Записки Мышонка — принца и волшебника (джен)

Расписание стало плотнее. Учителя насели на нас с первых же уроков, и мы едва пережили две трансфигурации и два зельеварения подряд. Профессор Снейп, кстати, так и щеголял тонким шрамом через всё лицо, а ещё... перестал придираться к Блейзу! Совсем. Вообще. Напротив, почти минуту расхваливал его зелье и заметно возросшие за лето навыки.

— Спасибо, сэр! Я передал маме ваши замечания, и она занималась со мной летом, — ответил Блейз и, зараза такая, обаятельно улыбнулся. Когда Снейп отошёл в сторону и накинулся на Невилла, который что-то опять перепутал, Блейз прыснул и зажал рот ладонью. Но потом, более или менее взяв себя в руки, попросил:

— Ткни меня, Мышонок, если я увлекусь.

— Зачем ты его дразнишь?

— Хобби такое, дразнить маминых мужиков, — он задумчиво помешал морочную закваску, которую мы варили. — Кто не выдержит и сбежит, тот, значит, недостоин.

— Твоя мама не запрещает?..

— Нет, конечно, — он пожал плечами, велел передать уже растолчённых скарабеев и принялся осторожно всыпать их в котёл. — Даже поощряет. Она говорит, мужиков может быть много, а сын у неё один. Так что любому, кто захочет на ней жениться, придётся принять меня таким, какой я есть.

Он улыбнулся, причём на этот раз — довольно противно, как бы намекая, что «какой есть» — это явно не милый послушный мальчик.

— Одного не понимаю, — мы уже сдали образцы зелий и вышли из кабинета, а Блейз всё возвращался раз за разом к больной теме. — И что она в нём нашла?! Он же нищий как церковная мышь, и младше неё лет на десять! Зачем он ей?

У меня от этих разговоров пламенели уши и щёки, так что не скажу, что я был хорошим советчиком. Но Блейз и не требовал ответа, скорее, просто размышлял вслух. После обеда мы разделились — меня ждали прорицания. Но тут Гарри поймал меня за локоть, шепнул:

— Надо поговорить! — и утянул в один из тайных проходов за фальшивой стеной. — Уф, извини, просто не хочу рассказывать ребятам, они… — он привычно зажёг над нами светлячок и взъерошил волосы. Я добавил ещё немного света и только теперь сумел рассмотреть Гарри как следует. Он возвышался надо мной на целую голову, и я понял, что ещё поменялось — вместо круглых много раз чиненных очков из дешёвой стали на нём были другие, прямоугольной формы, явно новые и дорогие. А из-под мантии теперь виднелась хорошая шёлковая рубашка, а не растянутая футболка. Похоже, крёстный озаботился его гардеробом. Гарри моего внимания не заметил, он собирался с мыслями и, наконец, спросил торопливо:

— Можно видеть будущее во снах?

— Я и без снов вижу, что учебник прорицаний ты откроешь впервые на уроке.

— Как ты?..

— Там оглавление на третьей странице, всего два раздела, и второй называется «Толкователь снов», — улыбнулся я.

— Чёрт! Я идиот.

— Что тебе приснилось?

— Ну… — Гарри сунул руки в карман мантии и покачался с пяток на носки, — это был странный сон.

Вздохнув, я прислонился к наверняка пыльной стене и предложил рассказывать, желательно по порядку.

— Я видел деревню… Литтл-Хэнглтон. Там был дом, большой, богатый, и почему-то во сне я точно знал, что он принадлежит семье отца Волдеморта. Много лет назад всех Риддлов — то есть отца, бабушку и дедушку Волдеморта — нашли в гостиной мёртвыми. Пытались обвинить садовника, но не смогли установить причину смерти и состав преступления, как-то так. А садовник утверждал, что в день убийства видел красивого незнакомого юношу. В общем, там, во сне, я знал, что это Волдеморт убил всех своих маггловских родных, а теперь прячется в этом доме. С ним был Хвост — Петтигрю. Они говорили о каком-то плане, и почему-то я думал, что этот план связан со мной. А составить его помогла Берта Джоркинс, которую Волдеморт вроде как убил. И какой-то слуга собирался проникнуть в Хогвартс. Старый садовник заметил их, и Волдеморт убил его тоже. Я проснулся от боли в шраме. И я бы решил, что это просто странный сон, но…

— Берта Джоркинс, сотрудница департамента магических игр и спорта, пропала, — закончил я за него, и Гарри несколько раз кивнул.

