Мечтая о солнечном свете (джен)

В ночь перед началом занятий в Академии я плохо спал. Возможно, было бы точнее сказать, что мне приснился кошмар, вероятно, вызванный нервозностью и предвкушением, которые я испытывал. О красной чакре, чистом ужасе и беспомощности быть слепым и немым. Я проснулась тихо, вздох так и не сорвался с моих губ, глаза широко раскрылись и заметались по моей комнате. На секунду мне показалось, что в углу кто-то стоит. Но нет. там никого не было. Мое чувство чакры подсказывало мне, что единственными людьми в доме были я, мой брат и мои родители.

Человеческий мозг был хорош в распознавании лиц. Иногда слишком хорошо, потому что он находил лица в других вещах — тени в качестве яркого примера. Это было особенно часто во время гипнагогии, или сна наяву.

Как ни странно, на самом деле это меня не успокоило.

Я собрал чакру в свои руки. Если вы достигнете достаточно большой концентрации этого, чакра может стать видимой. Что-то вроде Расенгана, где он был не только видимым, но и почти твердым, требовало огромного количества, больше, чем у меня было в настоящее время, но я мог достаточно легко управлять своего рода призрачным светом.

Я вызвал его и вытянул руки, убеждая себя, что там никого нет. Он был достаточно ярким, чтобы видеть, отражаясь от пола и стен. Я прерывисто вздохнула и спустила ноги с кровати, вздрогнув при мысли о том, что что-то выскочит из-под нее, чтобы схватить меня.

Ничего не произошло.

Просто кошмарный сон, сказал я себе. Здесь ничего нет.

В доме было так тихо; я слышала шелест ветра в кронах деревьев, слабый зов оленя, скрип половиц. Я встал и пополз вперед, мои шаги вообще не производили звука, освещая себе путь вытянутыми руками.

Комната Шикамару была прямо рядом с моей. Его дверь была приоткрыта, и мне даже не пришлось отодвигать ее, чтобы проскользнуть в его комнату. В сверхъестественной тишине дома его дыхание было громким и успокаивающим. Я почувствовал, как напряжение покидает мою спину.

Как Нара, я не должна бояться темноты. Это было то, где мы были сильнее всего. Но мне не нравилось быть в этом одиночестве.

Я остановилась посреди его комнаты, пока какое-то чувство не подсказало ему, что он не один, и он пошевелился, прищурившись на меня затуманенными глазами, затем подошел. Это было самое большое приглашение, которое я собирался получить.

Я погасила свет и скользнула в постель. Я долго не мог заснуть, но в конце концов, между одним морганием и следующим, я погрузился в дремоту.

"Проснись и пой! ВСТАВАЙТЕ, вы двое!" Кто-то закричал в какой-то нечестивый утренний час. Я потянулась за подушкой, чтобы натянуть ее на голову, но обнаружила, что ее забрали вместе со всеми одеялами. Затуманенным взором я поднял глаза и увидел, что мама держит вышеупомянутые предметы. Ну что ж, было не так уж и холодно. Я свернулась калачиком, наткнувшись на Шикамару, которому пришла в голову та же идея.

"О, нет, ты не понимаешь", — твердо сказала она. "Вставай! Это твой первый день в Академии, ты не собираешься опаздывать!"

Несколько мгновений спустя я, спотыкаясь, вошла в свою комнату и попыталась одеться, но мне пришлось повторить этот процесс несколько раз, так как некоторые предметы оказались вывернутыми наизнанку или задом наперед. Но я справился с этим, и как раз вовремя.

"Если вы двое не спуститесь сюда в ближайшие три секунды...!" Мама угрожала. Я, спотыкаясь, вышла из своей комнаты, чуть не врезавшись в Шикамару, и мы, ссутулившись, спустились по лестнице. Она затолкала нас на задний двор. Подождите, мы все еще собирались делать растяжку? Я бы предпочел поспать лишние полчаса. Судя по его лицу, Шикамару чувствовал то же самое.

Но мы оба были слишком мудры, чтобы высказать эту мысль вслух.

