«Спящая красавица» (гет)

Очнулась Гермиона уже на берегу. Она лежала навзничь на мягкой траве, всего в нескольких футах от кромки воды, и в лицо ей светила огромная, посеребрённая инеем луна. Собственное тело казалось странно чужим, ноги и руки онемели и совершенно не желали слушаться, а в районе затылка пульсировала тупая ноющая боль. Кто-то неловко дёрнул её за рукав, словно пытаясь вытряхнуть из одежды, и разом усилившаяся боль заставила её застонать.

— Гермиона! — воскликнул Гарри, своей взлохмаченной головой мгновенно заслоняя от неё луну, и только тогда она наконец поняла, что лежит на земле, а Гарри стоит возле неё на коленях и пытается стянуть с неё мокрую мантию.

— Я в порядке, — сказала Гермиона, едва шевеля губами, и сделала не слишком уверенную попытку сесть. Голова резко закружилась, и пришлось закусить губу, чтобы справиться с подкатившей тошнотой.

— Слава Мерлину, — с облегчением выдохнул Гарри, без сил опускаясь рядом на траву. — У тебя вся голова в крови, я уж подумал...

Он не договорил, а Гермиона, потянувшаяся было к затылку, тут же отчаянно зашипела от боли. Голова оказалась обмотана порядком набухшей от крови тряпкой и при прикосновении болезненно саднила.

— Думаю, ничего серьёзного, я просто немного ударилась о камни, — сказала она, ощупывая рану.

Импровизированная повязка наверняка была футболкой Гарри.

— Я не помню, как ты вытащил меня из воды, — призналась она, растерянно оглядываясь по сторонам.

Изо рта белым облачком вырывался пар, и звёздное небо, опрокинувшись вверх ногами, отражалось в воде. Посреди озера, безвольно раскинув во все стороны свои длинные щупальца, плавал гигантский кальмар, а вокруг его неподвижного, перевёрнутого вверх брюхом тела суетились многочисленные русалки и тритоны. По левому берегу, направляясь в их с Гарри сторону, бежал Хагрид. В одной руке он сжимал вилы, а в другой — свой розовый зонтик. Вероятно, именно брошенное Хагридом заклинание оглушило гигантского кальмара, позволив им с Гарри выбраться из воды.

— Я не могу колдовать, — беспомощно сказал Гарри, словно оправдываясь за то, что не сумел высушить их одежду и более умело обработать рану.

— Я тоже, — призналась Гермиона. — Думаю, это побочное воздействие защитных чар, наложенных профессором Снейпом на дверь кладовой. Есть такое заклинание — Defatigatus, оно на время лишает магической силы.

— Чёртов параноик! — зло выругался Гарри, с усилием заставляя себя подняться. — Тебе нужно переодеться, Гермиона.

Он принёс собственные брюки и вязаный свитер и протянул их Гермионе, но, видя, что она собирается протестовать, примирительно добавил:

— Мне хватит и мантии.

Отдав Гермионе свою сухую одежду, Гарри набросил на плечи мантию и стал торопливо собирать разбросанные по берегу вещи: кроссовки, маску, ласты и клетку-ловушку. Гермиона переоделась, с трудом шевеля онемевшими от холода пальцами, и вновь тяжело опустилась на траву. Казалось сражение с собственной одеждой лишило её остатков сил.

Гарри порылся в своём рюкзаке и вернулся с початой бутылкой виски.

— Выпей, — велел он, глядя на неё с тревогой.

Ощущая непонятную вялость, Гермиона послушно открыла рот и сделала большой глоток. Надсадный кашель мгновенно разорвал лёгкие, и виски брызнул на свитер.

— Боже, Гарри! — прохрипела она, стараясь не задохнуться.

Обжигающий напиток растёкся по замерзшему телу спасительным теплом, мгновенно приводя её в чувство.

А потом её нёс на руках Хагрид, и тёмное небо качалось над головой, усыпанное мириадами светящихся звезд...

* * *

В Хижине Хагрида ей наконец стало лучше. Расположившись в огромном кресле, она сидела, поджав под себя ноги, и, завернувшись в кокон из одеял, пила чай.

— Не могу понять, как такое случилось? — с искренним недоумением говорил Хагрид. — Кисточка в жизни ни на кого не нападал.

— Кисточка? — в один голос воскликнули Гарри и Гермиона, растерянно переглядываясь.

