Хочешь мира... (джен)

Я достал из ящика пистолет и, вставляя патроны в обойму, внимательно смотрел вниз. За сиянием фар различить того, кто прятался в салоне, было невозможно. Через некоторое время мотор заглох, и воцарилась почти полная тишина. А потом из водительской дверцы выскользнула на холод, паря дыханием, субтильная фигурка. И я сразу понял, кто ко мне пожаловал.

Госпожа Розамунд Меттерлинг задрала лицо к слепым окнам моего обиталища и принялась неуверенно озираться. Я зажмурился. Фейспалм. За ней охотятся, а она шастает по промышленным районам и заброшенным вампирским свалкам. Если б ее заказали мне, она уже давно была бы мертвой и холодной. Вдобавок, мне оставалось только догадываться, кого она с собой приперла. Я заставил себя успокоиться. Гнев притупляет интуицию.

Я не сомневался, кто дал ей адрес. Чертов Эрик. Долбаный альтруист, чтоб его… Он же прекрасно должен понимать, что подставил меня!.. Он ведь соображает, что делает? Всегда соображал, по крайней мере, как бывший военный. И кроме того, он говорил, что ничего не сообщал ей. Хм… Чем она его подкупила?.. Не своей же неземной красотой…

Розамунд, не отходя от машины, нервно вертела головой. Я тоже смотрел по сторонам. Темно и тихо. Было непохоже, что за ней следили — пустая дорога из моего окна хорошо просматривалась. Но первыми обычно убивают излишне самоуверенных. В век современных технологий выходить из дома, чтобы знать местоположение объекта — это опционально.

Девушка обошла машину и перевела глаза на въезд, которым я пользовался. Конечно, он был заперт. Как и все двери. На ржавый замок, который я оставил там сознательно. Она подошла, зябко пряча руки в перчатках подмышками. Посмотрела на ворота, снова осмотрела весь фасад и решительно постучала. Я приподнял брови. Она всерьез думает, что я спущусь и спрошу «кто там»?

На какое-то время снова стало тихо. Я робко понадеялся, что она покрутится и сдастся, не дождавшись ответа. Тогда я спокойно соберу вещички и отчалю еще до того, как рассветет. И тут с улицы раздался крик:

— Господин Геллерт!

Я подпрыгнул. Кому сказать «спасибо», что она не назвала мою фамилию вдобавок? Эрику или самой девчонке? Я взбесился, но быстро себя успокоил. С Эриком я разберусь потом. В первую очередь надо спровадить отсюда эту… без комментариев. Розамунд снова сунула руки под мышки и попрыгала на месте. Нерешительно двинулась в обход склада. Я следовал за ней по внутреннему периметру. Боковая дверь, которой я пользовался как входной, выглядела еще хуже ворот, но она все равно ее подергала. А потом прижалась ухом к обшивке. Я саркастически ухмыльнулся. Изнутри все двери были обшиты слоем звукоизоляции.

Вернувшись к машине, она сложила ладони рупором и попробовала еще раз:

— Господин Геллерт!!!

В этот момент я был готов убить ее бесплатно, в счет благотворительности. Скатившись вниз по лестнице, пока госпожа Меттерлинг не перебудила всех бродячих псов и соседей окрест, я бесшумно вышел. Мягко обойдя угол, я буравил взглядом напряженную спину Розамунд, пока она всматривалась в пыльные темные окна.

Розамунд была напугана. Страх дрожал вокруг нее студенистым облаком. Я даже ощущал его запах — липкий холодный пот и сырые простыни. Здесь, на улице, вокруг нее клубилось марево тревоги и неопределенности… Может быть, она принесла его с собой, а может быть, за ней кто-то шел. Чутье подводило меня, я давно его не подпитывал.

