Хочешь мира... (джен)

Существо, выползшее на свет, кажется, не имело пола. Тонкие, ломкие, похожие на паутинку волосы практически белого цвета, в ушах и на лице — килограмм железа и неопределенное андрогинное лицо со впалыми щеками и острыми скулами. Существо куталось в слегка запачканный мешковатый балахон, тонкий не по погоде, и хлюпало носом. По стеночке, жмурясь от света, двинулось ко мне.

— Поделись сигаретой, а?.. — сипло выдохнуло оно, пошатываясь.

Я рассматривал его — ее? — не убирая руки от ножа. Потом опомнился. Колени были как не мои. Ненавижу. Я вздохнул, медленно выудил сигарету из пачки и протянул. Оно с опаской приняло ее трясущейся рукой. Так же с опаской подкурило от зажигалки, стараясь быть от меня как можно дальше. Сделало затяжку и сползло по стене на землю, подогнув колени. Выражение блаженства было таким неподдельно ярким, что я еще раз вытащил пачку из кармана и глянул на марку, а потом внутрь: может, мне косяк подсунули?..

Мы молча курили. «Оно», кажется, совершенно перестало париться моим соседством. Приглядевшись, я решил, что это все-таки не деви, хотя сложно было сказать на расстоянии. Через несколько затяжек, задумчиво глядя на столбик пепла, оно спросило:

— А еще одну дашь?

— Не наглей.

Я отвернулся и посмотрел в темноту переулка, уводящего от «Подвала». Существо зашуршало, кое-как выбралось на тротуар, хлюпнуло носом, всматриваясь в улицу, и, согнувшись, на подламывающихся ногах поплелось куда-то. Точно не деви. Я стоял еще какое-то время, машинально глядя в темноту, где исчезло создание… Докурил сигарету, от нее подкурил вторую. Затянулся. И побежал догонять. Это был второй пункт моего плана, а я так бездарно его упускал!

На создание я наткнулся метров через двести. Оно видимо не смогло идти дальше и просто сидело на тротуаре, привалившись к стене боком. Определенно человек. Скорее, парень, но в этом пункте меня разобрали сильные сомнения. Больно тощий… Даже хрупкий. Я наклонился и сжал костлявое плечо. Оно что-то невнятно прогнусавило и подняло голову. Ворот был разорван, на скуле наливался синяк. За пять минут, что я его не видел, его уже приложили? Впрочем, в районе Маар этому не приходится удивляться. Брать у «оно», правда, было совершенно нечего.

— Эй, послушай, ты где живешь? — спросил я, чтобы начать разговор.

Оно с трудом сфокусировало на мне глаза.

— А, это ты… А меня ограбили, прикинь, — с какой-то обидой сказало оно и по-детски надуло губы.

— Серьезно? — саркастично поинтересовался я. — Хоть бычок нашли?

— Последний косячок забрали, — вздохнуло оно, потом подумало и, почесав локоть, заметило: — Хотя хер с ним… Я бросить хочу. Вот сейчас и начну…

Я против воли хмыкнул. Сколько рассудительности…

— Так где живешь?

На потерянном лице отразилась медленная мысль.

— Я, это… не помню.

Н-да. Повезло.

— Слушай, тебе деньги нужны?

Создание посмотрело на меня осоловелыми глазами, в которых медленно отразилась такая же медленная мысль.

— Я, это, не с панели…

— Мне нужен спонсор. С постоянным не выгорело сегодня.

Я сунул руку во внутренний карман и показал несколько купюр.

Существо завороженно потянулось к ярким даже в темноте бумажкам. Я их спрятал.

— Соглашаешься?

Глаза слегка протрезвели, едва деньги исчезли из поля зрения.

— А ты ж меня не убьешь, да? — спросило оно неуверенно, но довольно осознанно, переводя взгляд с кармана на меня и обратно.

Отлично, проблески сознания на лицо.

— Мне не нужны бравые гвардейцы, наседающие мне на пятки за твою обескровленную тушку, прости. Но спонсор сегодня нужен.

Создание хлюпнуло носом в очередной раз, вытерло покрасневший кончик рукавом.

— Половину сейчас, — потребовало решительно.

