Арифмант (джен)

К концу недели количество учащихся в моем классе сокращается до пятнадцати человек — из них два Подмастерья, упорно посещающие каждое мое занятие. Но девятого января новая тема урока — «Обыкновенные дроби» собирает опять под сорок человек. И Питера Вектора.

Основную трудность преподавания составляет необходимость употреблять английские термины. Я искренне надеялась на помощь Максима Смирнова, но тот грустно сообщил, что с переводом помочь не может — ибо портрет. В маггловском Лондоне я с трудом нашла русско-английский словарь, но математических терминов в нем не было. Пришлось навещать Британскую Библиотеку и выцарапывать необходимую информацию из имеющихся там изданий по математике. И то я не все до конца выцарапала. Часть названий тупо даю на русском, так и не найдя перевода.

Умножение и деление обыкновенных дробей, как у любых школьников, у моих учеников проходит хорошо. А вот с приведением к общему знаменателю мучаемся еще три дня. Питер Вектор с интересом посещает все мои занятия и даже что-то конспектирует. Я только с ужасом могу представить, что он там записывает.

Пятнадцатого января, в воскресенье, Питер Вектор вызывает меня в свой кабинет.

— Гонт, ваша система достаточно интересна. Вы изучали ее в вашем университете?

— В школе, — признаюсь. — В третьем классе.

— Расскажите, что еще у вас было в программе.

Принимаюсь рассказывать. В процессе выясняется, что Питер Вектор не в курсе, что в России дети идут в школу в семь лет, и полагает третий класс равным третьему классу средней школы Англии, то есть седьмому-восьмому нашему классу. А мне приходится каждую минуту судорожно вспоминать реалии государственного образования в России нынешнего, а не будущего времени, чтобы не ляпнуть что-нибудь не то. Максим Смирнов внимательно слушает с портрета, никак не комментируя.

— То есть, за десять-одиннадцать лет в маггловской школе усваивается именно такой объем знаний? — интересуется Глава Гильдии, когда я заканчиваю упоминанием интегралов и стереометрии.

— Ну, не всеми… Большая часть учеников благополучно это забывает спустя год. И не все учатся на «отлично»… в смысле, на «Превосходно» и «Выше ожидаемого», — перевожу оценки в хогвартсовский эквивалент.

— А вы это не забыли, — с недоверием смотрит на меня Вектор.

— Не забыла, — соглашаюсь. — Потому что я училась на математика, а потом десять лет преподавала детям в школе.

— Ах, вот оно что, — понимающе кивает мой собеседник. — А я-то удивился, как вам удалось все это так аккуратно все разложить по полочкам. Гонт, вам задание от Гильдии — написать учебник по всему материалу, что вы будете начитывать. Всему, что вы изучали в вашей маггловской школе.

Чего?! Одиннадцать классов ему переписать, что ли?

— В нашей Гильдии есть одна проблема — систематизация подачи знаний. Я размышлял над ней уже давно, но не нашел подходящей программы. Маггловские учебники нам не годятся. Нам нужно свое, написанное магами и для магов. Ваша же подача информации компактна, ничего лишнего, но и нет урезания необходимого.

— И как скоро нужен вам этот учебник? — хмурюсь.

— Чем быстрее, тем лучше.

— «Чем быстрее» у меня времени нет. И рук. У меня ребенку год две недели назад исполнилось, — возражаю. — Любой учебник — это целая куча писанины.

— Гильдия вам выделит Скоропишущее Перо. Диктуете, оно записывает. Правда, нужен некоторый навык, но за месяца два привыкнете.

Перо это хорошо. Но мне придется ходить в Британскую Библиотеку…

— А в маггловскую библиотеку мне тоже Перо брать? — язвительно интересуюсь.

— В маггловскую… — Питер Вектор задумывается, словно не замечая моего тона. — Нет, туда, конечно, нельзя… Хотя выход, я думаю, есть — возьмете пару Учеников, чтобы переписывали нужный вам материал.

— Ага, и с какой скоростью они писать будут? — фыркаю. — Двести листов за два месяца?

Глава Гильдии сосредоточенно думает.