Не дожидаясь, пока она додумается крикнуть еще раз, я быстро подошел к ней сзади. Она ничего не слышала, не чувствовала, металась глазами по окнам. Я закрыл ей рот ладонью. Она дернулась. Я обхватил ее второй рукой поперек груди. Локоть вонзился мне под ребра, но слабо. Не хватило размаха. А вот пятка вписалась в голень со всей силы. Я тряхнул девчонку как следует и придушил.

— Зачем ты меня искала? — прошипел ей на ухо.

До нее дошло. Она затихла и убрала руки от моей руки, зажимающей ей рот. Я стряхнул ее на землю и потащил к двери. Розамунд медленно проскользнула передо мной в незнакомую ей темноту, пропитанную пылью, и мы поднялись по лестнице, туда, где из верхних окон падал слабый отсвет городских огней, на мою кухню, она же — ванная, она же — гостиная.

Розамунд пыталась рассмотреть в полумраке мое лицо. Я отвечал ей взаимностью, с той лишь разницей, что мне было видно лучше. Ничего необычного в ее внешности не было. В меру симпатичная, не красотка — в глаза не бросается. Несколько худосочна. Косметикой не пользуется, одевается, скорее функционально, чем красиво. Совсем немного украшений. Но взгляд… У Розамунд был взгляд человека, который думает, что перешагнул все свои границы и ему нечего терять. Острый, как шипы ее имени.

— Вы — господин Геллерт.

Это был не вопрос.

— Возможно. А ты — кто?

— Тереза сказала, что вы разозлитесь… Я Роз Меттерлинг.

Мать твою. Тереза. Племянница Эрика. Еще одна… с неуместной женской солидарностью, чтоб ей провалиться.

— Господин Геллерт, я хочу предложить вам на меня работать. За вознаграждение, конечно.

— Ничем не могу помочь. Ты зря приехала. Садись в машину, уезжай и забудь даже, как меня звали.

— Роз. Зовите меня Роз.

Она ненавидит свое полное имя. Ага, а я по привычке собираю факты. На кой хрен мне эта информация? Нервы.

— Я очень настоятельно прошу вас! Только у вас есть соответствующие…

Она запнулась, подбирая слово, а я замер. Начинается. Как же меня всегда бесит эта часть разговора. К сожалению, без нее не обходится, когда цивилы решают вдруг связаться с деви.

— Соответствующие — что? — резко спросил я. — Инстинкты? Конечно, все же знают, что деви — убийцы по рождению. Кровожадные твари.

Она крутила в ладонях ремень сумочки, я слышал, как скрипит кожа перчаток о кожу ручки. Но голос Роз был твердым.

— Я собиралась сказать — знания.

Я почувствовал усталость. День был длинный и нелепый. Все это я уже проходил, и не раз. Я отвернулся, чтобы поставить себе кофе. Потом доем остывший к чертовой бабушке вок. Спать, похоже, не лягу. Здесь не стоит оставаться. Проблемы всегда идут косяком.

— Найми кого-нибудь другого. Дверь заперта на один оборот, за собой захлопни.

Она сделала несколько шагов, чтобы видеть мое лицо.

— А кого мне нанять? — слегка нервно просила она. — Можно подумать, профессиональные… умельцы выкладывают объявления в интернете!..

Я усмехнулся. Именно так они и делают иногда. Просто надо знать, кого, где и зачем искать. Но если она не знает, не мне ее просвещать.

— Обратись в крупное охранное предприятие. Вполне легальный бизнес. Телефоны и адреса есть в справочнике. И в интернете.

Я смотрел в окно, пока на плите закипала турка. Направил свою интуицию вовне. Ничего особенного не почувствовал. Если и был кто-то, то он ушел. А может быть, это была аура самой Розамунд. Снова скрип кожи. Я вспомнил подсмотренный жест -жгутом перекрученный ремешок в руках. Судя по молчанию, Роз собиралась гнуть свою линию до последнего. Вот только я не ручка ее сумочки.