Я безропотно отдал, сколько там полагалось за эту услугу пять лет назад плюс инфляция, плюс за срочность, ну и так далее. В самом деле, отобрать назад у этого доходяги деньги в случае непредвиденных обстоятельств ничего не стоит, зато так он (или она) будет увереннее.

— Так где ты живешь? — потребовать товар там же, на улице, помешало опасение, что это чудо замерзнет до утра и тогда уж точно по всему Маар будут искать резвого деви, за присест осушившего одного тощего человечка.

Под одеждой у него ощущались выступающие ребра и болезненная худоба, прикрытая мешковатой толстовкой. Оно хоть ест иногда? Или пара глотков, которыми я разживусь, станут для него фатальными?

— У… блин… — создание вздохнуло сокрушенно, почесало в затылке, — слово не помню…

Я мысленно выматерился и сдержал порыв как следует наподдать ему для скорости.

— У старого… э-э….трамвайного депо, во!.. — выдавило чудо с довольным хмыком. — Дай еще одну закурить, а? — просипело оно мне, когда я поднимал его с земли.

Я промолчал. Мне было по пути, но следовало торопиться — ночь не бесконечна. Мы шли в обнимку, покачиваясь из стороны в сторону, словно пьяные приятели — вес повисшего на мне создания нарушал мое чувство равновесия, вдобавок, чудо было куда ниже меня, и я порадовался, что старое депо отсюда всего в одном квартале. Я фактически тащил его, не успевающего перебирать ногами, на себе.

Пунктом назначения оказалась кирпичная двухэтажка — достопочтенная семидесятилетняя развалина. Пол в подъезде был деревянным — настоящий раритет. Странно, что дом еще стоял, а не провалился сам в себя. Воняло кошками. Под лестницей обнаружилась батарея мисок и коробок с тряпками. Очень по-домашнему.

Чудо отлепилось от меня напротив двери на первом этаже. Повисло на ручке с тяжким вздохом, пошарило по карманам неловкими руками. Не найдя пропажи, оно подняло палец и ткнуло им вверх:

— Я щ-ща.

Цепляясь за перила, мой спонсор потащился на второй этаж, согнувшись из-за отбитых ребер. Я сделал пару шагов назад и скрылся под лестницей. Меня не должно здесь быть. Добропорядочные честные граждане равнодушны абсолютно ко всему, пока их не трогают, но стоит в воздухе повеять керосином, становятся активными, как оголодавшие аллигаторы.

Стук, щелчок двери.

— А, это ты… Опять без ключей? Господи, когда уж ты за ум возьмешься, горе?..

Что-то гнусаво-просящее в ответ, звон связки. Хлопок двери. Шаркающие шаги. Я высунулся из темноты. Быстрее, мать твою! Быстрее задницей шевели!..

Дверь открылась на удивление легко и бесшумно. Подчиняясь движению ладони, я пошел следом за обитателем квартиры. В комнате на всех возможных поверхностях — на полу, немногочисленной мебели, подоконнике — стояли десятки свечей, которые хозяин принялся методично зажигать. Навязчиво благоухали какие-то ароматические смеси — у меня сразу запульсировало в висках. Вдобавок, воздух был сырым и промозгло-холодным, в комнатах давно не проветривали — облезлые деревянные рамы неумело, но тщательно заклеили на зиму.

Я поморщился, сбросил куртку и решительно взял создание за руку, вынуждая сесть на продавленный диван. Существо стянуло грязную толстовку и, подобрав колени, уселось ко мне боком.

На секунду я повис, формулируя вопрос так, чтобы не попасть впросак с полом.

— Приходилось делать это раньше?

— Однажды, — кивнуло оно и снова утерло нос рукой. — Давно. Было кайфово.

Кайфово… Интересное определение… Эмоциональный эксгибиционизм не все находят приятным.

Я достал из кармана сначала остаток суммы и бросил на стол среди свечей, потом — упаковку с одноразовым остроконечным скальпелем. Существо проявило слабые признаки беспокойства. Я сел рядом на диван, в бедро беспощадно впилась пружина. Показал запечатанное стерильное лезвие. Природа не наградила меня такими выдающимися клыками, как у Триче — они были слишком малы, чтобы сделать проколы, и я, в тех редких случаях, когда пользовался услугами спонсоров, предпочитал лезвия.

