Другой принц (гет)

Слава Богу, мой дружище, есть у нас враги,

Значит, есть, наверно, и друзья.

(с) Визбор

Шестерых человек невозможно рассадить на пять лошадей так, чтобы не потерять в ходе, да и лошади у преследователей были свежее, не преодолев перед погоней дорогу от Стены до Воющего перевала, поэтому расстояние между отрядами все сокращалось, даже несмотря на то, что волки атаковали еще раз, на этот раз на рассвете, и от преследующего Куорена отряда отстали еще несколько человек. Куорен, конечно, мог бы сбегать ночью сам и проредить преследователей и посерьезней, но он собирался брать «языка», раз уж Джон решил устраивать свою личную жизнь, вместо того чтобы добывать для Ночного Дозора нужные сведения, и в середине последнего перехода до дома Крастера лошадь Куорена запланированно захромала, а Куорен остановил отряд на южном крае большой поляны.

Как советовал Куорен, Лионель попытался объяснить Сансе и Арье, что они должны доставить Игритт к Крастеру, потому что она знает то, что нужно знать и Дозору, но убедить их оставить его перед боем было не так-то легко.

— Их семнадцать человек, я видела сама, — напомнила Санса. — И Куорен говорил, что это хорошие бойцы.

— Куорен говорил, что у них плохие доспехи, — напомнил Лионель.

— Значит, по ним будет хорошо стрелять, — жестко сказала Арья, и вдруг в ней что-то дрогнуло, и она схватила Лионеля за руку, закусив губу, так что даже Джон, увидев это со стороны, подумал, что здесь что-то нечисто, не хватаются так отчаянно за просто привычных спутников и товарищей по путешествиям.

Куорен сочувствовал Лионелю и предвидел, что объяснение у того будет тяжелым, но молодежь всегда умеет удивить, за что Куорен ее и любил.

— Верни мне мой топор и нож, — потребовала Игритт. — Я буду сражаться за вас.

«Будет, — заметил про себя Куорен, глядя на Игритт. — Джон все-таки небезнадежен. Хотя с этим его колдовством ему подфартило, да и я ему помогал».

— Мы таким ценным человеком, как ты, рисковать не можем, — с усмешкой ответил Куорен. — То, что знаешь ты, должен узнать Дозор. Так что поедешь с девочками к Крастеру.

— Что ты хочешь узнать? — неожиданно для Куорена спросила Игритт, опустив глаза.

— Джон, позови сестер! — распорядился Куорен. — Рассказывать надо тому, кто точно останется цел.

— Тогда я расскажу все Джону, — попыталась схитрить Игритт, но с Куореном было хитрить бесполезно.

— Хорошая попытка, но неудачная, — равнодушно сказал Куорен. — Джон пойдет в бой, и сегодня, и много раз еще. Ты теперь жена солдата. Привыкай.

— Я не… — пробормотала Игритт, понимая уже, что это слово значит для Джона, но осеклась под взглядом Куорена.

— Ты уже не с ними, и еще не с нами, — сурово произнес Куорен, и его взгляд давил на Игритт, даже когда она отворачивалась и прятала глаза. Возможно, еще на Воющем перевале Куорен смог бы сломить ее волю и заставить ее все рассказать, даже не притронувшись к ней, но Куорена забавляла молодежь, и он любил с ней возиться.

— Слово уже сказано, и выбор уже сделан, — продолжал Куорен. — Когда вернемся, я уйду обратно в Сумеречную башню. Они трое уедут в Королевскую гавань. Кого ты еще знаешь по нашу сторону Стены, кроме Джона? Передо мной хоть не кокетничай. И перед собой не надо.

— Хотя бы его спросить можно? — тихо сказала Игритт и даже немного покраснела и задержала дыхание, она впервые испугалась, что, может, не настолько уж она Джону и нужна.

— Сейчас подойдет, спросишь, — уже мягче сказал Куорен.

Джон и Игритт отошли в сторону, и Куорен с удовольствием заметил, что теперь Игритт выглядит как обычная девушка, похожая на тех, кого он изредка вспоминал, думая о родных краях. А самому Куорену оставалось еще помочь Лионелю.