— У меня уже была охрана из крупного охранного предприятия… Им заплатили, чтобы они перестали меня защищать. Деньги — слишком распространенная валюта, а мне нужно что-то понадежнее.

А это уже становилось интересно. Я медленно обернулся к ней.

— Мне кажется, разговаривая с Эриком, вы предлагали именно деньги.

Скрип кожи начинал меня раздражать.

— Мне говорили… — голос у нее внезапно пропал, и я подумал, что она попросит стакан воды, но она тяжело сглотнула и продолжила: — Я слышала, что… В общем, такие, как вы, другие…. Я не хочу сказать ничего плохого, я про то, что мы разные в физическом плане. О… я… — ее глаза, наконец, посмотрели на меня прямо, лицо побледнело, когда до нее дошло, насколько двусмысленно это прозвучало.

Она универсальным жестом приложила руку ко лбу, и лицо страдальчески скривилось. Нет слов.

— Конкретнее, — поторопил я, почти физически наслаждаясь ее неловкостью. Я хотел услышать, как она это скажет.

Она набрала в грудь воздуха, как перед прыжком в воду, быстро и четко произнесла, будто долго репетировала эту фразу перед зеркалом:

— Мне говорили, что вы можете согласиться на плату кровью, и тогда вас нельзя будет переманить никакой суммой денег.

Я молчал. Ребра изнутри распирал истерический смех пополам с едкой злостью. По опыту знаю, что если начать смеяться, станет совершенно не смешно. Я протянул руку и наощупь сгреб со столешницы сигареты и зажигалку. Медленно закурил. Пальцы не дрожали. Это хорошо. Пока еще я себя контролирую. Как только перестану — спущу ее с лестницы. Хватит и того, что ее машина все еще торчит под моими окнами. Я даже не знаю, чего у Розамунд Меттерлинг меньше: мозга или такта?

Я выключил зашумевший кофе — не сбежал. Можно надеяться на то, что госпожа Меттерлинг просто тихо уедет… Выпустил клуб сизого горького дыма. Его эфемерная неуловимая плоть скрыла от Розамунд мое лицо, и она попыталась разогнать его рукой, слегка закашлявшись. Склонив голову на бок, я спросил:

— И как ты себе это представляешь? Я притащу нож и медную чашу для сбора крови? Или, может, буду кусать тебя за шею, как в глупом кино про вурдалаков? Или проковыряю дырку в вене гвоздем? А остатки, вероятно, солью в банку и поставлю в холодильник про запас. И еще, наверно, встану на колени и поклянусь быть верным до конца жизни. Ты что-то путаешь, дорогуша, это тебе не дамский роман.

Она вскинула голову, глаза зло сощурились. Наконец-то я ее достал.

— Не держите меня за романтическую дуру. Мне все равно, как вы это сделаете — я об этом не думала.

— А стоило бы, — я прервал ее жестом, сделав еще одну затяжку, и отошел от плиты, разыскивая на полке свой телефон. — Тебе эвакуатор вызвать или ты сама уберешься отсюда со своей машиной? Кстати, пусть Тереза скажет тебе спасибо за то, что, возможно, лишится работы у дяди.

Я начал набирать Эрика. Вся эта ситуация меня порядком завела. Вдобавок, мне теперь не светит вдумчивый разбор вещей. Ненавижу спешку — обязательно что-нибудь пойдет не так. Но и судьбу испытывать не собираюсь.

Эрик долго не брал трубку.

Ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять, кому я звоню. А потом Розамунд кинулась ко мне, стремясь вырвать телефон.

— Нет! Подождите!..

От ее заполошного толчка и своего рывка в сторону я потерял равновесие. Полка, за которую я схватился, оторвалась и вместе со мной полетела в стоящую тут же ванну, полную холодной воды. Мой экстренный запас. Я вынырнул, отплевываясь.

— Дура! — прорычал я.

Холодная вода нисколько меня не остудила — я наконец-то дошел до ручки.