"Я проснулась утром и увидела там гору", — начала мама, ее голос отчетливо звучал, когда она потянулась прямо вверх, напрягая спину, затем опустила руки широким кругом. Мы скопировали ее, и мой голос присоединился к песне в виде хриплого бормотания. Мы делали эту последовательность годами — вначале она была короткой, но становилась все длиннее и длиннее по мере добавления новых куплетов. На это у нас ушло около получаса, что, откровенно говоря, было сумасшедшим количеством времени. Я мог вспомнить много дней, когда я и близко не выполнял такого количества упражнений, не говоря уже о том, чтобы использовать их в качестве разминки.

Конечно, это действительно сотворило чудеса, разбудив тебя. К тому времени, как мы добрались до "Я мог бы стать солдатом, или танцором, или деревом. Я могла бы быть фермером, или торговцем, или королевой" (ходы для которой на самом деле были довольно забавными). Я определенно не спал. Закончив, мы зашли внутрь и позавтракали, прежде чем привести себя в порядок. К этому времени уже подходил приличный час для бодрствования, и нам почти пора было отправляться в Академию. В конце концов, это было довольно далеко от нашего дома.

Академия ниндзя, как ни удивительно, располагалась рядом с горой в том же здании, что и Офис Хокаге, и Стол назначения Миссии. Казалось несколько нелогичным иметь так много маленьких и шумных детей рядом с такой серьезной рабочей обстановкой, пока кто-то не понял, что это, пожалуй, самое защищенное место во всей деревне. На самом деле единственные безопасные места были внутри самой горы.

Тот факт, что я даже осознал это, означал, что мой новый мир повлиял на меня гораздо сильнее, чем я ожидал.

Когда мы добрались до Академии, они устроили для нас небольшую церемонию представления. И мама, и папа пришли посмотреть и отослали нас посидеть с другими детьми, напутствовав "будь хорошей". Третий хокаге был там, и он подробно говорил об обучении и преуспевании, о налаживании дружеских отношений и о том, как держаться за Волю Огня. На самом деле это была очень вдохновляющая речь, но большую ее часть я провел, украдкой оглядывая своих одноклассников, пытаясь определить новичка 9. Все были такими маленькими.

Меня немного удивило, сколько здесь было детей. У меня сложилось впечатление, что там был только один урок в год. Это было неправдой. Их было больше, кажется, пять или шесть. Я думаю, это имеет смысл, если подумать, что не все люди доживут до окончания школы, и не все они сдадут экзамен. Должно было быть больше трех команд, пополняющих ряды шиноби каждый год, иначе популяция ниндзя сокращалась бы очень, очень быстро.

Два учителя объявили список учеников и увели своих новых учеников, прежде чем Ирука-сенсей вышел на сцену. Он выглядел таким очень молодым и неуклюжим. "Верно. Со мной: Абураме, Сино..." Я внимательно слушал, надеясь, что учусь в том же классе, что и Шикамару. Я даже не подумал о том, что мы можем расстаться — что я не буду с Девятым Новичком.

"... Нара, Шикако, Нара Шикамару..."

Я слегка улыбнулась Шике, счастливая, что мы были вместе. Он кивнул и встал, чтобы побрести туда, где ждали остальные. Я мог бы выбрать Сино, первого, кого вызовут, и Чоджи, очевидно. Хинату было легко увидеть, с ее застенчивым поведением, даже если ее родословная не выдавала ее. Сакура также была ослепительно заметна со своими ярко-розовыми волосами, хотя выглядела такой же застенчивой, как Хината.

"... Узумаки, Наруто", — голос Ируки-сенсея слегка дрогнул. "И Яманака, Ино. Спасибо Тебе. Пожалуйста, следуйте за мной".

Он повел нас прочь, и я оглянулась через плечо, чтобы увидеть, как мама и папа машут нам на прощание. Несколько родителей вокруг них беспокойно переминались с ноги на ногу. У меня были свои подозрения относительно того, почему.

Класс, в который нас привели, был на удивление большим. В дальней стене были огромные окна, пропускающие естественный свет и обеспечивающие путь к отступлению. Несмотря на то, что у Конохи было много общего с Японией, где дома были маленькими и компактными, ниндзя не любили находиться в замкнутых пространствах, что приводило к постройкам, которые были больше и просторнее, чем можно было ожидать. В классной комнате стояли скамейки, расставленные рядами, каждая немного выше предыдущей, в стиле аудитории. Спереди висела большая черная доска, а чуть в стороне стоял учительский стол. На стенах было развешано несколько безвкусных образовательных плакатов, чтобы попытаться привнести немного жизни в класс.