— Ну да, а что тут такого? — немного смутившись, ответил Хагрид. — Должно же у него быть какое-то имя.

— Гиганский кальмар! — всё так же в один голос ответили Гарри и Гермиона.

— Гигантский кальмар это не имя. Я же не называю, к примеру, Клыка собакой, — сказал Хагрид, и валявшийся у двери Клык с интересом поднял голову. — Без имени-то оно ведь никак нельзя! Как ему жить-то в нашем человечьем мире? Только представь, Гермиона, если бы родители при рождении никак тебя не назвали? А Кисточка, он ведь и не знал своих родителей, говорят, его привезли в Хогвартс совсем маленьким, чуть больше трёх футов росту. Ему наверняка было очень одиноко. Вот я и решил дать ему имя, чтобы всё было как положено, по-человечьи, а Дамблдор не возражал. Великий человек был — как чужую душу чувствовал!

И Хагрид расстроенно всхлипнул.

Мысль о том, что Кисточке было, вероятно, не менее тысячи лет, Хагрида, по-видимому, ни капельки не смущала.

— Наверное, Гарри, ты чем-то его обидел? — сказал лесничий, прихлебывая из кружки горячий чай и задумчиво покачивая головой. — Иначе и не знаю, что и думать.

— Ни Гарри, ни Гигантский кальмар ни в чём не виноваты, — вздыхая, призналась Гермиона. — Всё дело в магии.

Она густо покраснела и, глядя на старый потёртый ковёр Хагрида, виновато добавила:

— Сегодня ночью мы с Гарри залезли в кладовую профессора Снейпа, чтобы взять жабросли, и попали под воздействие защитных чар. Там было одно заклинание, Defatigatus, как я полагаю. Это заклинание на время полностью блокирует магическую силу. Когда сработали защитные чары, Гарри стоял прямо передо мной, поэтому основной удар пришёлся на него. Мне же, вероятно, досталось лишь рикошетом. Не разобравшись, в чём дело, мы приняли это заклинание за мощные оглушающие чары. Когда Гарри нырнул в Чёрное озеро, Гигантский кальмар, не почувствовав в нём магии, набросился на него, ошибочно решив, что он магл. Я читала в истории Хогвартса, что Основатели специально поселили детёныша Гиганского кальмара в Чёрном озере, чтобы он отваживал маглов от будущей школы. Вот почему Гиганский кальмар, никогда не трогавший детей-волшебников, неожиданно напал на нас.

— Вот, значит, как... — растерянно сказал Хагрид, — какие заклятья профессор Снейп для детишек-то заготовил!

— Не думаю, что профессор мог предположить, что, ограбив его кладовую, мы полезем в Чёрное озеро, — испытывая странную потребность оправдать Снейпа, сказала Гермиона.

— Да вы и сами-то хороши! — спохватился Хагрид. — Мало вы бедокурили, пока в школе-то учились, а теперь, значит, вновь взялись за старое? Вот дознается профессор Снейп, чьих это рук дело — беды не миновать!

Гермиона тяжко вздохнула. После всего, что произошло на озере, дознаться и правда будет несложно.

* * *

Сам профессор Снейп не заставил себя долго ждать.

Спустя четверть часа на дорожке, петлявшей среди тыкв, захрустел гравий, скрипнула входная дверь, и в хижину стремительно вошла профессор МакГонагалл. Под наспех накинутой директорской мантией угадывалась ночная сорочка, на голове — зелёный чепец для сна. Бледная и взволнованная, она смотрела на них с таким осуждением, что впору было немедленно провалиться сквозь землю. Снейп, чернее тучи, стоял у неё за спиной.

— Думаю, вам двоим придётся объясниться, — сказала директор, поджав тонкие губы. — Кладовая профессора Снейпа взломана, дверь болтается на одной петле, а Гигантский кальмар плавает в озере вверх брюхом. И всё это в два часа ночи!

— Для урока с третьекурсниками мне нужен был гриндилоу, — виновато произнёс Гарри, поднимаясь из своего кресла. Для преподавателя по Защите от Тёмных искусств выглядел он не слишком презентабельно — уши отчаянно горели, а из-под мантии торчали голые ноги.

— Вам нужны мозги, Поттер, жаль, их не купишь даже на слизеринские деньги! — прошипел Снейп.

Гарри вспыхнул, но промолчал.

— Я требую, чтобы их наказали, директор! — сказал Снейп, не отрывая холодного взгляда от Гермионы.