— Сколько ярдов вон до той сосны? — спросил Куорен подошедшую Сансу, с хорошо зарекомендовавшими себя людьми он говорил коротко и по делу.

— Ярдов пятьдесят.

— Попадешь в нее из арбалета?

— Ветер может помешать, — признала Санса.

— Так. А сколько выстрелов успеешь сделать, пока лошадь доскачет оттуда досюда?

— Скорее два, может быть, три.

— Из этого делаем вывод — если нас в бою обойдут хотя бы шестеро и поскачут на вас, вам скорее крышка, в конном строю вы биться пока не можете, — пояснил Куорен и вдруг перешел в атаку. — У вас одна лошадь на двоих будет, и та хромая. Вы что, хотите заложницами стать? Жениха своего угробить хотите? Он же постоянно на вас оглядываться будет — когда вы в опасности, он, считай, без доспехов. Едете вы к Крастеру или нет?!

— Выслушаете, что она вам скажет, — указал Куорен на Игритт, — все запомните и перескажете Крастеру. Если он велит вам уезжать, прежде чем мы вернемся, — делайте, как он говорит.

Куорен посмотрел на сестер, которые годились ему даже не в дочки, а во внучки, и все-таки смягчился.

— Не ревите только, — проворчал Куорен. — Не будет тут никакого боя, не такой я дурак. Возьмем еще одного «языка» для верности, потом вернемся. Все вернемся, не о чем вам пока плакать.

Когда Санса и Арья ускакали к Крастеру, Куорен коротко и доходчиво объяснил оставшимся с ним бойцам диспозицию.

— Здесь дом Крастера, — чертил Куорен на снегу. — Они идут отсюда. Мы стоим здесь. Вы двое, как их увидите, скачите под прямым углом — через полмили большая балка. Запоминайте повороты: так, так и так, кто-то из них обязательно там впишется. Мы с ней побежим на лыжах стороной, пару-тройку обязательно спешим, под «языком» убьем лошадь. Вы в балке после третьего поворота спешивайтесь и отпускайте лошадей, накроетесь вот, белыми саванами, на снегу да на скаку вас не увидят. Возвращайтесь по балке, когда мимо вас проскачут, кто в завал попал на поворотах — добейте. Лошади хрен с ними, наловим. Если услышите, что развернулись и скачут по балке на вас — Джон, заводи им назад волков, да повой нам, в узком месте у них против двоих, а то и четверых, преимущества не будет.

Лионель и Джон встали конные на краю поляны, а Куорен и Игритт ушли в лес, и, когда на северном краю поляны показались всадники, Лионель и Джон вели беседу о нуждах Ночного Дозора.

— Вам бы сделать хорошие черные доспехи, — предлагал Лионель.

— Нам бы людей да замки вдоль Стены заселить, — не соглашался Джон. — Да и оружие у нас как на паперти собирали. А кольчугами пока и старыми обойдемся.

— Доспехи слепят врага светом прошлых побед, — сказал Лионель высоким стилем, но тут же провел практическую демонстрацию, подняв над собой золотой вымпел с оленем.

Вопреки ожиданиям Джона и даже Куорена, всадники на другой стороне поляны остановились и стали совещаться.

— Что-то, Манс, не тянет меня атаковать, — признал Гремучая Рубашка. — Сам же помнишь, как нас семь лет назад люди с таким вымпелом даже в чаще леса раскатали. А как нас сейчас всего семнадцать человек, чую я, что размажут нас ярдов на двести тонким слоем.

— Че ты ноешь, Гремучий, — прервал его Тормунд, — их всего двое, откуда остальные возьмутся?

— А в тот раз они откуда взялись? — резонно спросил Гремучая Рубашка. — Я не знаю, что вот такой же здоровый черт с оленем сказал тогда тебе, а меня он обещал при следующей встрече спалить на костре. Кажется, даже живого — давай с тобой доспехом поменяемся, если ты такой храбрый?

— Честно сказать, я тоже ехал рубить ворон из Дозора, а не человека с лютоволком на груди, — сказал Альфин, называющий себя Убийцей Ворон. — Я сына Бронзового Ройса не то что не трогал, я его в жизни не видел, а Ройсы все равно приехали месяц назад морем в Восточный Дозор, выдвинули за Стену по меньшей мере два эскадрона и моим ребятам втащили. И так везде слух идет, что где-то у нас пропал брат Старка, а если пропадет еще один Старк, тут же будет Винтерфелл на выезде.

