Записки Мышонка — принца и волшебника (джен)

Посреди хижины стояли два огромных дорожных мешка, пёс прыгал вокруг, сходя с ума от радости. А хозяин сидел за столом, хмурый и куда более грозный, чем обычно. Волосы спутались, на щеке виднелась уже подживающая, но всё ещё довольно свежая ссадина.

— Взяли моду после темноты шастать! — вместо приветствия сказал Хагрид, ставя чайник, пока мы забирались на высоченные стулья. — Что с Драко такое приключилось, что он эту пакость себе на головы вылил?

— Ты его видел? — удивилась Гермиона.

— А то ж, — прокряхтел Хагрид, — вот только до вас ушёл. Я так скажу, сердце у парня — что надо, только в мозгах придурь. Но она того, с возрастом проходит. Ну, чего, как лето прошло?

— Ты сам где пропадал? — спросил Гарри, быстро меняя тему.

— Где надо. Секрет!

— Искал великанов? — вдруг произнёс Гарри, пододвигая к себе чашку размером с кастрюлю.

— Великанов? — тут же всполошился Хагрид. — Кто сказал «великанов»?

— Мы сами догадались, — со вздохом пояснила Гермиона, а я едва не застонал вслух. И мне ничего не сказали! Я ведь голову ломал над той загадкой от портрета сэра Томаса — куда именно отправились профессор Хагрид и мадам Максим летом. Впрочем, действительно, это было довольно просто, но я почему-то не подумал в том направлении, всё думал о каких-то их личных делах.

— Догадались они… — недовольно сказал Хагрид и водрузил на стол миску с древним на вид печеньем. — Больно догадливые. И это вам не в похвалу, учтите! Лезете, куда не просят.

Он особенно сурово посмотрел на Гарри, а затем и почему-то на Блейза, словно предпочёл бы его здесь не видеть. Но потом, вздохнув, опустился на стул, буркнул:

— Чай-то пейте, — и больше не спорил.

— И как, — спросил Гарри осторожно, — ты их нашёл?

— Да найти их не больно-то трудно, всё ж не карлики.

— Где они? — поинтересовался Рон, храбро размачивая печенье в чае. Вот я бы на такое не отважился! Так что просто сделал маленький глоток, стараясь не обжечься.

— В горах.

— А что же, маглы их не...

— Да встречают, — мрачно перебил Хагрид. — Только говорится всегда: несчастный случай в горах. С альпинистами.

— Давай, Хагрид, — с улыбкой произнёс Рон, — расскажи, как тебя встретили великаны, а Гарри тебе расскажет, как на него напали дементоры.

— ДЕМЕНТОРЫ?!

— А ты не знал?

— Ничего я не знал, пока меня не было. Я был на секретном задании, нельзя, чтобы совы ко мне летали все время. Дементоры, шут их возьми! Правда, что ли?

— Ага, — кивнул Гарри, — они напали на нас с Сириусом, потом Министерство меня исключило из Хогвартса…

— Чего?!

Хагрид хлопал глазами совершенно ошалело.

— …и вызвало на разбирательство. Но сначала расскажи про великанов.

— Тебя исключили? — уточнил Хагрид взволнованно.

— Расскажи, как ты провел лето, тогда расскажу я.

Манипуляция была, конечно, детская, но сработала: кажется, Хагрид забыл, что не собирался нам ничего говорить. Отхлебнув чаю, он вытер ладонью чёрные усы и заговорил:

— Отправились мы, значит, как семестр кончился...

— И мадам Максим с тобой? — перебила Гермиона.

— Ну да, говорю же, вдвоём отправились. И я вам скажу, она не неженка, Олимпия. Ну да, красивая, нарядная женщина... Я-то знал, куда идем, думаю, каково ей покажется по скалам карабкаться да в пещерах ночевать, а она хоть бы раз пожаловалась.

— Ты знал, куда идете? — спросил Гарри. — Знал, где живут великаны?

— Дамблдор знал, он и сказал нам.

— Они прячутся? — спросил Рон. — Это тайна, где они живут?

— Да какая тайна, — сказал Хагрид, встряхнув косматой головой. — Просто волшебникам до них дела нет, лишь бы подальше где были. Но где они есть, добраться туда трудно, особенно для людей. Потому и надо было получить от Дамблдора направление. Месяц добирались...

— Месяц?! — спросил Рон, словно в жизни не слышал о таких бессмысленно долгих путешествиях. — А взял бы и через портал?

