Мечтая о солнечном свете (джен)

Поверни свое лицо к солнцу, и тени упадут за тобой. ~ Неизвестно

.

.

Это было глупо, но после того, как Наруто ушел, я почти ожидал, что моргну и обнаружу, что прошло три года.

Который был… это было глупо.

Это была моя жизнь. Это сработало совсем не так.

То, что Наруто здесь не было, не означало, что ничего не происходило.

Я ходил тренироваться с Саске и Какаши-сенсеем, потому что мы все были там. Сэнсэй не совсем исцелился или участвовал, но у него было много советов, и я знал, что над этим нам нужно поработать. До сих пор мы с Саске практиковались в бою вслепую, но это не очень помогло мне, когда у меня не было ощущения, к которому я мог бы прибегнуть.

Я думаю, мы все осознавали, что человек пропал, но мы справились.

"Мы могли бы пообедать вместе?" — Предложила я, когда мы закончили.

Саске покачал головой. "У меня дежурство у ворот".

"У меня была встреча", — лениво добавил Какаши.

Я никак не прокомментировал его использование прошедшего времени или намек на то, что он собирался уйти только сейчас. На самом деле это не вызвало у меня никакого удивления.

Поэтому вместо этого я взял немного такояки и пошел постучать в дверь Сакуры.

"Привет?" — Сказал я, держа поднос перед собой в качестве мирного подношения.

"Привет", — сказала она в ответ, отступая в сторону, чтобы пропустить меня внутрь. Она не казалась расстроенной, так что это было уже что-то. С ее стороны, прошло почти две недели, но в последний раз я видел ее слегка напряженной.

"Как все прошло с Тсунаде, в конце концов?" — Спросил я.

Ее глаза загорелись. "Она такая удивительная", — выпалила она.

Я сочувственно кивнул.

"Я знаю, я знаю", — отмахнулась Сакура. "Но нет, на самом деле. Цунаде-сама потрясающая! Я думал, что вот-вот умру. Она хотела знать, откуда я получил эту информацию и все такое." Она взглянула на меня из-под ресниц.

"Так ты сказал, я?" Я подтвердил.

Она непримиримо пожала плечами. "Я не мог солгать, не так ли?"

Что, как я предполагал, было не так. Цунаде ничего не сказала мне, когда мы отчитывались, так что это было уже что-то. Может быть, она просто откладывала это на потом?

"На самом деле она не была настолько зла", — продолжила Сакура. "Больше, я не знаю, раздражен? Она сказала, что я больше не должен практиковать это без надлежащего присмотра. А потом она заставила меня продемонстрировать это ей. И я думаю. Умм. Я думаю..."

"Ты думаешь?" — Подсказал я.

"Я думаю, она хочет тренировать меня", — поспешно сказала Сакура. Она выглядела ужасно довольной, и неудивительно.

"Вау", — сказал я. "Типа, насовсем?"

"Я не знаю", — сказала она. "Я не думаю, что это будет похоже на сэнсэя или что-то в этом роде. Но все же."

"Это Цунаде", — закончила я. И да, она, вероятно, была слишком занята, чтобы непосредственно обучать многим вещам, но ей удалось взять Сакуру в ученики в этой истории, так что она, вероятно, могла бы выкроить немного времени здесь и там. И любое ее учение должно было быть на вес золота.

"Я, эм", — сказала Сакура немного более нерешительно. "Я не должен делиться этим с тобой. Когда я научусь этому. Это было одно из ее условий."

Я кивнул, немного разочарованный, но не особенно удивленный. "Ниндзя на самом деле не очень любят делиться приемами". Это выпало из моего списка того, чему я должен научиться — да, было бы здорово уметь наносить удары до смерти, и не было обстоятельств, когда быть сильнее было бы плохо, — но прямое тайдзюцу было не совсем моим фокусом, и меня все равно тянуло в очень многих разных направлениях.

И если Сакура научилась этому… что ж. Может, она и не учила меня, но у меня было много, много больше шансов увидеть, как она использует это, чем у Цунаде. Если они думали, что я не смогу работать в обратном направлении, то Сакура не собиралась распространяться о том, сколько информации я ей дал в первую очередь.