— Надо было бросить вас обоих в лесу, — разозлился Стир, магнар теннов. — Те, кто остались без коней, больше вас хотели воевать.

— А ты завали хлебало и сиди в своей Теннии, — предложил Альфин. — До тебя Старки не дойдут, а мне в лесу больше нравится стоять, чем у тебя во льдах.

В результате оживленных дискуссий, которые даже незаметно подошел послушать Куорен, накрывшись белым саваном, от группы преследователей выехали два переговорщика, и король Вестероса наконец повстречался с Королем-за-Стеной.

— Молодой король андалов и сын Старка, — опознал Манс выехавших ему навстречу, но попытка похвастаться своим тайным визитом в Винтерфелл оказалась неловкой, потому что, учитывая поднятый вымпел и герб на груди Джона, Манс просто подтвердил своими словами, что он не совсем слепошарый. — Как мне называть тебя: «ваше величество»?

— Если только ты хочешь, — ответил Лионель. — Корона Вестероса не нуждается в твоем признании.

— Ты похитил моего человека и убил еще двоих, — попытался зайти с другой стороны Манс.

— Мне говорили, что у тебя нет своих людей, все они свободны, — возразил Лионель, который в первые дни намного внимательнее слушал, как Игритт ругала поклонщиков, чем могло показаться. — Они присягали тебе? Они твои соплеменники? Если нет, то почему ты говоришь за них?

— Ты находишься в моем лесу, — сердито ответил Манс, чувствуя, что разводить по понятиям собрался он, а разводят его.

— Лес не твой, лес не принадлежит никому, — воспользовался полученными из бесед с Игритт знаниями Джон. — Тебе задали вопрос. Ответь.

— Парни шарят в нашем законе, — подсказал Мансу на языке Первых Людей старый тенн, поехавший с ним. — Просто так ты им предъяву не выкатишь.

— Ты дозорный? — спросил Джона Манс, используя последний способ поймать парня на том, что он находится во враждебном лагере.

— Герб видишь? — спросил в ответ Джон, постучав себя по панцирю.

— На тебе плащ дозорного.

— На тебе тоже.

— Ты ответишь на мой вопрос?

— Ты свою первую предъяву обоснуешь?

— Все, Манс, пожмите уже руки, — предложил старый тенн, пользуясь тем, что Джон и Лионель языка Первых Людей не знали. — Парни сильно борзые. Поговорить бы с ними по-людски, мир лучше, чем война. Сам знаешь, мертвяки на нас прут, мы же как между молотом и наковальней. Тут не понты колотить, тут бы договориться хоть до чего достойного, особенно если это действительно их король.

Старый тенн подозвал к себе молодого парня, владеющего языком Вестероса, чтобы рассказать о бедах своего народа и опустошении равнинной Теннии, рухнувшей под натиском полчищ мертвых, а Манс проехал мимо Лионеля и Джона и встретился с вышедшим на опушку Куореном впервые за пятнадцать лет.

— Руку-то мне подашь? — чуть сердито спросил Куорен.

— Чтобы ты передал мне привет от Дозора под пятое ребро?

— Как сказал бы наш мейстер, «ты говоришь обидно», — пожаловался Куорен. — Столько лет и все из-за того, что мы твой плащ спрятали. Мне вон, когда я молодой был, вообще сапоги гвоздями к полу прибили.

— Смешно, — мрачно ответил Манс, немного помолчав. То ли чувство юмора у него так с годами и не пробудилось, то ли ирония судьбы, в которой изменилось так много от в шутку спрятанного плаща, казалась ему слишком горькой.

— Женился тогда на ней? — спросил Куорен, и Манс только поморщился и двинул пренебрежительно кистью. Молодая знахарка в первый же год выела ему мозг своими обрядами и своей ворожбой, которые были для нее важнее и мужчины, и хозяйства. — Вот ребята наши, которые еще не погибли, так до сих пор и служат. А ты все куролесишь. Заезжай хотя бы.