Хагрид посмотрел на него со странным, даже как будто жалостным выражением, и сказал:

— Следили за нами, Рон.

— Как это?

— А вот так. Министерство за Дамблдором шпионит. И, так скажу вам, не только оно.

— Пожиратели Смерти? — предположила Гермиона тихо.

— Может, и они. А может, нет, — как-то невнятно отозвался Хагрид. — В общем, трудно добирались. Прикинулись с Олимпией, будто в отпуск едем…

Гарри и Рон задавали уточняющие вопросы, Гермиона по мере рассказа всё больше мрачнела. Мы с Блейзом сидели молча, друг смотрел куда-то под потолок, будто и не с нами был. Но я не сомневался — он слышит и запоминает каждое слово.

Путь Хагрида и мадам Максим был долгим — через Францию, Польшу, Беларусь. Они в основном шли пешком, иногда мадам Максим колдовала, чтобы ускорить перемещение. Министерского шпиона удалось сбросить быстро, но другие, о которых пока ничего не было известно, держались долго — только уже на подходе к горам отстали. На этих словах Хагрид совсем уж помрачнел и одним глотком ополовинил кружку.

— Добрались до места и пошли в горы, искать их... Магию, значит, побоку, раз они близко — они волшебников ох как не любят, а нам их злить ни к чему. Дамблдор предупредил, что Сами-Знаете-Кто тоже станет искать великанов. И скорее всего, уже отрядил к ним посла. Сказал: «Осторожнее, внимание к себе не привлекайте, когда подойдете близко — вдруг они там уже, Пожиратели смерти».

Но, несмотря на все опасения, Хагрид и мадам Максим оказались быстрее и первыми обнаружили великанов. Я никогда их не видел — только на картинках, — а рассказчик из Хагрида был не лучший. Но всё же мне удалось представить себе этих существ в двадцать-двадцать пять футов ростом — почти с трёхэтажный дом, с серой кожей, без волос, с грубыми, будто неаккуратно вырезанными из цельного куска скалы чертами лица. Всего великанов было семь или восемь десятков.

— И всё? — прошептала Гермиона. — Так мало? На всём свете?

— Да, — печально сказал Хагрид, — восемьдесят осталось, а было их пропасть сколько. Одних племен, почитай, сотня по всему свету! Они веками вымирали. Конечно, и волшебники кое-каких убили, но больше сами они друг друга, а теперь особенно быстро мрут. Это против их природы — кучей жить. Дамблдор говорит, мы виноваты — волшебники их прогнали от себя подальше, вот и пришлось им собраться вместе, для защиты.

На лице Гермионы отразилась сложная гамма чувств, и я мог её понять. С одной стороны, мы привыкли защищать вымирающие виды. С другой, если честно, лично у меня не было особого желания защищать громадин, которые убивают друг друга от скуки.

Рассказ между тем продолжался. Хагрид и мадам Максим поднесли вождю племени, гургу, подарки — волшебные, но не причиняющие вреда. Хагрид пояснил:

— Великаны любят волшебство, но не любят, чтоб его против них применяли. Короче, в первый день мы дали ему ветку Губрайтова огня.

Гермиона тихо охнула, а Гарри и Рон недоуменно нахмурились.

— Ветку чего?

— Вечного огня, — раздраженно пояснила Гермиона. — Пора бы знать. Профессор Флитвик как минимум два раза говорил о нем на занятиях!

— Короче, — поспешил вмешаться Хагрид, не дав Рону огрызнуться, — Дамблдор заколдовал эту ветку, чтобы она всегда горела, а это не всякий волшебник умеет. Я, значит, кладу ее в снег к ногам гурга и говорю: «Подарок гургу великанов от Альбуса Дамблдора, который шлет ему почтительные приветствия».

Подарок приняли благосклонно, и пошла великанья дипломатия. На следующий день Хагрид и мадам Максим снова вернулись, и снова с подарком.

— А почему сразу нельзя было поговорить? — удивилась Гермиона.

— Дамблдор велел нам подъезжать потихоньку. Пусть, мол, видят, что мы держим слово. «Завтра придём еще с одним подарком», — и приходим с ещё одним. Производит хорошее впечатление, поняла? А они пока что первый испробуют, поймут, что вещь хорошая, и ещё захотят. В общем, эти ребята, если их мозги чересчур нагружать новостями, тебя убьют, чтобы думать было проще.