Я опустился рядом с Шикой на одну из задних скамеек. В моем старом мире сидеть в конце класса обычно было признаком незаинтересованности учеников, здесь же это означало, что позади нас никого не было, что было признаком хорошего ниндзя. Странно, как перспектива все меняет. Остальным членам класса потребовалось гораздо больше времени, чем следовало бы, чтобы рассесться, но, я думаю, именно так и проходит работа с детьми. Полуприкрыв глаза, я наблюдала, как другие ученики оценивающе смотрят друг на друга, а Ирука тщетно пытается поддерживать порядок.

Большая часть утра была потрачена на составление протокола первого дня в школе, распределение учебников, проверку того, что у всех есть соответствующие принадлежности, перечисление правил и ожиданий, а также изготовление именных бейджей, чтобы мы все могли лучше узнать друг друга. Все это совершенно нормальные вещи первого дня, через которые я проходил более дюжины раз до этого. Я довольно быстро разочаровался в том факте, что это может быть школа ниндзя, но это все равно была школа. О, радость.

Не то чтобы мне не нравилась школа… это было просто, ну, тебе, должно быть, немного неохотно идти.

Некоторые дети уделяли усердное внимание Ируке-сенсею — Сакуре, Хинате, Шино — в то время как еще несколько были отключены — Шика спал, а Чоджи ел — и я мог предсказать, что очень скоро Киба и Наруто начнут создавать помехи.

К счастью, именно в этот момент прозвенел звонок на обед.

"Хорошо, дети!" Ирука-сенсей почти прокричал сквозь внезапный взрыв шума. "У тебя есть один час! Я хочу, чтобы вы все вернулись сюда, когда прозвенит звонок!"

Я разбудил Шикамару, и мы оба вышли на улицу, Чоджи плелся за Шикамару, жуя чипсы. Только студентам последнего курса было разрешено покидать территорию Академии, поэтому мы нашли пустой участок травы, окружающий главное поле, чтобы пообедать.

"Мысли?" — Спросила я, лениво наблюдая, как остальные дети находят места, чтобы сесть и поесть. Некоторые поодиночке, некоторые группами. Некоторые из них, казалось, знали друг друга, в то время как другим было неловко заводить новые дружеские отношения. Обед был разделен на уровни по годам, так что все дети, которые начали сегодня, были здесь. Другие классы будут обедать в разное время.

Там была Сино, одиноко сидевшая у деревьев. Там была Хината. И там… там был Наруто.

Существовало множество проблем с законами о секретности Третьего хокаге. Как все узнали об этом в первую очередь… Групповой менталитет показал, что идеалы группы сохранялись еще долго после того, как кто-либо из членов-основателей ушел — или истинные причины такого поведения были забыты. Это было похоже на старую историю с обезьянами, стаскивающими друг друга с лестницы. Незнание того, почему они плохо обращались с Наруто, не означало бы, что они этого не делали.

Ситуация с Гаарой стала такой плохой только потому, что люди продолжали пытаться убить его. Его инстинктивное знание движущегося песка не помогло делу, но до этого он не был склонен к убийству.

Возможно, это было как-то связано не с тем, как люди относились к нему, а с тем, чтобы сам Наруто не узнал. Узумаки Мито изобрел печать Кьюби, и она использовала ее на себе. Печать была создана для добровольного сосуда, в отличие от других джинчурики, в которых сосуд был так же пойман в ловушку, как и биджу. Я знал, что он мог бы сам снять печать и освободить Кьюби. Вы хотели, чтобы ребенок знал это? Что все, что потребуется, чтобы отомстить людям, — это вытащить крошечный листок бумаги из клетки? Искушение было бы огромным.

Была ли у печати Гаары такая возможность? Я не знаю. Очевидно, что его печать работала по-другому, позволяя использовать песок и частичные трансформации и высвобождения, как это было раньше. У Наруто не было такой возможности. Кроме своего исцеления, он не приобрел никаких ощутимых сил.

Это, безусловно, было о чем подумать. Но я должен признать, что Наруто в этом возрасте был не таким, как я подсознательно ожидал. Он был молод, тих и немного угрюм. Его было легко не заметить. Это сильно отличалось от того генина, которым он был в шоу. Я думаю, в этом и был смысл.