"Но ты сделал это!" Сакура вспыхнула. "Ты дал это мне. Вся техника — это ваша работа. Это должен быть ты!"

Я моргнула, пораженная. "Все в порядке", — сказала я неловко. "В любом случае, это подходит тебе больше, чем мне". Я пожал плечами. "Это не проблема. Действительно."

В этом не было ничего особенного. Или ... это было так, и я мог понять, почему это было так, но я не хотел, чтобы это имело большое значение. Это было немного похоже на оплату чего-то, о чем она не знала, что это могло быть возможным. И она все равно сделала это, пошла в Корпус Медиков и произвела впечатление на Цунаде, сама по себе, без меня или Команды 7, или чего-либо еще.

Я огляделся, ища, что бы еще сказать. "Ты уже покрывал ожоги на занятиях?"

.

.

"Тебя никогда не бывает дома", — сказал Шикамару.

Это было слишком мягко, чтобы быть обвинением, но все равно ощущалось как обвинение. Ленивая расслабленность не скрывала остроты его глаз.

"Я занят", — сказал я как можно мягче. "Миссии, обучение… Может быть, вы слышали о них?"

Я показал кучу свитков в качестве доказательства.

Дело в том, что я не собирался снова куда-то идти. Но я пробыл дома около получаса, прежде чем в моей голове начали возникать идеи. Вещи, которые я должен был сделать. Есть над чем поработать. Там была барьерная печать, и печать для хранения чакры, и печать для просмотра сжатых печатей, которая внезапно стала намного важнее. И это привело к размышлениям о других печатях, которые я рассматривал недавно, и магнитную, вероятно, не помешало бы немного подправить, и, о, та печать для хранения, с которой я жестоко обошелся в бою, вероятно, заслуживала воссоздания.

Я собирался сделать перерыв (рядом с моей кроватью лежала стопка художественной литературы, к которой я не прикасался с ... с каких пор? Выпускной?) но со всем этим в моей голове, как я мог просто сидеть спокойно?

"Отдых, релаксация, семья", — парировал Шикамару. "Может быть, вы слышали о них?"

"Не могу сказать, что видел", — сказал я. "Я посмотрю их позже".

Я сунула ноги в туфли и вышла за дверь, прежде чем он смог придумать еще один ответ. В разговоре не было ничего агрессивного или враждебного, но это все равно вывело меня из равновесия. Между нами все еще было что-то невысказанное, что было не совсем правильно.

Я хотел что-то сказать ему, когда разговаривал с Токи в Стране Птиц. Но сейчас я едва мог вспомнить это чувство. Или как выразить это словами.

Я понимаю, это было бы отстойно. Я видел, что происходит с людьми, когда теряешь близнеца.

Но я все еще не мог остановиться. Потому что тогда мы потеряли бы больше.

Вместо этого я отложил его в сторону и выбрал тренировочную площадку, чтобы попрактиковаться в запечатывании.

Было странно снова работать со свитками хранения. Это была одна из первых вещей, которым я научился, одна из самых простых вариаций. Практически все знали, как сделать свиток для хранения.

Хотя этот… с этого я снял все ограничители и меры безопасности и в основном все, что позволяло ниндзя чувствовать себя в безопасности, создавая его, а затем сворачивая и засовывая в карманы.

Он сделал то, что мне было нужно. И это сработало. И, вероятно, это был неплохой ход, чтобы отступить, если бы мне действительно пришлось. Но это было то, с чем я должен был быть очень осторожен в использовании, иначе я мог бы оказаться без руки или двух. Или это может дестабилизировать ситуацию, потерпеть неудачу и пробить брешь в реальности.

Что ж. Вероятно, не этот. Я надеялся.

Вероятно, было не очень хорошей идеей оставлять ямы сомнительной глубины на тренировочных полях, ориентированных на Коноху, поэтому я забронировал место, куда Какаши водил Саске все те месяцы назад во время экзаменов на чунина. Это было пустынное скалистое место, с множеством гигантских каменных колонн, вздымающихся в воздух, и где-то, где было довольно безопасно практиковать дзюцу разрушительной способности.