И под этим лишённым сочувствия взглядом Гермиона окончательно сникла.

* * *

В Больничном крыле было пусто, холодно и тоскливо. В другое время Гермиона наложила бы на себя согревающие чары, но сейчас, лишённая даже этой, казалось бы, такой простой и привычной возможности, она чувствовала себя ужасно несчастной.

Профессор Снейп сердился и не желал выслушивать её извинений, а во взгляде МакГонагалл читалось такое растерянное разочарование, что всю дорогу до замка Гермиона предпочла тихонько помалкивать, позволяя Гарри оправдываться за случившееся. И хотя в его пересказе все события этой ночи выглядели до крайности нелепо, сама Гермиона не смогла придумать ни одного достойного оправдания, чтобы хоть как-то объяснить своё неразумное поведение.

В Больничное крыло Гермиона отправилась одна. Снейп не пожелал ни сопровождать её, ни осматривать её ссадины и раны. Он вообще ничего не желал. Он долго ругался с Гарри за дверью Больничного крыла и, сидя на заправленной кровати, Гермиона слушала, как они осыпают друг друга упрёками и оскорблениями так яростно, что было слышно даже через закрытую дверь.

— Я думал, он меня убьёт, — честно признался Гарри, спустя пятнадцать минут с виноватым видом опускаясь на стул возле её кровати. — Прям там на месте и убьёт! Если бы не МакГонагалл, не знаю, что бы он со мной сделал.

И видя, как побледнело лицо Гермионы, торопливо добавил:

— Ему плевать на кладовую и Гигантского кальмара, он злится на то, что я потащил тебя в озеро. Поэтому, чтобы он там ни говорил, ему точно не всё равно.

Гермиона расстроенно прикрыла глаза и устало опустилась на подушку. Боль в голове прошла, но на душе было тяжко и муторно.

То, что увидел Снейп, вряд ли могло его порадовать. Одетая в вещи Гарри, пропахшая виски...

Она боялась даже представить, что именно он о ней подумал.

* * *

Ночью Гермиона проснулась от сильной ноющей боли в руках. Она долго лежала с закрытыми глазами, чувствуя, как жжение усиливается в тех местах, где гриндилоу оставили отметины своими присосками, и ощущала себя до крайности несчастной и одинокой. На что она рассчитывала, отправляясь обворовывать профессорскую кладовую? На то, что любой исход этой безумной авантюры окажется лучше той вежливой и холодной отстранённости, что за прошедшие месяцы установилась в их отношениях? Как глупо!

Стараясь сдержать невольно вырвавшийся вздох, Гермиона открыла глаза и на фоне окна, в призрачном, едва ощутимом свете луны, внезапно увидела тёмный силуэт Снейпа. Он стоял, оперевшись спиной о подоконник, и смотрел на неё. Сердце стремительно ухнуло куда-то вниз, замерло и тут же заныло — томительно, тревожно, то ли от страха, то ли от ожидания чего-то большего… Мерлин! Давно он здесь стоит? Она попыталась незаметно выровнять дыхание, чтобы не выдать своего пробуждения, и тут же пожалела об этом.

— Не притворяйтесь, — тихо и холодно произнёс Снейп. — Я знаю, что вы не спите.

Понимая, что притворяться и правда бессмысленно, Гермиона приподнялась на локтях и села, оперевшись спиной на подушку.

— Что вы здесь делаете? — спросила она, внимательно глядя на профессора.

— Я приготовил вам мазь, — немного помедлив, неохотно ответил Снейп. — Последствия от яда гриндилоу начинают проявляться через несколько часов, и простое обезболивающее от него не помогает, — он едва заметно скривил губы и тут же добавил: — Впрочем, уверен, что вы это уже почувствовали…

В голосе его не было слышно ни жалости, ни сочувствия, и Гермиона решила, что сейчас он просто поставит банку с мазью на прикроватную тумбочку и уйдёт, вновь оставив её одну, однако, приблизившись, Снейп неожиданно опустился на край её кровати и взял Гермиону за руку.

— Так я и думал, — произнёс он, бесцеремонно задирая рукав её больничной сорочки. На предплечьях Гермионы, там, где накануне вечером виднелись лишь неглубокие царапины, теперь вполне отчётливо проступили тёмные пятна, похожие на застарелые синяки.

— Болит? — спросил Снейп таким тоном, словно ни капли не сомневался, что всё это — заслуженное наказание.

— Нет, — обиженно ответила Гермиона.

