Cancellation. (джен)

«Если даже есть талант,

Чтобы не нарушить, не расстроить,

Чтобы не разрушить, а построить,

Чтобы увеличиться, удвоить и утроить, -

Нужен очень точный план.

Мы неточный план браним — и

Он ползет по швам, там, тирам.

Дорогие вы мои,

Планы выполнимые,

Рядом с вами мнимые -

пунктиром.

Тири-тири-там-там, тирам,

Тоненьким пунктиром».

В.С.Высоцкий Песня о планах.

На столик рядом с чашкой какао Азирафеля шлепнулся обгрызенный по краям тост с сыром. На сыре, который смотрелся чеддером, хотя и был пошехонским, было нацарапано по-русски то ли вороньим клювом, то ли тонкой лапкой крысиного скелета: «Сиводня по плану у ниго — Питиргоф!» Азирафель не стал рассуждать о странностях перевода первоисточников на иные с английского языки, а схватил свой верный глобус и уверенно ткнул пальцем куда-то в район Финского залива …

Сьюзен и Чудаккули только закончили утренний кофе, как на кофейный столик аркканцлера мягко опустились ворон и Крыс. И тут раздалось победное.

— ПИСК!

— Карр! У него по плану сегодня Петеррргоф!

Сьюзен тут же отставила чашку, ворон и Смерть Крыс перескочили на ее плечо, и Бинки унес их прочь к тайнам Круглого мира…

Итак?

Итак!

Итак…

Он просто стоял и смотрел в окно, не обращая внимание ни на что.

Итак, он ничего не нашел. Да он ведь особо и не старался. Просто потратил все время на поиски себя и примирение с собой человеком. И время истекало, он это чувствовал очень остро. Острой болью в груди и чувствовал. И не хотел делить эту боль ни с кем. Даже с Ангелом. За окном шелестел дождь, мешая свой голос с голосом фонтанов. Там, в парке толпились туристы с зонтиками. На клумбах красовались тюльпаны всех цветов и царских размеров. Эти цветы, шум воды, разноцветные зонтики — просто странный и такой фееричный эпизод счастья в конце? Петр Великий хотел Голландию? Так это и похоже, и нет. Эдакая Голландия с российским размахом! Такая красивая, такая радостная. Если хватит сил, он спустится вниз. Дворец великолепен, но хотелось бы взглянуть на море и подышать ветром. Фонтаны шутихи тоже очень интересовали. Ах, Петр Алексеевич, и что Вы за молодец!

Он стоял у окна в Аудиенц-зале Большого Петергофского дворца.

По всему периметру стен истинные и ложные зеркальные окна и двери в невероятно сложных золоченых наличниках зрительно разрушали материальную массу стены. Возникало ощущение, что это легкий, открытый на все стороны павильон. Мужские и женские полуфигуры на восточной и западной стене, из-за спин которых поднимаются вверх стилизованные растительные побеги, несущие свечи, все элементы разнообразного декора, сияние золота на фоне благородной белизны создавали архитектурный образ, полный трепетной живости и радости бытия.

За его спиной девушка экскурсовод продолжала повествование: «Здесь, в аудиенц-зале, примыкающем к Тронному, проводились государственные приёмы, а во время торжественных обедов, когда столы накрывались во всех помещениях дворца, здесь отводились места для придворных кавалерственных дам. Именно поэтому он получил второе название — «статс-дамская». В отличие от Тронного зала, это помещение сохраняло аутентичный барочный интерьер, созданный Растрелли, до 1941 года. Узкое пространство зрительно расширяли множественные отражения зеркал на противоположных стенах, покрытых золочёной резьбой в виде девичьих головок, листвы, раковин, плодов и цветов. Изящный плафон «Освобождённый Иерусалим», созданный итальянцем Балларии, был утрачен, как и всё убранство зала. Однако огромная реставрационная работа, выполненная художниками Любимовым и Никифоровым в послевоенные годы, позволяет сегодня любоваться изысканными интерьерами Аудиенц-зала».

Потом экскурсия прошла в Белую столовую. И на какой-то миг он остался в зале один. Вдруг внизу на лестнице у каскада фонтанов возник из ниоткуда зонт в коричнево-бежевую клетку. Хозяин зонта быстро перемещался от одной группы к другой, словно разыскивая кого-то. Сердце защемило от мысли, что это мог бы быть Ангел, захотелось посмотреть в его лицо и просто попросить прощения. В последний раз.

А потом почувствовал, что сердце его начинает рваться и… время остановилось…

Азирафель отодвинул купол зонта и глянул вверх. Там, у окна, одинокая грустная черная фигура с тростью. Просто смотрит в окно. В следующее мгновение он уже вбегал в Аудиенц-зал. Кроули продолжал смотреть в окно. А по спине, худой и так не свойственно для него сгорбленной, было видно, что ему плохо, и как ему плохо. Ангел забыл о Сьюзен и бросился к этой одинокой падающей под грузом боли фигуре.