Иди ко мне.

И я был один. Совершенно один. Ни одного другого человека в пределах видимости — или на расстоянии восприятия. Возможно, даже намного дальше этого. Это заставляло мир казаться больше, шире, немного более гулким.

Мне показалось, что с моих плеч свалился какой-то груз.

"Ну что ж", — сказал я себе, слегка подпрыгивая. "Давайте приступим к работе".

У пейзажа на самом деле не было ни единого шанса.

К тому времени, когда у меня было несколько функционирующих прототипов, которые были в основном стабильны и вряд ли оторвали бы мне руки, когда я их использовал, место было усеяно гигантскими выбоинами в земле и отсутствовало более нескольких колонн.

Вероятно, было невежливо оставлять огромные дыры в земле, поэтому я повозился с усилительной печатью, чтобы попытаться использовать земное дзюцу, чтобы закрыть их — это было далеко за пределами того, что я мог сделать самостоятельно. Мои земные дзюцу редко были больше меня.

Это просто привело к созданию функциональной печати, чтобы сделать это за меня, хотя это было невероятно специфично для данной местности и требовало определенной разбивки типов почвы, чтобы иметь возможность делать что-либо вообще. Не совсем то, что я мог бы заранее подготовить и носить с собой или придумать на лету.

Но все равно неплохо.

Когда я вернулся домой, уже стемнело, но в окне все еще горел свет.

"Тадайма", — тихо сказал я.

"Окаери", — папа вернулся из гостиной, где с почти рассеянной тщательностью наблюдал за наполовину сыгранной игрой на доске седзи. "Ты пропустил ужин".

Я пожала плечами, аккуратно отставляя туфли в сторону. "Я тренировался. Потерял счет времени."

"Остатки в холодильнике". — Сказал он, обращая свое внимание на меня. Это был тот же взгляд, тот же ленивый анализ; терпеливый, как будто ты снова и снова прокручивал проблему в голове, прежде чем у тебя было достаточно информации, чтобы сделать шаг.

"Не голоден", — сказал я, покачав головой.

"Хочешь поиграть?" Он указал на доску для сеги.

"Уже немного поздно", — отказался я. В любом случае, я действительно был не в настроении для игры.

"Такая важная персона, всегда слишком занята, чтобы играть со своим бедным отцом", — поддразнил он. Это было поддразниванием, но все равно попало в цель. Потому что он всегда находил для нас время. Всегда.

Я издала смешок и подошла, чтобы опуститься рядом с ним на диван. "Я скучала по тебе", — сказала я, опуская голову ему на плечо и поворачивая к нему свои лучшие преувеличенно печальные светло-карие глаза. "Ты ушел навсегда. Я посчитал."

Его грудь вибрировала от сдерживаемого смеха, но все, что вырвалось, было мягким дуновением воздуха. Он опустил руку мне на плечи и притянул меня ближе. "Это действительно казалось вечностью", — согласился он.

Я подумал, что он, возможно, заговорил о том, что произошло, пока его не было. Он должен был знать о них. Но он этого не сделал.

"Если у тебя будет время утром", — сказал он вместо этого. "Есть новое клановое дзюцу, которое я хочу тебе показать".

Я издал неопределенный, сонный звук согласия.

Очевидно, когда он сказал "ты", он имел в виду "ты и Шикамару". Что было ... очевидно и не то, по чему я когда-либо нуждался бы в разъяснениях раньше.

И все же утром я все еще был как-то удивлен.

Мы не ушли далеко. Только на заднюю лужайку. Папа остался сидеть на краю веранды, рядом с ним мягко дымилась чашка чая. Было еще рано, и у всех нас были немного затуманенные со сна глаза.

"Это то, над чем я работал последние несколько месяцев", — сказал он. "Это новое дзюцу, но я не думаю, что тебе будет намного сложнее его освоить, чем Сшивание Тенью".

Я оживился. Мне нравилось узнавать что-то новое, особенно то, что было не просто "новым" для меня, а совершенно новыми творениями. Даже Шикамару выглядел заинтригованным, стряхивая с себя сонную незаинтересованность.