Я слегка улыбнулся, подумав, что это напоминает попыки взаимодействия с Грегом и Винсом: не больше одной законченной мысли за раз, и подожди ещё, пока переварится. Увы, после второй встречи всё пошло наперекосяк: в ту ночь в племени завязалась драка. Причём, по словам Хагрида, пустая, бессмысленная, просто так, от злобы. Наутро голова вождя обнаружилась на берегу горного озера, отделённая от тела. Новый гург говорить не захотел.

— Много церемоний, — неожиданно произнёс Блейз, впервые раскрыв рот. — Мама говорит, таких тварей надо силой приручать: сначала отходить плёткой по бокам, а потом уже кормить. А вы с подарками…

Хагрид посмотрел на него недовольно и заметил холодновато:

— Похоже, не только твоя мама так думает, парень. И другие нашлись… Но это после. А тогда мы едва ноги унесли, без Олимпии попал бы совсем. Меня за ноги вздёрнули, а она вынула палочку, и раз-раз! Такой быстрой волшебной работы я сроду не видел. Чудо, иначе не скажешь! Обоих, что держали меня, стеганула по глазам заклятием «Конъюнктивитус», и они меня сразу выронили. Но теперь совсем беда — против них магию употребили, а они за это и ненавидят волшебников. Пришлось удирать, и обратно к ним на стоянку нам теперь ход заказан.

Но отступать, совсем уж ничего не добившись, путешественники были не готовы. Они остались ждать и наблюдать, и на следующий же день поняли, что не зря. У великанов появились новые посетители.

— Пожиратели смерти? — догадался Гарри.

— Да, — угрюмо подтвердил Хагрид. — Парочка их каждый день к нему ходила, таскали подарки гургу, и вверх тормашками он их не вешал.

— А как вы поняли, что они Пожиратели смерти? — спросил Рон.

— Я узнал одного, — прорычал Хагрид. — Макнейра помните? Его прислали казнить Клювокрыла. Форменный маньяк. Убивать любит не меньше нового вождя, немудрено, что они поладили.

— Значит, Макнейр уговорил великанов присоединиться к Ты-Знаешь-Кому?

— Придержи своих гиппогрифов, я еще не кончил! — рявкнул Хагрид. Притом, что вначале он совсем ничего не хотел рассказывать, сейчас явно получал от этого удовольствие. — Мы с Олимпией обсудили и решили: если гург благоволит Сами-Знаете-Кому, это не значит, что остальные тоже. Надо потолковать с другими, которые не хотели нового гурга.

— А как вы поняли, которые из них? — спросил Рон.

— Да их же измордовали, — терпеливо пояснил Хагрид. — А у кого немного соображения в голове, те убрались подальше, отсиживались в пещерах вокруг долины, как мы. И мы решили сунуться к ним ночью — не удастся ли кого уговорить.

— Ночью лазили по пещерам, искали великанов? — с благоговением спросил Рон.

— Мы не великанов больше опасались. Мы больше беспокоились насчет Пожирателей смерти. Когда собирались, Дамблдор велел не связываться с ними, если можно без этого обойтись, но в том беда, что они про нас знали — великаны же и рассказали. Ночью, когда мы хотели полазить по пещерам, Макнейр и другой шастали по горам, нас разыскивали. Насилу удержал Олимпию, чтобы на них не бросилась, — сказал Хагрид, и видно было сквозь косматую бороду, как поднялись у него углы рта. — Прямо рвалась... это надо видеть, когда её рассердят, Олимпию... Огонь... Верно, французская кровь сказывается.

Лицо Хагрида приобрело сентиментально-взволнованное выражение. Но Гарри не дал ему долго предаваться воспоминаниям, громко кашлянул, и Хагрид вернулся к рассказу. Беглых великанов они нашли, даже начали налаживать отношения, подлечили слегка. Но потом другие великаны выследили их, напали на эту несчастную кучку отщепенцев, половину убили, а остальные больше не желали и слышать про Дамблдора. Хагрид замолчал, но я чувствовал, что история ещё не кончена, и осторожно спросил:

— Значит, великаны перешли на сторону Риддла?

— Мы так и подумали, — Хагрид нахмурился. — Да и Пожиратели явно праздновали победу, договорились обо всём и собрались уходить, мы с Олимпией видели, как они собирали лагерь. Заявились к гургу в последний раз, и тогда это случилось. Вот точно как ты, Блейз, и сказал — «сначала отходить плёткой по бокам». Хорошо, мы далеко были — точно на Пожирателей упало… Грохот такой стоял, что горы тряслись, великаны по пещерам и норам попрятались.

