.

— Например, почему ты то ведёшь «гаремный» образ жизни, то концентрируешься на «традиционном»? Я не могу понять подобные вещи, как бы не пыталась. Я вижу «моменты», их трудно не заметить, и я не осуждаю тебя за их создание. «Любовь» возникает, как пожар — его причина неизвестна, но причину твоего «пожара» вообще невозможно отследить.

— Может, потому что я только учусь понимать свои чувства?

— Позволь и мне их прояснить. То, что поэма не смогла покрыть.

— А?

Кеяру не ожидал, что его первый игровой поцелуй украдут без разрешения.