"Что он делает?" — спросил я. — Спросил я.

Уголок его рта дернулся вверх. "Почему бы тебе не сказать мне?" — спросил он. Он пробежал через серию печатей — они не так уж сильно отличались от других наших дзюцу — и протянул руку к каждому из нас. Я замерла, когда два пальца легли рядом с внешней стороной моего глаза, затем скрючились, как когти, и потянулись поперек.

Тени, похожие на черный дым, клубились на пути, пройденном его пальцами, густые и непрозрачные. Его чакра, тяжелая и теплая, висела на моем лице, как опускающиеся сумерки, знакомая и дружелюбная.

Я медленно моргнула, чувствуя, как они цепляются за мои ресницы. Несмотря на то, что тени были темными, я мог видеть сквозь них. Все было размытым, серым и странно плоским, но я мог видеть.

"Теневое зрение", — сказал папа, откидываясь на спинку стула. Он взял свой чай и небрежно подержал его в руках, выглядя готовым остаться там на некоторое время.

Так что же он делает?

Я огляделся вокруг, вверх и вниз, уставился на свои руки и согнул их, шаркнул ногой по земле, оставив после себя чернильный след. Сработала маломощная вспышка, и папа поморщился.

Шикамару сложил руки в задумчивую позу. У него тоже была густая полоса тени, закрывавшая его глаза. Я не могла их видеть, не могла сказать, куда он смотрел или какое выражение у него было. Это было странно пугающе.

Я вздохнул. "Теневое зрение", — сказал я задумчиво, позволяя своим впечатлениям оформиться в слова. "Полоса тени фильтрует поступающий свет, уменьшая его до постоянной интенсивности. Тени не видны, как и крайности света."

Вот почему все выглядело плоским и странным. Не было никаких теней. Вы никогда по-настоящему не задумывались о том, насколько они распространены или как вы используете их для определения расстояния или глубины.

"Это немного усложнит наше дзюцу, если мы не сможем определить, где находятся тени", — продолжил я, слегка нахмурившись. Я постучала пальцами по губе. "Но из этого получилось бы хорошее дзюцу ночного видения при низком уровне освещенности, а также защита от светошумовых шашек и тому подобного. Вероятно, это будет хорошей защитой от визуального гендзюцу..."

Рядом со мной Шикамару резко вдохнул.

Я остановился и посмотрел на него.

"Продолжай", — сказал он, качая головой.

"Верно", — сказал я с сомнением. В любом случае, мне больше нечего было сказать. "Папа?"

"Примерно в этом все дело", — спокойно сказал папа. "Это получилось не совсем так, как я хотел, но это все равно будет полезно в определенных ситуациях".

Это сделало бы ночные экскурсии намного проще, это было точно. Факелы — это хорошо, но это означало, что люди могли видеть, как ты приближаешься, и были времена, когда секретность имела значение. И мы все равно не могли хорошо использовать теневое дзюцу ночью, так что недостатки были незначительны. Ну, для меня. У меня были другие методы. Шикамару мог бы посчитать это большим препятствием.

Папа развеял дзюцу, и мои глаза слегка увлажнились, когда они привыкли к свету. Сегодня было не особенно светло, но этого было достаточно.

Затем мы начали долгий и кропотливый процесс обучения тому, как делать это самим.

Это не было, как он сказал, чем-то особенным или трудным. Но в этом были свои тонкости. Вариации и способы, которые нам нужно было изменить, чтобы это сработало. А потом мы должны были его удержать. Это была не атака, которую нужно было использовать и забыть, это было то, что мы должны были поддерживать.

"Вы оба стали лучше", — мягко сказал папа после того, как мы немного поговорили. "Ваша техника намного лучше, чем когда я уходил".

Я лениво пожал плечами, все еще наполовину сосредоточенный на дзюцу. Шикамару отражал меня — я знал это, даже не поднимая глаз, чтобы увидеть его. Потому что, конечно, мы это сделали; это было несколько месяцев назад. Было бы еще более странно, если бы мы не улучшились.

