Небо Ночи (джен)

Следующий день был тяжёлым, по нескольким причинам: Спейд даже во сне прижимает так, что ни продохнуть лишний раз; он проспал свыше двенадцати часов; где-то дома его ждёт ещё десяток вопросов; он всё ещё не уговорил свой Туман не пожирать его глазами/руками/пламенем и отпустить домой. Тот, кто говорил, что Небо это якорь для Тумана, явно никогда не связывался с Туманом, у которого двойное помешательство непонятно рода и непонятно с какими границами дозволенного. Одно радует: в формулировке клятвы звучала часть, что навредить Небу нельзя ни в коем случае, даже если сам Туман это вредом не считает. Так что спать со взрослым мужчиной, который, безусловно, однажды залезет своими наглыми руками куда подальше, в одной постели можно, но рискованно.

— Вся жизнь — это риск, — сдавленно звучит от Спейда, который не спешит ни отпускать своё Небо, ни просыпаться. Хорошо устроился, ничего не скажешь.

— Деймон, мне надо домой. Отпусти меня.

— Там намечается какая-то заварушка, — сонно ответил Туман, упираясь щекой на макушку мальчика и забавно фыркая от его пушистых волос.

— Только что же закончилась… — неуверенно уточняет Тсуна, стараясь хотя бы извернуться в таком неудобном положении, не получилось.

— Нет, это новая, более опасная, чем до этого, а я не хочу, чтобы и тебя в это втянуло. Тогда у меня не будет шанса быть рядом, Джотто, — не открывая глаз, поясняет Деймон. Тсуна привычно пытается посмотреть на лицо Хранителя, когда тот называет его не своим именем, но из-за положения и это не получается. Джотто — он его зовёт лишь когда теряет контроль над сознанием или сильно волнуется. Одно наложилось на другое, чёрт, так и до старой-доброй нестабильности недалеко.

— Деймон, — интуиция подсказывает слова, — я знаю, чего ты опасаешься и что тебе грозит потеряй ты «равновесие», но я не исчезну. А даже если и пропаду, то вернусь, — Тсуна улыбается, хоть Туман и не может этого видеть, — нет такого места откуда бы я не вернулся. Ты мне веришь?

Деймон молчит, сжимая объятия до боли крепко.

— Верю ли я в перерождение? Ты это хочешь спросить? — усмехается он, свойственным ему насмешливым тоном, лишь дрожащие пальцы на животе выдают. — Умом я понимаю, что ты не Джотто, но твоё поведение, твоё отношение к людям, твоё не искорененное чувство справедливости, — Тсуна уверен, что у него останутся синяки, но ни жестом себя не выдал, — всё это делает тебя им. Всё это делает тебя моим Небом, — иллюзионист ослабляет хватку и уже привычно шепчет куда-то на ухо, — а твоё всепрощение делает тебя Небом Вендиче, Тсуна, — собственное имя так непривычно слышать из уст этого человека, что холодок пробегается против воли. — Ты их спасение, Cielo⁽¹⁾, что дарует жизнь. Ты мой шанс не сгинуть в безумии, что постигает всех Туманов. Ты большее, чем все те люди могут себе представить, — слова выходят с давно копившейся злостью; Тсуну отпускают, чтобы нависнуть сверху; у Деймона глаза холоднее, чем вода на дне океана. — Ты единственный и неповторимый, и если ты исчезнешь, то мир сгниёт окончательно, — возможно, это прозвучало как приговор, а возможно и как обещание, и Тсуна предполагал, что его Туман сорвётся, но не думал, что так рано. Впрочем короткий рваный поцелуй в губы за вред не считается ни Туманом, ни Небом.

Небо знакомо-мягко улыбнулось, ласково огладив ладонью кожу, и выскользнуло из рук, спеша встревать в очередные проблемы, словно и не слыша свой Туман.

1) итал. Небо

Вернуться к тексту