— Мисс Гонт… можно обратиться в Гильдию Менталистов, — он произносит спустя некоторое время. — Если вы, конечно, позволите. Менталист поможет извлечь ваши воспоминания о том, как вы учились… и о ваших учебниках.

Ага, заодно увидит XXI век.

— Если не хотите, то, конечно, не будем, — Питер Вектор замечает мою реакцию. — Но можно попробовать обновить вашу память. Тогда вы сами вспомните ваши учебники. Думаю, переписать их будет проще, нежели писать с нуля. И уже, основываясь на них, можно составить учебники для Гильдии. Но это достаточно серьезное воздействие. Скорее всего, потребуются усилия еще и зельеваров.

— Я училась на русском языке, не забывайте, — напоминаю собеседнику. — Смысл от них?

— Перевести можно, — отмахивается Глава Гильдии. — Это десяток галеонов какой. Решайтесь. Я вам долг за вступительный взнос спишу. И оплачу услуги Менталиста и зельевара.

— А это не вредно? — вспоминаю Локхарта из канона. — Я потом в овощ не превращусь?

— Нет, разумеется. Вас же Обливиэйтить не будут. Все будет точно выверено и просчитано. Работать будут Магистры, как Менталист, так и зельевар, так и Арифмант. Я лично произведу все необходимые расчеты.

Думаю.

— Мисс Гонт, — нарушает мои раздумья Питер Вектор. — Возможно, у магглов это и опасная процедура, но мы — маги. Подобное воздействие регулярно проводится, когда необходимо усилить воспоминания. Правда, признаюсь, обычно усиливают не очень большой промежуток времени — максимум год. С этим справляются даже Подмастерья. В вашем случае это пара десятков лет, поэтому работать будут Магистры. Для лучшего результата и для максимальной вашей безопасности.

— А какие побочные эффекты? — интересуюсь.

— Физически… желудочное расстройство, не больше. А психологически… Некоторые вещи в жизни любого человека не очень приятно вспоминать. А вы вспомните. По ощущениям это как пережить второй раз. Вдобавок это все будет вспоминаться за достаточно короткий промежуток времени. Так что… В любом случае, смотрите сами. Я не могу настаивать. Вообще я сам пару раз проходил усиление воспоминаний — один раз период в два месяца, второй — недельный. И даже были положительные эффекты — повысилась работоспособность, многие вещи легко запоминались.

— А выборочно вспомнить только книги можно? — уточняю.

— Не знаю, я не Менталист, — Питер Вектор пожимает плечами. — Может быть, и можно. Если вы согласитесь, я переговорю с Главой Гильдии Менталистов.

— Хорошо, — решаюсь. — Давайте попробуем.

Самой интересно.

* * *

Свиток, подаренный мне Питером Вектором, оказывается дневником мага по имени Слизерин. И из этого дневника я узнаю совершенно неизвестные в магическом мире подробности про своего предка. Как оказалось, самый первый Слизерин не был моим предком в прямом смысле этого слова — он был представителем некоей расы змеелюдов, закинутый волей Магии в наш мир. Родной мир Слизерина был теплым и влажным, небо зеленым, солнце на небе было намного больше, а его излучение холоднее. Дневник был испещрен заковыристыми ругательствами на парселтанге, многим из которых не находилось аналога даже в русском языке. Самоназвание расы Слизерина было «рины», и они имели общих предков со змеями, так же, как и люди происходили от общего предка с обезьянами. В мире Слизерина преобладали ящеры, видимо, потому что на них не падал метеорит. Хотя люди тоже водились — было их мало, были они глупее ринов и неспособными к магии. Поэтому в том мире люди считались низшей расой, и обращение с ними было соответствующим. Самой большой несправедливостью для попаданца-змеелюда было то, что в этом мире люди магией обладали.