"Есть что-нибудь еще, что ты хочешь осветить?"

Я колебался, но это было не то, что я хотел бы обсуждать, когда Шикамару рядом. Я мог просто видеть , как хорошо это пройдет.

Я тоже была не в восторге от того, чтобы рассказать об этом папе, но, вероятно, это было немного более необходимо.

Просто... не сейчас.

Позже. Я бы сделал это позже.

Я покачал головой.

Папа никак не показал, что ожидал какого-то другого ответа. Я не обманывала себя, думая, что он не разговаривал с Касугой, но он был терпелив. Вероятно, он не стал бы настаивать на этом прямо сейчас.

Насколько терпеливым он был, я не знал.

"Тогда на сегодня достаточно", — сказал он. "Я должен вернуться в башню". Он встал, застонав, и ленивой походкой побрел прочь.

Шикамару тоже застонал и плюхнулся спиной на землю, уставившись в небо. "Как хлопотно".

Я подтолкнула его ногой. "Ты собираешься оставаться там весь день?"

Он едва двигался. "Может быть".

Я закатила глаза и вернулась в дом.

.

.

Кабинет Хокаге не был предназначен для того, чтобы втиснуть туда так много людей.

Была Девятка новичков, минус Шикамару и Шино, команда Гай, а также еще три команды Генинов, которых я смутно помнил, которые добрались до второго экзамена, но на самом деле не знал.

Так что да, я мог догадаться, почему мы были здесь, сразу.

"Вы все были номинированы на экзамены на звание чунина", — быстро сказала Цунаде, подтверждая это. "Его держат в Скрытой Траве. Формат будет немного отличаться от последнего, в котором вы участвовали ".

Экзамены проводились каждые шесть месяцев и циклически объезжали деревни. Поскольку крупных деревень было всего пять, это означало, что раз в три года у одной из второстепенных скрытых деревень был шанс принять его.

Нам повезло, что он приземлился на Скрытую Траву. У нас с ними был договор о ненападении. Ну ... как и все, на самом деле. Они пытались играть на всех сторонах и сделать так, чтобы все их соседи были счастливы, потому что, если дело все же дойдет до войны, они окажутся в выгодном положении, чтобы их растоптали повсюду.

Но это, вероятно, будет наше последнее приглашение на экзамен, пока состав не вернется в Санд или Коноху. Я не мог видеть, как Цунаде отправляет команду в Скрытое Облако — особенно не сейчас.

"В отличие от экзаменов в Конохе", — продолжила она. "Все это продлится одну неделю. Все гости, включая меня и другого Кейджа, прибудут в начале и будут наблюдать за вами на протяжении всего теста, а не только на турнире. У вас не будет времени на подготовку перед боями один на один, поэтому я предлагаю вам всем начать планировать прямо сейчас ".

Саске слегка пошевелился рядом со мной.

Если Цунаде придет ... если она будет там все время ... тогда действительно не было более безопасного способа забрать Саске из деревни. Даже Орочимару дважды подумал бы об этом.

Так что это был бы не просто единственный шанс, который мы могли бы получить за годы, это мог бы быть единственный шанс, который получил Саске. Точка.

Что ж. Ладно. Мы могли бы это сделать.

"Я не должен говорить вам, чтобы вы делали все возможное, чтобы представлять нас". Ее пристальный взгляд скользнул по нам. Это было неотразимо. Все вместе мы встали немного прямее. "Экзамен на чунина — это единственное место, где мы можем представить себя новым клиентам без опасности и показать им, что мы ценим такие идеалы, как честь и мужество. Это место, где мы можем взаимодействовать с другими деревнями, чтобы в конце концов все ушли. Это гораздо важнее, чем вы думаете — это превосходит рекламные акции или даже рекламу."

Почему-то речь Цунаде понравилась мне гораздо больше, чем речь Третьего хокаге "это замена войне".

Нас выпроводили из кабинета и вывели в коридор, где нас ждала кучка джоунинов. Все разделились и почти инстинктивно направились к своему сэнсэю, но Какаши-сэнсэя там не было.

