Краткий миг (гет)

Она родилась во тьме. Независимо от того, открыты или закрыты были её глаза, Эрзу всегда окружала темнота. Постоянная нескончаемая ночь, куда не было пути свету. Да и сам свет, как таковой, был ей неведом. Ни ослепляющий солнечный, ни серебристый лунный, ни холодные отблески далёких звёзд. Как неведомо было и тепло родительской любви.

Не было у неё ни отца, ни матери. Брошенная, покинутая, забытая она росла в детском приюте с самых ранних лет. Не было у неё и друзей, ведь кому интересно проводить время со слепой девочкой, которая не понимает и половины того, о чём ей рассказывают?

Одна. Постоянно одна в темноте, наполненной неясными звуками и запахами. Время шло, она росла, и звуки стали обретать осмысленность. Мир медленно вырисовывался в её сознании, обретая нечёткие формы и границы. Эрза различала воспитательниц по запаху духов, детей по звуку шагов.

Однако помимо привычных звуков окружающего мира: свиста ветра, шороха листвы, хруста гравия под ногами, смеха или плача других воспитанников приюта, шёпота за спиной, гулкого звука шагов в коридорах, шелеста воды, текущей из крана, был и другой, совершенно не вписывающиеся в картину окружающего мира — шелест крыльев.

Он не был похож на хлопанье голубиных крыльев и на звуки, издаваемые аистами. Это был шелест перьев, словно огромная птица, куда больше обитающих в округе, парила в небесах. Именно парила, плавно скользя с потоками ветра, не шумно хлопала крыльями, а едва-едва шевелила ими, так, будто ничего не весила.

Эрза как-то рассказала об этом воспитательнице, но та лишь рассмеялась, заверив её, что это лишь её воображение, что таких огромных птиц не существует, а если б и существовали, то их непременно кто-нибудь бы увидел.

Время шло, годы осыпались страницами календарей, а птица всё кружила у приюта. А может и не птица вовсе? Неведомое существо, которое не видел и не слышал никто, кроме Эрзы.

Ей исполнилось шестнадцать, пришло время покинуть приют. Эрзе необходима была фамилия для оформления документов, ибо её так никто и не удочерил. Воспитательницам надлежало самим подобрать ей фамилию.

Эрза всегда выделялась не только своей врождённой слепотой, но и редким алым цветом волос. Ей дали фамилию Скарлетт, что в переводе означало «алая». И пусть Эрза даже отдалённо не представляла себе этого цвета, само звучание этого слова казалось ей одновременно нежным и резким. Эта противоречивость пленила слух.

Эрза покинула приют и стала жить самостоятельно. Ей выдали тесную однокомнатную квартирку, но она была только рада, что свою крепость ей не придётся делить с кем-то ещё. Она привыкла быть одна ещё с детства и чувствовала себя неуютно рядом с незнакомыми людьми, да и рядом со многими знакомыми тоже.

Как только Эрза покинула приют, исчезла и огромная птица. Вечерами, читая на ощупь книги, часть описаний которых она не могла себе представить и понять сполна, Эрза чувствовала себя неуютно наедине с, казалось бы, уже привычной темнотой.

А потом скончалась старушка воспитательница приюта. Пожилая женщина, заменившая ей мать, часто проводила с ней время, успокаивала её, когда ей было грустно или страшно. И единственная из всех верила в существование той неведомой птицы, что кружила над приютом, хоть и признавалась, что сама не видит и не слышит её.

Одетая в чёрное, одежду для неё подбирала одна из воспитательниц приюта, Эрза стояла под чьим-то зонтом, потом её перевели под навес, вновь оставив наедине с темнотой. Она стояла и слушала, как монотонно стучат капли по туго натянутой парусине. Где-то совсем близко шептались и плакали люди, утешая друг друга. Перестук капель становился сильнее, заглушая тихие слова священника.

Эрза стояла в одиночестве в отдалении, всеми забытая, и ёжилась от пронизывающего ветра, кутаясь в тонкий почти невесомый платок. Ветер сменил направление и швырял холоднее крупные капли дождя ей в лицо. Давно уже ей не было так пусто на душе. Всё, что было ей столь дорого и необходимо, покинуло её. Эрза до боли сжимала пальцами собственные плечи, а темнота вокруг вдруг показалась ей пугающе огромной, безграничной. Словно во всём мире осталась лишь она. Все звуки тонули в шелесте дождя, холодные капли стекали по её щекам вперемешку со слезами.