Парселтанг же в наш род пришел после одного криво проведенного Ритуала, который затеял один из учеников Слизерина по имени Салазар. Вроде как он хотел что-то там обрести, но использованный Ритуал был рассчитан не на человека, а на рина. А ученик был из серии «сила есть, ума не надо». И его грохнуло магией так, что знание парселтанга отпечаталось в генах всех потомков ученика, вдобавок они обрели странную способность общаться со змеями. Полуметром выше в дневнике-свитке Слизерин разорялся, что здешние змеи тупы, как пробки, их невозможно уговорить ни на какое относительно разумное действие. После Ритуала змеи обрели зачатки разума, но только в присутствии змееустов. Только змееусты были способны уговорить змею сделать сложное логическое действие, выходящее за пределы ее умишка. Но для любой змеи близость к змееусту сопровождалась тяжелейшей перегрузкой мозга, и змея быстро погибала. Так что мне заводить змей не светит — будут быстро дохнуть. Как, впрочем, и Тому. Понятия не имею, почему долго прожила Волдемортовская Нагини. Возможно, это было влияние хоркрукса. Или Волдеморт придумал какой-то способ.

В любом случае, Волдеморта еще нет. Нет в том виде, каким он стал. А Том пока еще не Волдеморт.

Родное имя Слизерина звучало как «Слисс», а полное — «Слисс-эсс-Рин», дословный перевод — «Благородный Слисс из расы Ринов». И именно его образ впоследствии слился в истории с образом его ученика Салазара. И от Салазара, ученика Слизерина, иначе называемого Салазаром Слизерином, мы, Гонты, ведем свой род.

Дневник оказывается неполным — он обрывается на самом интересном месте — Слизерин как раз описывал местную живность под названием «кошка», сокрушался, что они совершенно невкусные и недоумевал, зачем его ученики притащили домой целую корзину котят — ведь мышей он и сам прекрасно ловил, да и мыши по вкусу были несравнимо лучше. Я ржала над Слизерином так, что стены тряслись, хотя, если задуматься, ничего смешного и не было. Бедный инопланетянин-попаданец, не имея шансов вернуться в свой родной мир, пытался приспособиться к новым реалиям, и изливал всю свою душевную боль на пергамент. Мне в этом плане даже повезло — я попала в практически аналогичный мир. Не знаю, что бы я делала, если бы пришлось выживать в его мире — без людей, среди ринов…

К дневнику оказываются добавлены еще записи. Подклеивал их человек, парселтангом не владеющий — подклеил он их вверх ногами. Приходится разматывать свиток до конца и читать уже оттуда. Записи сделаны уже другим змееустом и оказываются исследованием способности говорить на парселтанге.

Исследования достаточно интересны. Из них я узнаю, что парселтангу можно научить. Но на выученном парселтанге со змеями говорить нельзя — мозгов у змей маловато. А вот между собой два змееуста могут общаться, независимо от того, выученный язык или врожденный. Письменность, кстати, у змей отсутствует, но при должном старании прирожденного змееуста змеи способны прочитать написанное. Но опять же, это очень сильно нагружает им мозг. Сама же письменность — это письменность родного языка Слизерина. Как и сам парселтанг, кстати.

Наблюдал тот маг и за детьми-змееустами. Хотя владение парселтангом и врожденное, тем не менее, ребенок начинает на нем говорить тогда же, когда и на обычном языке. Если ребенок с рождения будет слышать только парселтанг, то на только на парселтанге он в конце концов и заговорит. Но если ребенок будет жить среди владеющих человеческой речью, то параллельно со словом на человеческом языке маленький змееуст будет знать, как звучит и слово на парселтанге. Если, конечно, у него будет аналогия. Например, слов «автомобиль» или «ядерная установка» на парселтанге не существует, к этим словам приходится подбирать эквивалентную фразу. Что-то вроде «повозка-которая-едет-сама-воняет-дымит» — в зависимости от фантазии змееуста. Но парселтанг любому малышу-змееусту всегда дается легче, нежели человеческая речь. Кстати, вместе с речью змееуст осваивает и письменность — это на человеческих языках приходится учить отдельно буквы и правила письма.

Так что я Тому смогу записки оставлять с двух лет — как только болтать начнет. Ну, или шипеть. Пока он только по-русски мне говорит «еще», «Лина», «дай» и «неть». По-английски практически то же самое. А вот на парселтанге я с ним еще не говорила… но поговорю.