"Неприятно", — заявил Шикамару после долгого молчания.

"Мне нравится Ирука-сенсей", — предложил Чоджи в перерыве между глотками.

Я кивнул в знак согласия. "Он кажется милым".

Раздался взрыв шума, когда дети начали собираться в центре поля. Они закончили свой обед и начали игру в ниндзя. Чоджи оживился.

"Мы можем пойти поиграть?" — Нетерпеливо спросил он.

Я посмотрел на Шику, который пожал плечами. "Конечно". Никто из нас не был в особом восторге от этой идеи, но, эй, если Чоджи захочет. Мы забрели туда, чтобы найти нашего старого "друга", руководящего игрой.

"Я же сказал тебе, он больше не может играть!" — Раздраженно сказал Юбирин, когда мы попросили присоединиться.

Чоджи обмяк, удрученный. Мы с Шикой обменялись взглядами.

"Так хлопотно", — сказал Шикамару.

"Не берите в голову, ребята", — сказал Чоджи. "Я просто ... уйду".

Я покачал головой. "Мы можем сыграть в нашу собственную игру", — предложил я.

Юбирин усмехнулся: "Вас трое. Я уверен, что это будет весело ".

Я хмуро посмотрела на него, и он, казалось, совсем растерялся. Как и Чоджи, если подумать об этом. Но потом я заметил безошибочно узнаваемую белокурую головку, печально склонившуюся в стороне. Наруто наблюдал за игрой. Скорее всего, они тоже не позволили ему играть. Я толкнула Шикамару локтем.

"Но нас будет четверо", — протянул он, легко уловив смысл, прежде чем пройти мимо Юбирин. Мы с Чоджи легко последовали за ним. Было странно, что мы сделали Шикамару нашим лидером, учитывая, что он предпочел бы наблюдать за облаками, чем играть, но поскольку ни Чоджи, ни я не могли, он занял место по умолчанию.

Позади нас раздался вздох. "Ты собираешься поиграть с ним? Наши родители сказали нам держаться от него подальше!" Мы проигнорировали это.

Наруто, выглядывая из-под челки, наблюдал за нашим приближением со смесью угрюмой надежды и недоверия.

"Итак", — сказал Шика, сутулясь, чтобы остановиться. "Ты хотел поиграть с нами в ниндзя?"

Выражение радости на его лице было душераздирающим.

Правило гласит: если у вас есть один человек, который пялится на точку на тротуаре, вы чудак. Если у вас есть два человека, должно быть что-то интересное, и другие остановятся, чтобы посмотреть, на что вы смотрите. В этом ключе, по мере того как мы начинали играть, к нам присоединялось все больше и больше людей. К тому времени, как прозвенел звонок об окончании обеда, мы уже вовсю играли. И Чоджи, и Наруто практически сияли от радости.

После обеда у нас был урок тайдзюцу, он же физкультура, урок, который я раньше презирал больше всего, и который на этот раз казался крайне необходимым. Быть ниндзя требовало чертовски много бега и прыжков, даже если я никогда не специализировался в тайдзюцу. А это означало, что мне просто придется смириться с этим и попробовать.

Все прошло хуже, чем я опасался. На самом деле я был немного озадачен тем, как плохо все прошло. По скорости и выносливости я был лишь немного выше Шики, который даже не пытался. Ему удалось ленивой шаркающей трусцой пробежать около трех шагов, прежде чем Ирука-сенсей подошел, чтобы свирепо взглянуть на какое-то другое тело. Я не был особо удивлен тем, что пришел последним — я много раз разрабатывал "дни спорта", чтобы избежать обязательных дней легкой атлетики в школе, потому что я всегда и во всем приходил последним, — но я был немного удивлен тем, насколько далеко я отстал.

Честно говоря, мне было немного неловко. Это, безусловно, ослабило мое удивление и предвкушение. Одно дело знать, что быть ниндзя — это тяжелая работа, и совсем другое, когда твои руки и ноги горят на десятом круге площадки, когда тебе осталось пройти еще десять. В мире, где не было машин, так передвигались ниндзя. Выполняется.

О, Радость.

А после бега была растяжка, приседания, отжимания и полоса препятствий… Там были шесты для слалома и игры в догонялки. Мы были еще слишком молоды, чтобы нам доверяли настоящие кунаи, даже тупые или деревянные, но мы все равно практиковались в метании.