Снейп скривил губы в насмешливой ухмылке, прекрасно понимая, что она врёт.

— Сколько их было? — спросил он, задирая рукав ещё выше.

— Дюжина, может, больше... Да какая разница?

От обиды, от ощущения собственной ненужности ей захотелось отобрать у Снейпа собственную руку и заползти под одеяло. Уж лучше бы он просто оставил свою дурацкую баночку и ушёл.

— И на спине тоже?

— Нет...

— И снова врёте?

— Послушайте, — не выдержала Гермиона, всё же попытавшись вырвать у него руку. — Вы можете просто оставить мне мазь и уйти. Необязательно со мной так возиться. Я благодарна вам за лекарство, но я в состоянии справиться и сама.

— Вы — дурочка, — тихо и совершенно беззлобно сказал Снейп, не отпуская её руки, — зачем вы полезли в озеро? В очередной раз спасать идиота Поттера? Ему двадцать четыре. Сколько ещё вы намерены возиться с ним, как с ребёнком?

— Он мой друг!

— И вы готовы рисковать ради него всем?

— Если потребуется… — сказала она тихо и вновь попыталась вырвать руку, но Снейп по-прежнему ей не позволил.

— Сидите смирно, — велел он, невольно хмурясь. Было заметно, что ему не нравится услышанный ответ. — Знаете, Гермиона, — произнес он, аккуратно набирая из баночки мазь и начиная втирать лекарство в её предплечье. — Иногда у меня просто не хватает на вас терпения. Вы никогда не вели себя особо разумно, но, когда на сцене появляется Поттер, вы словно теряете остатки разума. Он настолько вам дорог?

Кожа под пальцами Снейпа отозвалась невольной болью и Гермиона инстинктивно сжала ладонь в кулак. Ну что тут скажешь? И правда, заслуженное наказание... Движения Снейпа тут же стали более осторожными и мягкими. Пальцы его скользили по худеньким запястьям, втирая в кожу тёплую вязкую мазь, и Гермиона чувствовала, что с каждым новым прикосновением злость покидает его, уступая место чему-то иному.

— Для чего вы это сделали? — спросил он странно изменившимся голосом.

— Что именно?

— Полезли в мою кладовую?

— За жаброслями, вы же знаете…

— Зачем вы полезли туда на самом деле, Гермиона? Жабросли вы могли просто попросить.

Глаза Снейпа медленно темнели, дыхание становилось глубже, резче, подушечки пальцев и раньше не знавшие меры, теперь вычерчивали на коже Гермионы и вовсе сводящий с ума узор. Интересно, он делает это намеренно? Он же знает, как на неё это действует! Не может не знать! Гермиона зажмурилась, пытаясь сдержать готовый вырваться стон.

— А вы бы дали? — спросила она хрипло, стараясь удержать нить беседы.

— Вам бы дал, — тихо ответил Снейп.

Пальцы его описали полукруг, погладили ямочку в сгибе локтя, нашли пульсирующую жилку...

— Вы дрожите, — сказал он едва слышно, намеренно понижая тембр голоса. — Вам холодно?

Гермиона чувствовала его горячее бедро своим коленом, его ласкающие руки на своем предплечье, его большие пальцы, уже давно не в медицинских целях втирающие мазь, и понимала, что теряет контроль.

«Вот ведь сукин сын!» — подумала она, стараясь собраться. Он мстил ей за Гарри, за мужской свитер, надетый на её голое тело, за запах виски...

— Вы меня игнорировали, — не в силах больше сдерживаться, призналась она честно.

Пальцы Снейпа замерли… Секунда, и сердце пропустило удар…

— И вы решили подобным способом привлечь моё внимание? Ничего не скажешь, крайне умно, — он вновь набрал из баночки мазь и вызывающе откровенно провел пальцами по чувствительной коже чуть ниже её плеча.

— Не стоило этого делать, Гермиона, — сказал он, медленно наклоняясь к её лицу...

Близко… слишком близко…

Он пах травами… Полынью и пустырником… И Гермиона ощущала его тёплое дыхание на своей щеке…

— В следующий раз, Гермиона, — произнёс он шепотом, почти касаясь губами её волос, — просто попросите.

Он выпустил её руку, аккуратно опуская её на кровать, встал, забирая с прикроватной тумбочки опустевшую баночку, и, немного помедлив, добавил:

— И не надевайте больше вещи Поттера, они вам не идут.