— Чтобы вы мне голову за дезертирство оттяпали? — сердито ответил Манс, он был такой же гордый, как в молодости, и не признавал над собой никакого суда.

— Ой, дурак ты, старшина, — поморщился Куорен. — Ну конечно, мы тебя сожжем на огромном костре, дрова у нас казенные, зимой они нам совсем без надобности. А потом устроим с тобой смертельный бой на черенках от граблей. Баэль-бард ты гребаный, только мимо и шастаешь. Я уже замотался молодежи объяснять, как ты выглядишь и какая у тебя походка да осанка, чтобы не подстрелили тебя случайно.

За разложенным в центре поляны костром тем временем происходил совет вождей и встреча культур, и большие вопросы ставились решительно и остро, так что, когда Игритт робко подошла к костру и села рядом с Джоном, на нее никто, кроме Джона, не обратил внимания.

— Мы хотим пройти на юг, — настаивал магнар Стир — хоть он об этом и не рассказывал никому, его народ практически утратил землю своих отцов и скрывался от Иных и их армии упырей в горных ущельях.

— К югу от Стены не ваша земля, — ответил Джон.

— Земля ничья.

— К югу от Стены земля принадлежит тем, кто за нее сражался, — пояснил молодой король. — Сражайтесь за свою землю. Мы пришлем оружие. Те, кто не способен держать в руках оружие, могут пройти.

— С мертвыми невозможно воевать, — ответил Стир, он уже пробовал, несколько раз он пытался отстоять и отбить землю своих отцов, и даже Манс с другими вождями приходил к нему на помощь.

— И поэтому с ними должны воевать мы? — вспыхнул Джон. По меркам куртуазного Вестероса, где было порядком не в меру напыщенных и гордых рыцарей, Джон не был хорошим переговорщиком, но Одичалые за стеной не обижались на прямоту. — Вы будете уходить все дальше на юг, забирать скудный хлеб, который не вы растили, а воевать вместо вас будет Север?

— Вас защищает Стена, — напомнили сразу несколько человек.

— Он прав, — медленно сказал на языке Первых Людей старый тенн и оглянулся вокруг в поисках того, кто переведет. — Когда наступит Долгая Ночь, море замерзнет, и по льду можно будет обойти Стену. Я могу не дожить до тех дней, уходя на юг. Но многие из вас не смогут убежать от войны. Молодой король андалов не хочет бегать и хочет встретить войну сейчас — магнар Лобода в Суровом доме собирается сделать то же самое.

— Вы вожди, — строго сказал Лионель, когда ему перевели слова старого тенна. — Каждый латник и воин к югу от Стены в мирные дни живет лучше крестьянина, но, когда приходит война, воины платят за свою мирную жизнь кровавую цену. Теперь настало наше время платить — ваше и мое.

На такие слова трудно дать ответ, и особенно трудно дать его первым в повисшей тишине, но, на счастье вождей Одичалых, к костру подошел Куорен, и многие из них первый раз в жизни были рады его видеть.

— Эй, босяки, орел нужен? — предложил Куорен. — Птица хорошая, просто волшебная. Пошарьте там по карманам, может, найдется что для меня интересное.

Самолюбивый Альфин, который, будучи хорошим бойцом, но плохим военачальником, никак не мог с Куореном посчитаться, встал Куорену навстречу с недобрыми намерениями, и вроде бы ничто не мешало ему их осуществить, потому что дозорные всегда считались за Стеной врагами по самому факту принадлежности к братству Дозора, но Лионель преградил ему дорогу.

— Мы пожали руки, — напомнил Лионель.

— Ну?

— Ты сказал, что у нас все ровно.

— Ну?

— Ну вот он мой подданный.

Возможно, через некоторое время Альфин Убийца Ворон и нашел бы какой-то ответ, уж больно ему не хотелось менять свое грозное погоняло, но его мысли прервал восторженный рев Тормунда, который был не такой уж и дурак и быстро смекнул, какие неожиданные трудности могут возникнуть при штурме Стены и походе за нее и как просто теперь прослыть по обе стороны Стены беспредельщиком, который не держит данного им слова.

— Братва, а хорошо нас объегорили! — весело сказал Тормунд, замечая на лицах других вождей признаки похожего осознания.