Это было невероятно, невероятно заманчиво — сдаться. Мне было трудно мотивировать себя. По общему признанию, я тоже раньше никогда не был особенно усерден в работе. Я не был гением, но я был достаточно умен, чтобы воспринимать вещи легче, чем мои сверстники, что позволяло мне учиться в школе практически без усилий. Физическое мастерство никогда раньше не имело значения, и я обнаружил, что был невероятно не готов к тому, чтобы это учитывалось.

Признаюсь, примерно тогда у меня появились серьезные сомнения относительно моего будущего ниндзя. Это было немного обескураживающе. Конечно, это было очень унизительно. Может быть, может быть, я лелеял маленькую надежду, что смогу быть ... блестящим. Я мог бы быть сильным.

Я умер молодым. Дольше, чем большинство ниндзя хотели бы прожить, наверное, но все же меньше трети моей продолжительности жизни, по меркам этого мира. Я был близок со своими родителями, братьями и сестрами, гордился своим университетским дипломом и был доволен своей работой, но в моей жизни не было ничего такого, на что десятилетний я посмотрел бы и сказал: "вот кем я хочу быть". Десятилетний я хотел славы, прославления и величия. Я? я не был никем особенным.

Может быть, я хотел этого еще раз.

Глупо было думать, что путь ниндзя даст мне это. Слишком много фанфиков, я думаю, недостаточно внимания уделяется персонажам "пушечного мяса". У меня было смутное подозрение, что именно таким я и был.

Но, что ж… было бы довольно жалко сдаваться после всего лишь одного занятия.

К счастью, это было последнее занятие в тот день. Ирука-сенсей отпустил нас с полуулыбкой и облегченным видом, и все, казалось, получили еще один прилив энергии, когда покидали класс. Даже Шика выглядел бодрым.

"Блин, это было так скучно!" — Воскликнул Киба, несясь по коридору. "Свобода!"

"Хлопотно", — вздохнул Шика, когда учитель высунул голову из дверного проема, чтобы накричать на него за то, что он вбежал внутрь.

"Это было не так уж плохо", — предположил Чоджи, вытаскивая пакет чипсов.

Я "хмыкнул". "Мы встретили Наруто".

Упомянутый мальчик оживился при звуке своего имени и посмотрел на нас. Снаружи здания Академии была толпа родителей, которые смешались и ждали, чтобы забрать детей с их первого дня в школе. Я заметил, что довольно многие смотрят на Наруто, прежде чем увести от него своих детей. Это был не совсем свирепый взгляд, но определенно не дружелюбный. Он тоже заметил это и уставился в землю.

"А вот и папа", — сказала Шика, толкая меня в плечо и ковыляя к нему.

Я поколебался, затем повернулся к Наруто. "Увидимся завтра", — сказала я неубедительно.

Его ответная улыбка была ослепительной. "Да! Мы можем снова поиграть в ниндзя, верно?"

Я кивнул и неторопливо зашагал прочь. Папа определенно видел наш разговор, но я не мог сказать, о чем он думал.

Однако он ничего не сказал об этом сразу, закинув меня к себе на плечи, а Шикамару — на спину. Попытка проводить нас домой заняла бы, вероятно, в пять раз больше времени, чем нести нас, так как я устал и болел, а нормальная скорость передвижения Шикамару была примерно ползком.

"Как дела в школе?" Он протянул.

"Хлопотно", — ответила Шика. Я хихикнула. Это был просто такой типичный ответ.

"Это было прекрасно", — сказал я. "Ирука-сенсей хороший. И мы познакомились с несколькими новыми людьми ".

"Так я видел", — тихо сказал папа. "Как тот светловолосый парень, с которым ты разговаривал?" Он повысил голос.

Я кивнула, хотя он и не мог этого видеть. "Его зовут Наруто. С ним все в порядке. Знаете ли вы… люди странно к нему относятся". Я изменил свое предложение на полпути. Я не хотел отдавать слишком много.

Он никак не отреагировал. Он был намного, намного слишком хорошим ниндзя для этого. Но я думаю, что он все еще был немного удивлен, больше тем, что мы заговорили об этом, чем тем, что мы заметили.

