Фиолетовая карамелька (гет)

Больно. Боль в сердце, боль в мышцах. Ноги гудят, живот сводит. Слишком перестарался. Но это даже хорошо, физические страдания вытесняют душевные. Пусть чуть-чуть, пусть медленно.

Ребята давно ушли, хоть и порывались остаться, но Рю заверил, что с ним всё нормально. Ведь всё нормально. Тренировка за тренировкой. Кажется, он стал лучше двигаться. Рю упал на паркет, тяжело дыша, обливаясь потом.

«Нам снова предложили контракт, может, стоит согласиться? Разве мы многое теряем в случае неудачи? Нас ведь сформировала не компания, мы сами создали себя. И останемся группой в любом случае», — Рю представил арену, заполненную людьми. Огромный зал, четыре яруса. И люди выкрикивают слова их песен, поют вместе с ними. Ждут их выступление. Им нравится музыка, которую они создают, нравятся номера, которые они исполняют.

Рю дополз до стены, даже вставать сейчас не хотелось. Вода казалась такой вкусной, но была всего одна бутылка, слишком маленькая. Рука потянулась за полотенцем, футболка липла к телу. Надо было добраться до дома. Нервный смех ударился о стены пустого помещения.

«Дом. Сначала потерял родителей, потом и брата. И дома будто нет. Пока ты был жив, я чувствовал, что и родители живы. Может, они просто уехали? Куда-то далеко. Может, в другую страну, и язык там совершенно другой. И нет возможности связаться. И Рэй наверняка тоже поступил в колледж, он никогда не говорил, на кого хотел бы выучиться. Его мечта постоянно менялась. Но он всё равно уже не сможет её исполнить.

А я ещё живу. Увидел бы меня сейчас брат, он бы тоже разревелся вместе со мной. Такой же плакса, как и я, если не хуже. Он бы крепко прижался, повиснув на шее, пытаясь задушить. Всё лепетал бы утешения. И от этого становилось бы только паршивее, потому что чувствуешь себя таким жалким, заставляя плакать и Рэя».

Наверное, удобно совсем ничего не чувствовать. Не быть сентиментальным, чувствительным, эмоциональным. Просто холодным. Как рыба в воде, скользкая, со стеклянными глазами, безжизненная.

«А я живу, только зачем и почему? А слёзы просто сами сочатся из глаз, словно внутри меня бездонный колодец.

Не помню, как я переживал после смерти родителей, но и сейчас нужно просто это пережить. Снова улыбаться нормально. Все волнуются за меня. Они беспокоятся, и поэтому нужно быстрее прийти в себя. Они — моя вторая семья. Теперь — единственная. И я должен жить хотя бы ради них. Просто тянуться к свету, в конце концов найдутся силы, чтобы схватить протянутые ко мне руки».

* * *

Рюджи сел рядом с Лим и в ожидании лекции решил подготовиться к паре. Достал толстый учебник под её удивлённым взглядом, с громким хлопком уронил его на стол.

— И да, я абсолютно здоров, — заверил, открыв книгу. — Неужели, это так удивительно?

— Я ещё ничего не сказала, — осторожно произнесла Лим.

Да, Рю чаще стал появляться на парах. Совсем не удивительно, учитывая последние события. Лим понимала, он старался вырвать из головы мысли о смерти брата. Изматывая себя тренировками, приходил домой поздно вечером. Знала и об этом. А утром шёл на пары, словно зомби, заглушая свои переживания новыми знаниями. И не хотел, чтобы на его боль обращали внимание. После той ночи он ни разу не упоминал о Рэе, перемалывая воспоминания глубоко внутри себя. Ребята из группы тоже переживали, Рю лишь сказал, что всё хорошо, но ведь близким видно, что всё совсем не так. Боль угасла, пульсирует в сердце, съедая изнутри. И Рю не спешит принимать руку помощи. Отталкивая друзей, стремясь защитить их от лишних тревог, он непреднамеренно причиняет боль и им.

Облокотившись на парту, Рюджи склонился над учебником, углубившись в чтение. Но долго это не продлилось, спустя пару глав Рюджи накренился вперёд и уткнулся носом между страницами. Ладони, ранее подпирающие щёки, теперь лежали на затылке, лицо было прикрыто волосами.

Хорошо, что аудитория уже заполнена народом. Лим наклонилась вперёд как можно дальше, удачно закрывая Рю от преподавательского стола, бросая на него взгляды, полные беспокойства. Когда пара закончилась, Рюджи спал, погрузившись с головой в море знаний. Вздохнув, Лим сжала и развела ладони, сомкнутые над его головой. С едва слышным мычанием Рю повернул голову набок.

— Мы останемся здесь до утра, если ты не встанешь, — прошептала Лим, склонившись к нему.

— Сейчас, — пробормотал Рю сонно и вновь уткнулся в книгу. — Так интересно.

— Да, я вижу...

Он старается казаться сильным, но какой в этом толк? Пытается скрыть чувства от тех, кто и так замечает малейшие изменения в его поведении. Рю наконец поднял голову, задрав лицо к потолку, и замер, а в следующую секунду Лим едва не подпрыгнула на месте, когда он оглушительно чихнул.

— Боже, я не открывал этот учебник ни разу за год, вся пыль теперь в носу! — он зажал нос между рукавами кофты, вновь склоняясь к столу.

— Рю, не спи, потерпи до остановки! Не стоило приходить на лекцию в таком состоянии! Тебе нужно хотя бы время для сна.

Собрав их вещи, она потянула его за руку, выводя из аудитории. Рю следовал за ней, как на привязи. На губах отстранённая улыбка, взгляд растерянный, волосы взъерошены. Когда подошёл трамвай, он немного пришёл в себя, пальцами попытался пригладить бардак на голове, прислонился щекой к холодному стеклу. Светило солнце, но оно совсем не дарило тепла. И будто издевалось над ним, сияя и улыбаясь всем подряд, но только не ему. Недавно прошёл дождь, тёплый, весенний, и радуга приносила людям улыбку. Рюджи уставился в окно, перед глазами мелькали грязные машины, грязные лужи, грязные разводы на стекле автобуса.

Лим крепче сжала его руку. Что она может сделать? Она бы сделала всё, что угодно, если бы только знала ответ на этот вопрос. Серое небо затянуло тучами, и солнце пыталось выкарабкаться из их удушливых тисков. Рю закрыл глаза, желая почувствовать дуновение свежего ветерка из открытого окна, но всё равно почувствовал лишь запах бензина и выхлопных газов. Взгляд упал на их переплетённые пальцы.

— Я заставляю вас волноваться. Как я жалок, — прошептал он, улыбаясь.

— Не смей так говорить. Если хочешь, чтобы мы не волновались, позаботься о своём состоянии. Мы плачем, когда ты несчастен…

Лим поднесла их сцепленные руки к своему лицу, и Рю ощутил костяшками нежную кожу её щеки. Словно котёнок, она тёрлась о его руку, пытаясь утешить. Он лишь ниже склонил голову, скрывая лицо волосами, грустная улыбка появилась вновь, мелькнула на губах, а на сердце стало чуть теплее.