— Сами виноваты, — испуганно, но упрямо выдохнула она, сняла с крючка полотенце и протянула мне.

Я выдернул его из ее руки. Вытер лицо. Выкинул промокшую сигарету в мусор. Бросив полотенце прямо на стол, начал стаскивать мокрые вещи. На то, чтобы отвернуться и даже покраснеть, такта ей все-таки хватило.

Я выжимал джинсы, белье и футболку над раковиной, завернувшись в полотенце. Розамунд по-прежнему стояла спиной и молчала, терзая сумку. Думала. Я буквально слышал, как мозги у нее в голове строят схему. Начала она с извинений — надеялась меня задобрить. А стоило бы начать с закрытия двери с другой от меня стороны.

— Я не хотела вас обидеть. Тереза ни при чем — это я уговорила ее дать мне ваш адрес. Мы подруги. Я о вас никому не расскажу…

У меня в голове против воли пронеслось: о боги, святая простота! Как она жива до сих пор?! Разве что, ее заказывали таким же идиотам. Или только пугали. А она продолжила:

— … и не сообщу о том, что вы применяли запрещенные техники, связанные с кровью, если вы заключите со мной договор.

Я поперхнулся.

Она обернулась, не знаю уж, зачем, но на этот раз не стала отворачиваться, увидев меня неглиже. Смотрела мне прямо в глаза своими — упрямыми и напуганными. Совершенно обалдевшими от собственной смелости.

— По-моему, тебе давно пора уйти, — угрожающе процедил я.

— Пожалуйста, подумайте. Вот мой телефон, — она положила на стол визитку. — Я готова обсудить любые ваши условия.

Она спустилась по гулкой лестнице, шаги ее отдавались прямо у меня в позвоночнике — настолько мне хотелось ускорить ее спуск. Потом щелкнул замок, хлопнула дверь. Спустя минуту или две завелась машина, недолго поурчала, стоя на месте, а потом мягко тронулась, затрещав замерзшей резиной. Фары машины замерли уже довольно далеко, на самой границе гаражного кооператива. Она думала, вероятно, что мне ее уже не видно. А я смотрел на два конуса рассеянного света и почти слышал, как она плачет, уткнувшись в руль лбом. Я никак не мог для себя решить: у нее настолько железные нервы или она просто непроходимо тупа? Шантажировать деви — это… недальновидно. Как минимум. Особенно, если хочешь заручиться его поддержкой.

Машинально развесив вещи сушиться, я снова начал набирать Эрика. Пока я слушал мокрую капель по бетонному полу и длинные гудки в трубке, машина сдвинулась с места, и я отвернулся, занявшись поиском сухих штанов.

Хлопок был достаточно громким. Я, как и половина близлежащего квартала, бросился к окну. Как раз вовремя, чтобы увидеть высокое веселое пламя, взвившееся в воздух. Супер. Сейчас особо бдительные граждане вызывают спасателей.

Под яростное зарево, затмевающее свечение кондоминиумов, я услышал щелчок в динамике все еще прижатого к уху телефона. Сняли трубку. Незнакомый голос с бархатными интонациями, подходящий артисту театра, таким неподходящим к нему жестким тоном без всяких приветствий произнес:

— Господин Дьёз, нам бы хотелось с вами встретиться и поговорить. Мы были бы признательны…

Я нажал отбой.

Через несколько секунд, когда я вскрывал тайник с оружием и наличкой на черный день, на экране телефона высветился незнакомый номер. Я разбил трубку скорее с досады. Где меня искать, они и так уже знают. Остается бежать, как крысе с корабля, прихватив с собой только усы, лапы и хвост.

На полицейской частоте, которую я сразу включил, настойчиво передавали:

— Разыскивается девиантный Геллерт Дьёз. Опасен, возможно, вооружен. Необходимо задержать. Вероятно, в сопровождении женщины Розамунд Меттерлинг, также подлежащей задержанию. Приметы…