Когда Эрзе показалось, что все уже давно позабыли о ней, донёсся отдалённый рокот грома, а потом в наступившей внезапно тишине отчётливо раздался глухой звук, словно что-то стукнулось о деревянный стол. Она вздрогнула, когда звук повторился, раз, ещё раз. Эрза внезапно осознала, что это земля осыпается на крышку гроба. Кто-то коснулся её руки и повёл вперёд. Раскисшая грязь расползалась под ногами, Эрза цеплялась за руку ведущей её женщины, пока та не остановилась. Она вдруг ясно представила себе дыру в земле, наполненную чернильной мглой, точь-в-точь как та, что образовалась в её сердце.

Эрза протянула руку, и дрожащими от холода, слёз, волнения и страха пальцами зачерпнула холодную мокрую глину. После чего вытянула руку вперёд и с молчаливого одобрения окружающих разжала немеющие пальцы. Вновь раздался гулкий звук удара о дерево, Эрза нервно сглотнула. Женщина отвела её обратно под навес, прошептала что-то ободряющее, протянула ей её трость. Эрза вцепилась в гладкую привычную уже рукоятку. Прошло ещё какое-то время, пока её отвезли домой. Потом она ещё долго стояла под обжигающими струями воды в душе, пытаясь согреться, но холод словно поселился внутри.

С момента похорон прошёл уже почти год, за это время Эрза выучила дорогу на кладбище к могиле. Она часто ходила туда, постоять рядом, послушать пленяющую тишину этого места. Казалось, даже птицы избегали кладбища, их щебет доносился откуда-то издалека, словно из иного мира.

Жарким летним днём Эрза вновь сидела на корточках у могилы, едва касаясь кончиками пальцев надписи, высеченной на шершавом граните. И вдруг тишину нарушил до боли знакомый звук. Она вскинула голову вверх, будто могла увидеть нечто, рассекающее огромными крыльями небеса. Шелест перьев медленно удалялся, и Эрза бросилась следом.

Она бежала, спотыкаясь, падая и вновь поднимаясь на ноги, натыкаясь на прохожих, извинялась и вновь бежала вперёд на удаляющийся тихий, но такой родной, звук. Гудок клаксона на миг оглушил её, вслед раздался возмущённый голос водителя, видимо, она выскочила на проезжую часть и едва не попала под машину. Но Эрзе было не важно, она потеряла шелест крыльев и теперь отчаянно прислушивалась, пытаясь понять, куда тот делся.

Знакомый звук раздался прямо у неё за спиной. Эрза резко обернулась, на краткий миг ей показалась, что она видит неясный силуэт с огромными крыльями за спиной. Очертания его расплывались, но она могла поклясться, что она увидела его. Поток ветра толкнул её в грудь, заставляя отступить назад. Она протянула руку вперёд, желая коснуться этого нечто, но пальцы ухватили лишь пустоту. И вновь её окутала тьма, а шелест раздался уже чуть поодаль. Эрза поспешила на звук.

Так она и добралась до небольшой скамеечки в самой глубине тенистого парка. Трепет крыльев стих, а на смену ему раздался тихий шёпот. Эрза присела на самый её край и, затаив дыхание, прислушалась. Она с трудом понимала, о чём говорят неведомые создания, и не смела вздохнуть, опасаясь спугнуть их. На душе вновь стало так тепло. А потом шёпот смолк, порыв ветра растрепал её волосы. И сколько бы она не вслушивалась, так и не уловила больше ни шелеста крыльев, ни голосов их обладателей.

Эрза приходила в парк каждый день в надежде вновь прикоснуться к этому таинственному неземному волшебству. Шёл ли проливной дождь, завывала ли снежная вьюга, дул ли пронизывающий северный ветер, Эрза упорно спешила в парк и подолгу сидела на скамейке, ожидая, что вот-вот раздастся знакомый шелест перьев. Она хранила в памяти тот мимолётный образ, расплывчатый силуэт, но время шло, и вскоре ей стало казаться, что произошедшее было лишь сном. Отрывочным неясным видением, пригрезившимся ей наяву. До того самого дня, когда два года спустя, сидя на ставшей уже такой привычной скамейке и подставляя лицо тёплым солнечным лучам, Эрза не услышала вновь этот неповторимый шелест перьев. Она не спутала бы его ни с чем.

Эрза замерла, не подавая виду, опасаясь спугнуть диковинное создание. Шелест смолк и раздался звук, которого она не ожидала услышать. Звук шагов.

— Кто вы? — не выдержала Эрза, поворачивая голову на звук, словно могла увидеть незнакомца.

Не могла, а так хотела. Она не желала признавать, что приняла желаемое за действительное, и шелест крыльев окажется лишь шуршанием газеты в руках прохожего.

— Пожалуйста, не молчите, это пугает.

Тот не ответил, лишь шумно втянул воздух. Эрза вздрогнула, всего на краткий миг в темноте вспыхнул тот самый неясный силуэт, всего на долю секунды, и вновь воцарился мрак.