— Короче… ты же был прав тогда, когда говорил про Грима, да? Что это не Грим вовсе, а живое существо. Оказалось, Сириус. То есть прорицания всё же работают? Как думаешь, я видел будущее? Хотя нет, стой… Берта пропала в июне, так сказал Крауч. А сон я видел в начале августа. Выходит, настоящее? Или прошлое? Я запутался…

— Гарри, — прервал я его хаотичные размышления, — ты кому-нибудь сказал об этом?

— Про шрам только… Сириусу. И решил, что в жизни ему ни на что не пожалуюсь, потому что он просто с ума сошёл. Едва не потащил меня в Мунго!

— Я не имел в виду мистера Блэка, я скорее про… — мысль созрела немедленно, — про директора Дамблдора. Подожди, прежде, чем ты скажешь, что у него хватает забот и без тебя, послушай! В том году профессор Трелони предсказала, что Ты-Знаешь-Кто вернётся, теперь этот твой сон. Вдруг это важно?

— Говоришь как Гермиона… — буркнул Гарри. — Как это должно выглядеть, а? «Здрасьте, директор, мне приснился страшный сон». Да он меня на смех поднимет! Мальчику четырнадцать лет, а он пересказывает взрослым кошмары!

— А если это не кошмар? — оборвал я его резко. — Берта Джоркинс действительно пропала, и пока твой сон — единственный ключ к тому, что с ней произошло. И ты видел смерть садовника. Убийство, Гарри! Дом Риддлов этот — что, если он существует и его можно найти? Неужели лучше дать возможность Ты-Знаешь…

— Волдеморту! Хоть ты не беси, а?

— Я просто пытаюсь быть вежливым. Многим неприятно слышать это имя, зачем их мучить?

— Чтобы перестали трястись от обычного имени, даже и ненастоящего!

— Хорошо! Неужели лучше дать возможность Волдеморту затаиться и осуществить какой-то тайный план, но ни в коем случае не выставить себя в глупом свете? А если этот план подразумевает ещё несколько убийств? Ты сам сказал, слуга Волдеморта планирует пробраться в Хогвартс, кто знает, что он сделает?

Я замолчал, а Гарри опустил голову и потёр носком ботинка грязный пол.

— Это будет потрясающий диалог.

— Но твоя совесть будет чиста.

— Ненавижу жаловаться!

— А ты и не жалуешься. Ты сообщаешь об информации, которой никак не можешь распорядиться сам. Гарри…

— Да понял, я понял. Все вокруг умные, один я дурак, — проворчал он. — Извини, настроение ни к чёрту. Прикрой меня перед Стрекозой? Я пойду к директору, пока не передумал.

— Скажу, что ты в Больничном крыле.

— Да что хочешь скажи, она всё равно проверять не будет. И… Берти, слушай… Не рассказывай никому, — добавил Гарри неловко.

— Не буду.

На том мы и разошлись. Я кратчайшим путём припустил на прорицания, а Гарри побрёл к директору. Несмотря на спешку, я всё же опоздал, но серебряная лесенка продолжала приглашающе висеть, и я как мог поспешно вскарабкался по ней.

— Наконец-то, мой мальчик, — кивнула мне профессор Трелони, когда я, запыхавшись, оказался всё-таки в кабинете. — Как я и говорила, вы не пропустите ничего важного, в отличие, к сожалению, от вашего друга. Садитесь, прошу вас.

Рядом с моим обычным местом в углу возле окна расположились Лаванда Браун и Парвати Патил, и почему-то мне показалось неловким оказаться рядом с ними. Так что я устроился на противоположном конце кабинета и глянул на девчонок. А в прошлом году у Лаванды тоже были такие пушистые волосы? Я никак не мог вспомнить. Наверное, нет, потому что иначе, конечно, я бы давно заметил, как забавно и уютно в колечках кудрей прячутся отсветы от камина.

Я несколько раз моргнул, осознал, что пялюсь и что это неприлично, и быстро открыл учебник. Слова профессора Трелони о том, что в этом году мы начнём занятия с того, что откроем разум и сердце тем тайнам, которые нашёптывают нам звёзды, а после Рождества погрузимся в таинства сновидений, доносились до меня с трудом. И я три раза прочитал первый параграф, прежде чем понял, что именно в нём написано. А заодно осознал, что в кабинете очень жарко. Просто невыносимо!