— Ч-что это было? — спросила Гермиона дрогнувшим голосом.

— Бомба, — отозвался Хагрид. — Маггловская. Эти штучки в Хогвартсе не работают, тут магии слишком много, а там, в горах, никаких проблем. Вторая упала на тех, кто не убежал. В воздухе гудело, я думал, кровь из ушей пойдёт. Потом на поляну опустился маггловский, этот, как его… с винтом.

— Вертолёт? — предположил я.

— Он самый. Оттуда вышли двое с этими маггловскими трубками, здоровенными. Направили их на кусты — постреляли, так от кустов ничего не осталось. Дальше один, который первым шёл, трубку отложил на землю, поднял руки и пошёл спокойно в пещеру. Вышел с гургом, о чём говорили — я не слышал. Но видно было, что договорились они быстро. Этот, из магглов, показал в небо. Там снова гудело, я тоже посмотрел — увидел низко пролетающую железную машину с крыльями. Поболе вертолёта будет.

— Бомбардировщик, — догадался я. — Самолёт-бомбардировщик.

— Знать не знаю, как оно называется, — зло рыкнул Хагрид. — Только в воздухе оно кружило ещё несколько часов. Эти трое продолжали беседу. Один всё время стоял с трубкой наготове. Как кто-то из великанов дёрнулся — начал палить. И я так скажу, от головы ничего не осталось. Каша сплошная. После этого остальные совсем присмирели, а им ещё и подарков потом вынесли из вертолёта, деревянный ящик. Чего там было — уж не знаю, но расставались они добрыми друзьями. Великаны… они силы боятся, причём чем она грубее, тем больше почёта. Я так разумею, им пригрозили, что дальше будут убивать уже гурга и его свиту, вот они и прониклись. Магглы осмотрели воронки от взрывов, чего-то там в пакеты переложили, подняли к себе в вертолёт — и только их и видели. Мы с Олимпией подумали — и решили предложить помощь. Кое-кого подлечили. Не всех…

— Хагрид… — осторожно, с большую в голосе начала Гермиона, — а там не было… никто тебе не говорил… про твою мать?

Она, кажется, тут же пожалела, что спросила, но Хагрид сказал ровно:

— Умерла давно.

— Мне так жаль…

— Не убивайся. Плохо ее помню. Неважная была мать.

И тут вдруг его плечи дрогнули, лицо исказилось в гримасе, и он закрыл ладонями лицо. Гнусаво, явно борясь с подступающими слезами, он проговорил:

— Брата моего убили! А он маленький ещё был, глупый. Вот и не убежал!

Никто ничего не говорил. Хагрид всхлипывал, Гермиона сидела, прижав руку ко рту, Гарри и Рон смотрели поражённо. Блейз водил пальцем по шершавому столу. А я думал о том, что Дженкинс добился своего, пусть и такой страшной ценой. Во всяком случае, великаны теперь не перейдут на сторону Волдеморта.

— Мне очень жаль, — сказал я, слегка отойдя от шока, — соболезную вашей потере.

— А, — вытерев глаза, Хагрид выпрямился и шмыгнул носом, — я его и не знал. Но думал — заберу с собой, научу, чему смогу, английскому там, манерам. Всё лучше со мной жить, чем в племени. А оно вон как обернулось.

Никто из нас ничего не говорил по дороге в замок. Рассказ Хагрида произвёл тяжёлое, гнетущее впечатление.

— Это ужасно, — единственное, прошептала Гермиона, когда мы прощались в холле. А Блейз уже в подземельях заметил:

— Но ведь они правы, да?

— Кто?

— Магглы. Подумай сам, если бы семьдесят-восемьдесят великанов перешли на сторону Риддла, было бы хуже. Разрушения, убийства, всякое такое. А тут…

— Я не говорил, что они не правы, — напомнил я. — Просто… Ты прав. Да, конечно. Просто на душе мерзко, как будто я в этом виноват. Неужели нельзя было иначе? Мирно?

— Мирно, вон, Хагрид пытался…

Больше мы к теме великанов не возвращались — даже обсуждать бессмертие Волдеморта было проще и приятнее, чем эту историю — мрачную и тяжёлую, хоть по по всем формальным признакам она и закончилась хорошо.