Асума жестом подозвал нас. "Какаши назвал ваши имена", — сказал он. "Но поскольку у нас есть три неполные команды, мы собираемся объединить их. Шикако будет с нами, а Саске с Куренай."

Я мог видеть в этом логику. "Ино-Шика-Чо?" — Предложил я, не совсем криво усмехнувшись. Ино пожала плечом в ответ на мой взгляд. Это было то, что это было.

Киба сжал кулаки. "Черт возьми, да, мы собираемся надрать задницу".

Саске ухмыльнулся ему. "Только потому, что я с тобой".

Так вот почему Цунаде отозвала так много своих лучших ниндзя с границы. Папа и Шизуне собирались держать деревню вместе, пока ее не будет, и Джоунин поедет с нами, чтобы представлять деревню. Она действительно делала все возможное с этим "произвести впечатление".

"У нас есть неделя до отъезда", — спокойно сказала Куренай, прерывая насмешки. "Так что у нас есть немного времени, чтобы убедиться, что вы правильно функционируете как команда".

На самом деле я не думал, что это будет большой проблемой. Мы работали вместе, и все мы знали друг друга достаточно хорошо. Может быть, мы и не были бы хорошо отлаженной машиной постоянной команды, но и беспорядка у нас бы тоже не было.

Тем не менее, неплохая идея.

"Мы начнем с завтрашнего командного матча и пойдем оттуда", — закончил Асума. "Так что приходи подготовленным".

О, Это должно быть хорошо. Мой рот изогнулся в улыбке. Саске ухмыльнулся мне в ответ.

.

.

— Сэнсэй, — нараспев произнес я, растягивая слово по всем слогам. "Вы не сказали нам, что выдвинули нас на Экзамены".

Какаши-сенсей поднял глаза от своей книги, изображая полное безразличие. "Ма, не так ли? Ну. Ты был номинирован на экзамены в чунин ".

Рядом со мной фыркнул Саске. Он засунул руки в карманы. "Ты не придешь?" — спросил я. — Спросил он.

Какаши коротко дернул одним плечом. "На самом деле так и есть. Только не как твой сэнсэй. Мне выпала завидная задача стоять вокруг и выглядеть устрашающе ".

Он ссутулился еще больше, из-за того, что, должно быть, было явным упрямством. Не то чтобы он выглядел особенно устрашающе, но там не было бы никого, кто не знал бы, кто он такой. А репутация была страшной штукой.

Я перевел это предложение в своей голове. "В качестве телохранителя хокаге?" Я уточнил. Было ограниченное число людей, которые могли бы пойти на подобное мероприятие, и лишь немногих из них можно было бы назвать "стоящими без дела".

"Если ей это нужно", — сказал он, и вокруг его глаза образовалась веселая морщинка. Потому что, да, было шуткой думать, что Цунаде нужны телохранители.

"До тех пор, пока ты будешь там, чтобы увидеть, как мы будем потрясающими". Я кивнула, настолько чересчур серьезно, что это была не что иное, как шутка, чтобы подкрепить утверждение.

"Таков наш план". Какаши-сенсей кивнул в ответ.

Не то чтобы нам не хватало Джоунина или защиты — там должна была быть Цунаде, — но было обнадеживающе знать, что Какаши-сенсей все еще будет рядом. И, да, хорошо. Для него было ободрением покрасоваться.

Остаток дня я посвятил легким тренировкам и выработке стратегии, и в кои-то веки мы все собрались дома к ужину.

"Это мило, не так ли?" Прокомментировала мама. И это даже не было пассивной агрессией или тонким намеком в нашу сторону.

Что, вероятно, заставляло его работать лучше, чем если бы это было так. Я опустился чуть ниже на своем сиденье.

После ужина было много тихих разговоров, звона моющейся посуды и игр в сеги, которые я ужасно проиграл. Все это приятно знакомо.

Я растянулся на диване и снова и снова вертел в руках игровую фигурку, разглаживая пальцами края.

"Немного трудно играть, когда ты взял одну из фигур", — сказал папа, устраиваясь рядом с доской.