— Издревле люди пытались разгадать знаки судьбы в движении планет, — рассуждала профессор, порхая по классу и звеня многочисленными бусами, — и мы присоединимся к ним. Вам всем предстоит заняться подробными прогнозами и астрологическими картами, чтобы… Да, моя дорогая?

Лаванда подняла руку, и с её запястья под рукав мантии упал браслет с зелёными камешками. Я случайно прикусил щёку и уставился в книгу с таким старанием, что прослушал и вопрос, и ответ. Да что со мной такое?! Пожалуй, никогда у меня не было настолько трудного урока. Я едва соображал, что происходит, отвлекался каждую минуту. И почему-то всякий раз это было связано с Лавандой Браун. Когда занятие закончилось, я поспешно покинул класс и с огромным облегчением отправился в спальню. Мне не очень хотелось гадать, в чём дело, но, по крайней мене, там я мог бы немного отдох…

— Альберт!

Жар хлынул волной снизу вверх, краска залила лицо, и я споткнулся.

— Привет, Альберт! — сказала Лаванда и улыбнулась мне. У меня закончились слова. Вообще все, кроме формально-протокольных — потому что их в меня втискивали слишком давно и долго.

— Здравствуй, Лаванда, как поживаешь?

Она издала забавный смешливый звук, от которого у меня в желудке что-то дёрнулось, и ответила:

— Отлично! Я видела тебя на Чемпионате. Ну, все видели. Ты такую замечательную речь произнёс!

— О… да? — только и смог выговорить я.

— Да, просто отличную! Наверное, это трудно, быть принцем, да?

— Эм…

— Здорово, конечно, но трудно. Я бы, наверное, умерла от страха, если бы мне пришлось выступать перед такой толпой!

— Ну…

— Я что хотела сказать… Помнишь, в прошлом году ты приходил на наш кружок прорицаний? В этом году он тоже будет, каждую пятницу после семи. Заходи, если тебе интересно.

— Н-непременно.

Кружок? Прорицания? Собственно, кроме указанного времени, ничего в моей памяти и не задержалось. И как дошёл до спальни, я тоже помнил отрывочно и невнятно.

* * *

— Да что такого за столом Гриффиндора, что вы оба туда пялитесь? — возмутился Теодор за завтраком.

— Я бы тебе сказал, Тео, но давай наедине, — ответил Блейз. — Не будем портить мальчикам сюрприз.

— А? — хором переспросили мы с Драко.

— Нет-нет, — ехидно-ласковым тоном протянул Блейз, — совершенно ничего. Вы ешьте, ешьте, вам надо набираться сил. Вон, какие тощие оба.

А потом бесцеремонно подмигнул Теодору.

— Какого Мордреда вы тут затеяли? — возмутился Драко. — И кто ещё пялится?

— Никто, никто, Дракоша, расслабься. Это у нас с Тео шутки дурацкие, — он ухмыльнулся, вытирая рот салфеткой.

— Вот уж точно, дурацкие! — согласился я, чувствуя, что Блейз недоговаривает, но при этом не зная, как бы так выяснить, что он замыслил.

— Хорошо, Мышонок, тогда скажи, что ты такого интересного увидел за столом Гриффиндора?

— Я… — я нахмурился. Вообще-то, ничего там интересного не было, я просто случайно заметил, что Лаванда пришла на завтрак без мантии, в сиреневом пушистом свитере, и задумался, разрешено ли это правилами. Но говорить об этом ребятам мне показалось глупым, так что я ответил:

— Искал Колина Криви, он грозился сделать какой-то репортаж про летнюю стажировку наших семикурсников.

— А, конечно, это важно, — согласился Блейз. — А ты, Драко?

Драко заметно порозовел и протянул недовольно:

— Хотел предложить Поттеру полетать, пока погода нормальная. У нас с ним окно во время вашего маггловедения.

— Понимаю, — кивнул Блейз, а мне почему-то подумалось, что Драко тоже соврал. Но, в отличие от Блейза, мне хватило такта не задавать неуместных вопросов! Конечно, закончив завтрак, я отправился на поиски Колина, при этом краем глаза заметил, что Драко подошёл к Гарри и о чём-то с ним заговорил. Колин лучился восторгом.

— Ух ты, Альберт, ты знаешь про мой репортаж! Деннис, представляешь, Альберт знает…

— Привет, Деннис, — кивнул я младшему Криви и улыбнулся Колину. — Знаю, знаю. Хотел сказать, что это прекрасная идея — показать общественную жизнь.