— Нингишзиду! Кетцалькоатль! Черт тебя дери, Кроули! И почему ты всегда выбирал такие длинные непроизносимые имена!

Тот обернулся на голос, уже касаясь пола. И в это время зал наполнился странным серебряно-стеклянным звоном. По бесконечному коридору отражений в зеркалах, звеня и цокая, скакал белый конь Смерти. Вперед, из выдуманного Плоского мира в реальный Круглый! Наконец, зеркальный звон сменился стуком копыт по уникальному паркету. Девушка щелкнула пальцами и укоризненно окрикнула коня: «БИНКИ!» Конь поднялся на пару футов над паркетом, время остановилось. Голова Кроули лежала на руках Азирафеля, он приоткрыл глаза.

— Сьюзен? Госпожа?! Вот это кто! Госпожа Сьюзен Сто Гелитская? Он тебя прислал вместо себя? Милое решение. Гораздо приятнее той нахальной крысы. О, Крыса тоже здесь! Приветствую всю компанию! Интересно получается? Что ж Дед сам не захотел? Связываться не захотел? И правильно!

— Никто меня не присылал. Я сама пришла. И совсем по другому делу. Нингишзиду. Или как Вас там сейчас зовут. У меня Ваша вещь. И только Вы можете ею распорядиться, ну, или Дедушка. Но я считаю, что при сложившихся обстоятельствах будет лучше, если это будете Вы.

— Давай, быстрее, госпожа Сьюзен. Я должен его разбить, пока еще жив. Тогда вы все останетесь. Все останется…

— Нет. Разбивать ничего не надо, просто перевернуть. Тогда останетесь и Вы. Есть кое-что еще. Это надо проглотить без возражений и не запивая... Подарок от Ронни Каоса, то есть Соака. Клубничное пламенное мороженное. Из нашего мира. Господин Соак сказал, что это часть Вашей изначальной и бессмертной сущности.

Она развернула сине-белый полосатый лоскут и, не касаясь пылающего льда, поднесла его Кроули. Тонкий язычок голубоватого пламени вился над нежно-красным ломтиком. Змей серьезно кивнул и проглотил клубничный магический десерт одним глотком.

— Вот же — настоящий удав, — подумалось Сьюзен, — Интересно все же, каково это на вкус. Неужели просто клубничный лед?

Затем она вложила в тонкую ладонь жизнеизмеритель. Последняя звезда в пустеющей колбе все еще цеплялась за узкий стеклянный поясок. Кроули поднес часы поближе к глазам.

— Так. Дело дрянь. Несколько секунд, и все?! Дудки. Что я теряю? Если возьмусь экспериментировать? Что мы все теряем?

Он потряс жизнеизмерителем, а затем просто перевернул его так, чтобы полная колба оказалась сверху. Нет. Вопреки правилам Плоского мира, звездная лемиската не потекла снизу вверх. Видимо, звезды все же подчинялись физическим законам не только в пространствах галактик. И Круглый мир жил по законам физики, а не по непостижимым планам. Сила тяжести, или иная сила природы вывернула часть звездной туманности вниз, но столько же осталось в верхней колбе. Потом движение продолжилось, по бесконечности продолжилось оно.

Кроули медленно поднялся.

— Часть моей сущности из мира, созданного воображением? Да, милая, конечно, на вкус — это просто клубничный лед, — улыбнулся он Сьюзен и щелкнул пальцами. И что это была за улыбка! Сьюзен почему-то покраснела.

Азирафель подумал: «Ну вот. Началось!» Время двинулось вперед, в зал вошла следующая экскурсия. У экскурсовода округлились глаза и открылся рот, но слов не оказалось. «Бинки!» — прошептала Сьюзен с ужасом, Кроули легко махнул рукой в сторону коня. Бинки исчез. Экскурсовод потерла виски ладонями и решила подать заявление об отпуске сегодня же.

В гостиницу приехали на машине Кроули, вернувшейся в свой настоящий облик из его трости при помощи обычного демонического чуда. Правда, машина выглядела, как сияюще-черный УАЗ «Патриот», а из динамиков попеременно с Фреди Меркьюри выступал хор Сретенского монастыря с песней про коня, брусничный цвет и алый-да рассвет, но скорость была прежней, то есть заПДДшной или запредельной. Сьюзен поездка понравилась, город вокруг был великолепен, джентльмены безукоризненно вежливы, комнаты в гостинице как для нее, так и для Азирафеля тоже чудесным образом сразу нашлись. Уютные комнаты с окнами на цветущую сирень …