"Ты должен делать то, что считаешь правильным", — сказал Шикаку. Я хотела бы сказать, что продолжила бы попытки, даже если бы он запретил мне, но я не знаю, смогла бы я это сделать. Мне не нравилось разочаровывать людей, особенно своих родителей.

Но они были очень добры к тому, чтобы позволить нам думать самим. Мы сделали свой собственный выбор и совершили свои собственные ошибки. Я задумался. "Что папа считает правильным?" — Спросил я.

Тогда меня поразило, что люди боялись не Наруто как такового, а того, что он выпустит Кьюби наружу. Некоторые люди, должно быть, знали, что Кушина была сосудом. Это не могло быть абсолютным секретом, только не в деревне ниндзя. Но если ослабленная печать во время родов была секретом… это означало, что они понятия не имели, почему Кьюби вырвался на свободу. Третий оказался в безвыходной ситуации. Знание об ослабленной печати поставило бы джинчурики под угрозу и вызвало бы панику, но если бы он не сказал, тогда люди могли бы только удивляться, почему?

Она была слишком близко к Конохе, чтобы погибнуть в бою. Что оставляло предположение, что она проговорилась добровольно.

И если у Кушины был полностью взрослый, способный шиноби, то у ребенка… сделал бы он то же самое?

Конечно, Джинчурики получил плохую репутацию. Было ли это незаслуженно или нет, вызвано или нет, но факт оставался фактом: многие из них были склонны к убийству и неуравновешенны. Держаться на расстоянии от кого-то вроде этого было просто здравым смыслом. И советовать своим детям делать это вдвойне лучше.

"Почему ты спрашиваешь?"

"Потому что папа знает то, чего не знаю я", — ответила я, не упуская из виду тот факт, что он уклонился от вопроса.

Он усмехнулся. "Папа знает много такого, чего не знаешь ты. Что ты о нем думаешь?"

Я рассеянно погладила его по волосам. То, как он торчал, заставило меня предположить, что он был грубым и резковатым, но он был на удивление мягким.

"Он раздражает", — честно сказала я. "Но Киба тоже, и никто не говорит нам держаться от него подальше".

Он усмехнулся, возможно, узнав это имя. Я бы не удивился, если бы он это сделал.

"Ты знаешь, кто родители Наруто?" — Спросил я.

Он не напрягался, он был слишком хорош для этого, но в его голосе была осторожная нотка, которую я бы пропустила, если бы не прислушивалась к ней. "Почему ты спрашиваешь?"

"Потому что ты старый", — быстро ответила я, прекрасно понимая, что это было не то, о чем он спрашивал. "И потому что все говорят Шикамару", — я тяжело и театрально вздохнул. ""Ты такой же, как твой отец", а потом они оставляют его в покое, потому что знают, что ты потрясающий". Я кивнул. "Так родители Наруто сделали что-то плохое?"

Я знал, что Шикамару не спит, но он открыл глаза для этого.

Наверное, мне следовало бы чувствовать себя неловко из-за того, что я вот так поставила его в затруднительное положение, но я этого не сделала.

"Никто не знает, кто его родители", — осторожно сказал Шикаку.

"Но у него есть фамилия", — возразил я. Некоторые сироты этого не сделали, показательный пример — Тентен. Насколько трудно может быть идти Узумаки-Узумаки?

"Это могло бы быть почетное имя", — сказал Шикаку. "В честь кого-то, кто умер в день своего рождения".

Перевод — его можно было бы назвать Узумаки, потому что он был сосудом, а не сосудом, потому что он был Узумаки. Что, на самом деле, было вполне правдоподобно. Если бы люди не знали, что в то время она была беременна. Я подозреваю, что людям не нравилось думать об этом.

Я задумчиво хмыкнул и оставил тему в покое. В конце концов, это было минное поле для разговоров. Это определенно дало мне пищу для размышлений.

Это было действительно все, что требовалось, чтобы подружиться с Наруто, игра и прощание. Утром, когда Ирука-сенсей пытался навести порядок в классе, он нерешительно подошел к нам с настороженной надеждой в глазах. Я понятия не имел, сколько раз люди отдалялись от него после того, как их родители поговорили с ним, но, насколько я мог видеть, он был каноником Наруто. Он не был опасен. Я пинком отодвинула стул рядом со мной, и его лицо озарилось такой радостью, что на него почти больно было смотреть.