— Я аккуратно. Только не дергайся, — сказал я, зубами срывая со скальпеля обертку, и откинул невесомые тусклые волосы с плеча чуда.

Запах страха был отчетливым. Моя постоянная легкая брезгливость к чужому телу бесследно сгинула, не попрощавшись. Глубоко втянув дрожащий воздух, я понял, что соскучился по этому аромату — все остальные меркли рядом с ним. Я склонился к самой коже, прикрыл глаза. Потом сделал быстрый маленький надрез. Зачем оттягивать? Чудо дернулось, но уже поздно — слабо звякнули колечки в ушах, а кровь уже бежала вовсю. Я развернул тощее тело к себе и прижался губами к открытой ранке. Сейчас мне было откровенно наплевать: он, она или, и впрямь, оно. Я редко обращался к крови и никогда от нее не зависел. В этом мне повезло больше, чем многим деви. Но теперь я понял, как сильно мне этого хотелось. Я даже не сознавал, насколько, пока не вдохнул этот аромат…

По телу разливалось тепло. Существо, видимо, ловило кайф — меня затягивало в туманное сознание, похожее на вязкий кисель. Как же это было прекрасно!.. И то, что оно было под дурью или градусом, или тем и другим вместе, мне только помогало. Оно безропотно отдавало все эмоции, которыми наполнялся его разум, все мысли и ощущения. Они текли ко мне тонким, уверенным ручейком, и я погружался в негу, как в толстую пуховую перину. Она обнимала меня, словно мать — дитя. Хорошо!.. Как же хорошо — до звонкой дрожи внутри.

Стоп… Заканчивай! Слишком хорошо. Я начал терять контроль.

Существо тяжело дышало, глаза закатывались под лоб, тело экстатически содрогалось. Это был приход. Полноценный. Забористый. Без всякой наркоты. Меня зацепило только краем. Я переждал нахлынувший поток окситоцина, лежа на мечтающем о свалке диване, и поднялся. Проверил пульс создания. Частый, но не опасный. Через пару часов очнется, может, наконец, пожрет по-людски. А мне пора было убираться и срочно решать свои проблемы. Я взглянул на часы — со спонсором я потерял минут сорок.

Когда я вышел на улицу, мне опять показалось, что воздух снаружи намного вкуснее затхлого воздуха квартиры. Да, воняло от мусорки и канализацией из колодца… Выхлопными газами… Но это был живой воздух. Ночь вокруг меня дрожала, трепетала и пульсировала. Жизнями, смертями, любовью, ненавистью. Я закрыл глаза и раскинулся во все стороны. Район жил своей жизнью, словно гигантский муравейник. С той лишь разницей, что в отличие от муравьев люди действовали не для общего блага. Всегда только для себя. Всегда бессмысленно. Я был в них всех, внутри их чувств и намерений. Казалось, вот еще немного — и я смогу направить эти чувства туда, куда мне надо. Но всегда немного не доставало сил. Я как будто был за прозрачной стеклянной стеной — все видел, но ни на что не влиял. Давно мне не приходилось осязать жизнь. Я уже забыл, как это волнующе прекрасно. Я отказывался это помнить, чтобы не зависеть от крови.

Меня привел в чувство мокрый снег, холодящий кожу на лице. За углом, с другой стороны дома, я нащупал компанию разгоряченной шпаны, явно покрупнее той, что обобрала создание. От них фонило адреналином и жаждой наживы. Я поднял воротник, развернулся и быстро пошел в другую сторону.

Маар надо покинуть сегодня до рассвета. Триче я не доверял. Можете называть это интуицией и суевериями. Я называю это паранойей. Базовым навыком, необходимым для выживания.

И я, кажется, знал, как покинуть город, не оставляя следов. Триче, сама того не понимая, подсказала мне путь. По границе Маар, по виадуку над оврагом, действительно проходила железная дорога, и в юности, когда в голове ветра было больше, чем мозгов, мы на спор садились на этот поезд зайцами. Это было непросто даже для деви, но у меня была идея, как посадить нас на него вдвоем с Розамунд. Требовалось вовремя быть на путях и кое-какое снаряжение. За ним я и рванул, окрыленный озарением. До того момента, как поезд будет идти через нужную мне точку, оставалось полтора часа. Следовало успеть, хоть на крыльях нестись.