— Круто! А ещё я хочу поснимать в гостиных. Представляешь, мне дали разрешение зайти в гостиную Слизерина! То есть я попаду к вам в гости! Здорово, да? Это Седрик помог! Они там придумали с Пэнси статью про свободное время и подготовку к урокам, а мне разрешили всё пофотографировать! В октябре выпустим! А Деннису подарили фотоаппарат, здорово? Он пока боится идти к нам в газету, но я его уговорю. Альберт, Альберт, а ты видел…

В общем, Колин, как обычно, лучился восторгом и наверняка заболтал бы меня до смерти, если бы не подошла Джинни и не увела его. В прямым смысле, кивнула мне и со словами:

— Ну, хватит, Берти от тебя скоро оглохнет, — взяла друга за запястье и утащила прочь. Колин был выше неё значительно и наверняка сильнее, но даже не пробовал сопротивляться, только оборачивался и несколько раз помахал мне, желая отличного дня.

Но, кажется, сама судьба сегодня была против того, чтобы я отошёл от гриффиндорского стола. Стоило мне проститься с Колином и отметить, что Лаванда налила себе чай (совершенно бесполезная информация, но почему-то она отложилась в моей памяти очень чётко), как с двух сторон от меня возникли близнецы Уизли. Они уже перешли на шестой курс, но, как и раньше, говорили исключительно вдвоём, иногда даже хором.

— А вот и…

— Наш дорогой принц…

— Которого…

— Мы и не надеялись…

— Встретить сегодня!

— Альберт…

— Можно тебя…

— На два слова?

— Вы можете говорить хотя бы по предложению за раз?!

— Нет! — отозвались они хором и одинаково заулыбались. Я был знаком и с другими близнецами, но эти были самыми несносными!

— Чем могу помочь? — спросил я несколько обречённо.

— Давай…

— Выйдем…

— В коридор.

— Ужасный стереоэффект, — пожаловался я, а один из близнецов, наклонившись, шепнул доверительным тоном:

— Мы знаем. В этом и смысл.

Мы вышли из зала, и тут же один из близнецов скрылся в знакомом мне тайном ходе за гобеленом. Я прошёл следом, за мной влез второй. Одновременно вспыхнули два светлячка, а первый близнец спросил дружелюбно:

— Хочешь конфетку?

— От вас? Никогда! — решительно отказался я, памятуя обо всех рассказах Рона.

— Скептицизм…

— Бич нашего времени, — пожаловались братья. — Тогда сразу деловое предложение.

— Тридцать процентов доходов…

— И совершенно уважительное отношение.

— Ничего не понял. Каких доходов?

— От нашего…

— Маленького…

— Но стремительно растущего…

— Крайне перспективного…

— Бизнеса!

Не знаю, кто был в силах выносить этих двоих дольше минуты! Я явно не входил в число счастливчиков, но смирился и всё же вник в суть предложения. Близнецы начали бизнес — производство шуточных товаров для детей и взрослых под маркой «Ужастики Умников Уизли». Правда, Людо Бэгмен как следует подпортил им дело, потому что отдал их выигрыш на ставках на Чемпионате мира лепреконским золотом и отказывается от переговоров. Но они подумали, что хорошая реклама поможет быстро вернуть капитал. Тем более, что у них есть некоторое количество товаров на продажу.

— Парни, — вздохнул я, — если я съем на камеру блевательный батончик, мой пресс-секретарь оторвёт мне голову. Потом пришьёт её обратно и снова оторвёт.

— А… прыщеватую конфетку?

— Ириску гипер-язычок?

— Что угодно.

— Жалко, — протянули они хором с совершенно одинаковой интонацией, а меня вдруг осенило:

— Но есть идея получше! Поговорите с Гарри!

— С Гарри?

— С нашим Гарри?

— С Гарри-который…

— Ну, хватит! Если я правильно понимаю, мистер Блэк в юности тоже изобретал всякое. А Гарри, возможно, не откажется от шанса предстать перед общественностью в каком-то новом амплуа.

— Богатая…

— Идея…

— Увлекательная…

— Надо…

— Обдумать!

— Только не предлагайте ему блевательные батончики, — добавил я. — Никого не привлекает вид рвоты, честное слово.

— Думаешь?!

— Свежая мысль, братец Фордж.

— Согласен, братец Дред.

И они расхохотались, довольные шуткой, понятной только им одним. А я понадеялся, что Гарри не убьёт меня за это предложение.