"Это не важно", — лениво сказала я, обводя кандзи для "пешки", на самом деле не глядя на него. Наверху работал душ, и Шикамару улегся в постель. Вероятно, у меня не было лучшей возможности, чем эта. "Ты можешь играть без этого".

"Они все важные", — легко поправил папа, на самом деле не было похоже, что он спорил. "Без них это уже не та игра".

Я бросил его обратно на доску, где последняя игра все еще была заморожена в свои последние минуты. "Я проиграл эту игру", — сказал я.

"Ты сделал", — согласился он, окидывая взглядом макет. "Ты знаешь почему?"

"Да", — сказал я и перевернулся на бок. У меня было смутное ощущение, что на самом деле мы говорили не об игре. Или осколки. "Я хочу показать тебе..."

Возможно, это был не лучший способ представить проблему. Но ни один из других вариантов, которые я придумал, также не был лучше. По крайней мере, так мне не пришлось объяснять это. Не нужно было облекать в слова "я разваливаюсь на части".

Он поднял глаза, медленно и уверенно, чтобы встретиться со мной взглядом. Недостаток скорости придавал ему неумолимый вес, как будто он был непреодолимой силой и неподвижным объектом в одном лице. "Показать мне что?"

Я закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Я собрал свою чакру, аккуратно разделил ее пополам, чтобы это было даже не то неуклюжее, испуганное действие, которое я сделал случайно.

Тогда я-

(-вытащил.)

Я сделал глубокий вдох. Я села на диване.

(Я распластался по земле, тень на дереве. Я не хотел использовать слишком много чакры, не хотел никого пугать, но мне нужно было сделать это очевидным. Нужно было, чтобы он увидел, что я делаю. Я сформировался вверх, все мое существо перетекло в форму руки, твердой и черной.)

"Покажу тебе это", — сказал я. "Это не клон. Теневой клон. Это ... дублирование. Все, чем ты являешься, повторяется снова. Это всего лишь один из меня, но в разных местах ".

Папа никак не отреагировал. Он очень, очень осторожно никак не отреагировал. "Хорошо", — сказал он. "Ты можешь отменить это сейчас".

(Я крутанулась назад, обвиваясь вокруг собственных лодыжек, растворяясь в бесплотности. Тогда...)

— все было кончено.

"Как это произошло?" — спросил он, все еще спокойный.

Я мог бы описать эту драку. Любой из них, тот, что против Якумо, или тот, что в Стране Птиц. Но суть дела была гораздо проще. "Я был напуган", — сказал я. "Я хотел уехать".

Я сглотнула и подтянула колени к груди. Я ненавидел признавать подобные вещи. Ненавидел это еще больше, когда это было правдой.

"Мне очень жаль", — сказал папа душераздирающе нежным голосом.

Это было не то, чего я ожидал. Я ожидал разочарования. Я делал то, чего мне говорили не делать — искажал наши дзюцу, пока они не сломались. По этой причине у нас были правила, запрещающие тренироваться в одиночку.

"Ты ничего не мог с этим поделать." Я опустила подбородок, не глядя на него.

Он двинулся, медленно и громко, так что я увидела и услышала это, и опустился рядом со мной. Чья-то рука обвилась вокруг меня. "Я знаю", — сказал он. "Вот почему я прошу прощения". Внезапно я задалась вопросом, была ли эта мягкость предназначена для него, а не для меня.

Может быть, так оно и было.

"Мне очень жаль", — эхом отозвалась я в ответ. "Я не хотел..."

Не хотел никому этим навредить. Но я даже не мог сказать, что не хотел этого.

Я был ... не совсем уверен. Но уверен, что справлюсь с этим. Готов пойти на риск. И это не привело к обратным результатам. Дзюцу все еще было полезно, все еще делало то, для чего мне было нужно, даже если я не знал, что мне это нужно. Но это потрясло меня, и теперь я был менее уверен, что держу себя в руках. Не был уверен, что я настолько контролирую ситуацию, насколько мне нужно.

"Все будет хорошо, дорогуша", — сказал папа мне в волосы. Я прижалась к нему еще теснее. "Мы можем справиться с этим".

Однако я заметил, что он не обещал, что мы сможем это исправить.